Неделю назад Серегин позвонил из редакции. Он уточнял отдельные положения статьи, которая выходит за подписью Корниловского. Но, как понимал сам замполит, то была лишь скрытая возможность проверить выполнение их договоренности. Корниловский в завуалированной форме доложил капитану, что дубленка для его жены уже приобретена, и он ищет способа переправить ее в Ташкент. Серегин дал понять, что впутывать посторонних нельзя ни в коем случае.
— В ближайшее время я буду в ваших краях, — сообщил журналист. — У нас планируется выпустить специальный номер газеты, полностью посвященный предстоящему слету передовиков политической работы, — и добавил, что статья Корниловского воспринята «на ура», что она произвела фурор в Политуправлении округа.
В тот же вечер Корниловский положил перед собой лист бумаги и стал записывать основные тезисы своего будущего выступления. Борьба с пьянкой в полку, естественно, занимала львиную долю. Но замполит понимал, что этого мало. Надо рассказать, как летчики и техники полка в короткие перерывы между боевыми вылетами занимаются изучением трудов классиков марксистско-ленинского учения, очередных решений партии и выступлений Генерального Секретаря, с обязательным конспектированием, а потом выступлением на семинарах.
О том, что большинство летчиков его требования манкируют и утвержденные планы политико-воспитательной работы не выполняют, он, конечно, распространятся не станет. Не рассказывать же о том, что между боевыми вылетами летчики предпочитают просто отдыхать, а то и выпивать, сбрасывая стресс и физические перегрузки, забросив под кровать толстые и нудные книги, недописанные конспекты и индивидуальные планы. Обо всем этом в штабах и политуправлениях знают и без него…
2
Телефонограмма из штаба армии была тревожной и краткой.
На крупном и стратегически важном афганском блокпосту, расположенном в десяти километрах северо-восточнее города Асадабада, почти на самой границе с Пакистаном, произошел мятеж.
Афганские батальон вместе со своими командирами и начальником гарнизона перешел на сторону вооруженных формирований Гульбеддина Хекматиара, который, будучи пуштуном и уроженцем севера страны, имел огромное влияние в этих горных краях.
Мятежники захватили большой склад с вооружением, один БТР и три машины марки «ЗИЛ», принадлежавшие афганской армии. Начальник гарнизона связался по радиостанции с Кабулом, и ему удалось обманным путем заманить к себе вертолет, якобы для посылки секретной почты и вывоза двух больных офицеров. После приземления, вертолет был захвачен мятежниками, а экипаж арестован.
Поначалу летчикам предлагали перейти на сторону мятежников и служить в рядах «борцов за веру», сулили им крупные суммы денег, обещали щедрое вознаграждение. Когда те ответили отказом, последовали угрозы. Но и они не сломили летчиков. Тогда их расстреляли.
События разворачивались быстро, в течение двух дней, пока в Кабуле о мятеже не подозревали. Окрыленный успехом начальник гарнизона снова обратился в столицу с просьбой срочно выслать второй вертолет. Первый якобы сломался при посадке и самостоятельно вылететь не может. В Кабуле ему поверили. Вертолет афганской народной армии, ничего не подозревая, совершил приземление на посадочную площадку рядом с первой машиной. Его экипаж разделил судьбу своих предшественников.
В Кабуле забеспокоились. А начальник мятежного гарнизона находил веские причины задержки обоих вертолетов и убедительно просил выслать третий.
Командир винтокрылой машины, проинструктированный командованием, проявил осторожность. Он стал барражировать на небольшой высоте и внимательно следить за тем, что происходит на земле. На площадке, где стояли вертолеты, не было никого из их экипажей, лишь суетились вооруженные солдаты. Но по давно заведенному правилу, если у вертолета имеется неисправность, кто-то из членов экипажа обязательно встречает прилетающих коллег.
Стало ясно, что происходит что-то неладное. Однако мятежники успели обманным путем захватить пограничную заставу и разоружить пограничников, большая часть которых перешла на их сторону. Несогласные служить под новыми знаменами были, для устрашения колеблющихся, арестованы. «Отступников веры» вывели на базарную площадь и зверски зарезали.
Граница с Пакистаном оказалась открытой…
3
Этот высокогорный район входил в зону ответственности вертолетного полка, базировавшегося в Джелалабаде, а конкретно — эскадрильи Екимова. Последовал приказ, по которому майору предписывалось немедленно выслать боевые машины и блокировать мятежников, а также перекрыть пути возможного подхода из Пакистана отрядов и караванов, идущих для поддержки восставших.
На дежурстве находилось звено Сереброва. Капитан со своим ведомым Кононовым находились в полной готовности. Они и взлетели, взяв курс на север, к высоченным горам Гиндукуша, в узкую долину реки Кунар.
А к вылету стала готовиться пара вертолетов капитана Паршина.
Майор Екимов хорошо знал эту высокогорную провинцию, летал над ее хребтами и скалистыми вершинами, покрытыми вечными ледниками и свежим снегом. Именно здесь Екимов впервые испытал, что из себя представляет такое явление, как попадание вертолета в «подхват»… Он понимал, что полеты в этих местах требуют от экипажей повышенного внимания и большого физического и нервного напряжение. Особенно в жаркое время дня, когда с вершин гор в долины стекают невидимые воздушные потоки. Но это еще не все. Чем выше, тем разреженнее становится окружающий воздух. Он тоже таит в себе опасность. Летчики называют его «жидким» или «разбавленным воздухом».
На разреженность воздуха любые вертолеты, и особенно тяжелые МИ-24, реагируют незамедлительно. Возникает внезапное падение мощностей двигателей, увеличивается время, необходимое для того, чтобы винтокрылая машина выполнила команду летчика. Вертолет не отказывает, но работает в странно замедленном темпе. Не зная этих важных особенностей, летчик может напороться на крупные неприятности…
Голос Сереброва донесся до майора в расчетное время. Капитан обозначил свои координаты и добавил кратко:
— Выхожу в заданный квадрат!
Немного погодя последовал доклад:
— Обнаружил на земле цель — два афганских вертолета.
Послышался приказ Сереброва, обращенный к ведомому капитану Кононову:
— Иду в атаку! Прикрывай меня!
А некоторое время спустя, прозвучало тревожное:
— Сильный встречный огонь душманов! Есть попадание! Горим!
И тишина. Вязкая, тягучая тишина. Потом непонятный шум.
В эфире зазвучал хрипловатый голос Кононова:
— Держись командир! Прикрываю!
И снова тишина.
Екимов хмурился, покусывая конец карандаша. Он чувствовал, что произошло непоправимое. Надо что-то быстро принимать. По радиотелефону майор связался со взлетно-посадочным сектором, обратился к капитану Паршину:
