— Яблоневый возьму, — тоном знатока сообщил ведун. — Сколько просишь?
— Десять гривен.
— Да ты чего! — задохнулся ведун. — Да за такие деньги табун лошадей купить можно!
— Вот ты из лошади и постреляй, — невозмутимо ответил мастер.
— Совесть-то у тебя есть, дед? Кусок деревяшки дороже золота продаешь!
— Ты эту деревяшку сперва найди среди садов-то, — посоветовал мастер. — Чтобы ветка ровная вся была, прожилка к прожилочке, без сучков и червоточин. Да расщепи ровненько. Да пластинки из копыт одну к одной вырежи, чтобы одинаковые и одна к другой сошлись. Жилки равные размочаль, клей свари хороший, да на полтора месяца под пресс, И чтобы после всего этого оба плеча одно от другого не отличались ни на йоту. Не то стрела-то прямо не полетит. Потом так же ровно плечи в рукоять вклей. Да так, чтобы лук из одного кольца в другое перегибался, но плечо из рукояти не выломалось. А потом перед первым выстрелом на пять лет в темное прохладное место положи. Чтобы летом не запарился клей, а зимой не замерз. Лаком все это залей, кожей али пергаментом обтяни, и еще раз лаком. А потом тетиву первый раз натяни — и узнай, что тебе пять лет назад жилка с изъяном попалась. А, как тебе такая деревяшка понравится? Ты сперва сам лук добрый хоть один сделай, а уж потом о цене суди.
— Слабый лук-то, — усмехнулся Середин. — Я ворожбой больше прирабатываю, потому силой богатырской похвастаться не могу. Мне он по руке. Коли уйду, кому продашь? А у меня токмо пять гривен есть.
— Врешь, — покачал головой дед.
— Откуда ты знаешь?
— Дык, — усмехнулся тот, — почитай, полвека торгуюсь. Наскрозь вас всех ужо вижу. Гривен восемь у тебя есть, не менее.
— Ну, — вздохнул ведун, удивляясь его прозорливости, — так семь из них могу заплатить. Себе-то тоже чего-то оставить на жизнь нужно.
— Давай семь, — кивнул мастер. — Помру — дети и за столько не продадут.
— А стрелы-то к нему у тебя есть? — Олег сунул руку в карман косухи и нащупал два кошеля.
— А как же! Внучка, ну-ка сбегай, принеси.
Купава сорвалась с места и вместе с верным псом скрылась за дверью. Вскоре она вернулась с саадаком — двумя обшитыми мягкой замшей колчанами — и пучком стрел с широкими наконечниками.
— Эти супротив бездоспешных, бронебойные стрелы в колчане… — Дед подумал. — Ладно, ведун, забирай оба колчана и стрелы, не возьму с тебя за них ничего. Оружие-то тебя и от нечисти сбережет, и от ворога лютого защитит. Так неужто не стоит оно таких денег?!
Олег собрался уже согласиться, как вдруг:
— Эй, хозяин! — раздался крик с улицы.
— Похоже, у тебя гости, мастер.
— Хозяи-и-и-н!
Рев мощной глотки не услышать нельзя было при всем желании.
— Купава, пойди глянь, кто там пришел, а мы с нашим гостем продолжим.
— Все отдал тебе, — выложил ведун кошели на верстак. — А понадобится ли твое оружие — не знаю.
— Теперь это твое оружие, ведун, — рассмеялся старик и помог Олегу убрать в один из колчанов лук. — Смотри, чтобы не намокали сильно колчаны-то. Воды ни луки, ни стрелы не любят.
Середин закинул колчаны на плечо.
— Спасибо, мастер, — поклонился он и вышел во двор.
— Там тебя спрашивают, — подбежала девочка. — Говорят, что срочно нужен.
Во дворе стояла телега, около которой возился дюжий детина, вероятно, сын мастера. Олег кивнул ему и вышел на улицу, где его поджидал Ермолай, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
— Тебя волхв Велислав ищет. Сказывает, что-то важное узнал.
* * *
Волхв сидел за широким столом, на котором стояла корзинка с зелеными яблоками, и не спеша резал их на тонкие ломтики, по одному перекидывая в рот. Когда вошел Олег, толстяк поднял на него глаза и молча указал на скамью напротив себя. Ведун поудобнее расположился на жесткой лавке и приготовился слушать. Однако Велислав продолжал неторопливо переправлять яблоки из корзинки в свое объемистое брюхо.
— Ты чего звал-то, волхв? — наконец не выдержал ведун.
— Подарок у меня для тебя есть, — похрустывая сочной фруктовой плотью, ответил тот.
— Похоже, для меня наступает Новый год, — усмехнулся Середин. — И какой?
— На вечерней заре узнаешь.
— Чего же сейчас тогда звал? До заката еще не меньше часа!
— А ну найти тебя не успеют? — возразил Велислав. — Куда тогда все денется?
— Ладно, — согласился Олег, поднимаясь с лавки и подходя ближе. — Подождем.
Он подхватил из корзинки яблоко, обтер о рукав и запустил в него зубы. Зеленое на вид, оно оказалось сочным и почти сладким. Волхв с тревогой проводил взглядом второе яблоко, которое выбрал себе ведун, покончив с первым, торопливо поднялся:
— Пожалуй, пора. Идем-ка со мной, ведун.
— Далеко?
— В лес. Саблю здесь оставь.
Рука ведуна замерла в каком-то миллиметре от ножен.
— Не понял… Почему?
— Лук и колчан со стрелами захвати. Остальное тебе не понадобится.
Ничего себе фокусы! В голове сразу всплыло предупреждение о возможном предателе, который живет в городе. Вспыхнуло и погасло: ведь предупреждал об этом именно Велислав.
— Вообще-то я не оставляю оружие, если собираюсь на… прогулку, — осторожно возразил Олег.
— Нельзя туда с булатом. — Волхв взялся за посох, развернул плечи и подтянул живот. — Возьми только лук.
— Ладно, ладно, — согласился ведун, решив, что в таком случае предупреждение к кистеню в кармане не относится.
Они вышли из избы и отправились к городским воротам. Середин так и не понял, к добру или нет, но солнце еще не успело скрыться за горизонтом, а потому они благополучно миновали стражников и вышли на подсыхающий тракт, повернулись спиной к багровому закату и направились к темнеющему вдали лесу.
— Куда идем-то? — осторожно поинтересовался Олег.
— К заповедному месту, — лаконично ответил волхв, прицокнул языком и замолчал. Наверное, опять что-то жевал.
Когда они вышли на опушку, солнце окончательно скрылось за горизонтом, а его место занял ущербный диск луны. Света он давал не слишком много — но чтобы не налететь на ствол, вполне хватало. Сколько Середин прошагал дорог по таким вот местам! Научился слушать лес, чувствовать его дыхание. Тропинка тянулась под кронами огромных деревьев; где-то в высоте проказничал ветерок, игриво перебирая листву и тревожа мелкую живность.
С громким уханьем пронесся филин — а скорее леший решил побаловать. Совы, как известно, охотятся бесшумно. В кустах вспыхнули глаза лисицы, и с тихим шорохом шмыгнула рыжая за деревья в поисках добычи. Никогда не затихает жизнь в лесу. Укладываются спать дневные жители, а им на смену выходят ночные хищники.
