– Тот меджлис, который мы с тобой разгоняли, а министров пошлепали? – с усмешкой спросил Мокроусов.
– Не всех! Одному удалось скрыться.
– Выходит, это тот самый Джафар Сейдамет, которому тогда удалось избежать твоей пули, ныне прибыл из Турции и снова появился в Симферополе, в созданном немцами Татарском комитете? – спросил Мокроусов.
– Он самый.
– И ты с ним, бывшим своим врагом, якшаешься?
– Если тебе все известно, зачем спрашиваешь? – ответил Мустафа.
– Интересно услышать от тебя.
– Давай лучше выпьем еще по одной, – предложил Мустафа. – Давненько мы с тобой не встречались, много воды утекло, многое за эти годы изменилось.
Мокроусов наполнил стаканы. Выпили.
– Изменилось, это точно! – Мокроусов сунул в рот кусочек вяленой баранины. – Но главное, что ты не только изменился, а стал изменником!
– Ошибаешься, Александр Васильевич! Мустафа Абдувалиев никогда, повторяю, никогда не был и не будет изменником своего народа, ты меня знаешь!
– Знаю! Тебя и твой народ хорошо знаю, – утвердительно произнес Мокроусов и, отставив пустой стакан, уперся ладонью в стол, выдохнул: – Почему?! Хочу знать правду!
– А ты сам не догадываешься?
– Просто в голове не укладывается! – признался Мокроусов.
– У меня многое в голове начало не укладываться еще в те годы, после Гражданской войны, когда утверждали с тобой советскую власть, которую считали своей, народной. Вспомни наши главные лозунги и призывы, которым народ поверил и пошел за нами? «Вся власть Советам, землю – крестьянам, заводы – рабочим!»
– «И мир народам!» – добавил Мокроусов.
– Насчет мира между народами обсуждать не будем, и впереди перспектива туманная.
– Они, эти лозунги, и сейчас верны!
– На словах! А на деле? Не надо народ дурить, он все видит, все понимает и не терпит обмана! – Мустафа тоже оперся ладонью в стол и смотрел Мокроусову в лицо. – Советская власть народной никогда не была! Советы народных депутатов самостоятельными никогда не были, они всегда только исполняли волю партии, а точнее, волю партийных вождей!
– Партию не трожь!
– Хорошо, не буду! А второй лозунг – «землю – крестьянам»? Он был нашей козырной картой! В Крыму, как помнишь, при царизме почти все земли принадлежали русским князьям, баронам, помещикам…
– И татарским тоже!
– Не спорю! Эти земли, как обещали, после окончания Гражданской войны роздали крестьянам и заверили, что на вечные времена. Так? Но эти «вечные времена» очень быстро кончились, – Абдувалиев сделал паузу, молча наполнил стаканы. – Вспомни, как началась коллективизация! Насильно стали отбирать землю и сгонять крестьян в колхозы.
– Так коллективные хозяйства лучше единоличных!
– В Крыму эта самая коллективизация превратилась в насильственное выселение татар из Крыма!
– Не перегибай, Мустафа! Выселяли кулацкие семьи, как и по всей стране.
– В Крыму с лучших земель татар выселяли поголовно! Не перебивай меня, если хочешь знать правду, почему татары стали поддерживать немцев! – Мустафа Абдувалиев сделал паузу, отглотнул из стакана, вытер губы ладонью. – Ты, Александр, в те годы все еще командовал, служил в армии и многого не знал. А я находился в самой гуще событий, в правительстве, заместителем председателя КрымЦИКа. Так вот, еще в ноябре 1924 года на строго секретном совещании выступили прибывшие из Москвы член советского правительства Юрий Ларин, он же настырный Михаил Лурье из Симферополя, ты знал его, и Абрам Брагин, руководитель еврейской секции ЦК РКП(б). Они нас проинформировали, что планируется создание на севере Крыма Еврейской Автономной ССР, а Лурье сообщил, что Президиум ЦИК СССР образовал «Общественный комитет по земельному устройству еврейских трудящихся», коротко ОЗЕТ, который он, Лурье, возглавляет, что с этой целью ОЗЕТ намечает переселить в Крым из местечек Украины, Белоруссии и России пятьсот – шестьсот тысяч человек. Финансовую поддержку осуществляет американская организация «Джойнт», она в Джанкое обосновала филиал банка «Агро-Джойнт».
– Не знал этого, – признался Мокроусов.
– Все делалось в строгой секретности. Главным противником массового переселения еврейских семей в Крым стал председатель КрымЦИКа Вели Ибраимов. Он выступил со статьей в крымско-татарской газете «Ени-Дунья» с критикой. Его поддержала татарская интеллигенция. Ибраимова вызвали в Москву, обвинили в возбуждении «недовольства политикой советской власти в полутемных татарских массах», добавили обвинения в уголовных преступлениях в годы Гражданской войны и расстреляли. Более двухсот видных татарских деятелей, писателей, ученых, были арестованы и высланы в северные края за Урал. Меня резко понизили в должности. Новый председатель КрымЦИКа Мамет Исмаил Кубаев на партконференции едва только скромно заявил, что такая политика «разоряет трудовые массы Крыма, прежде всего татар», как его тут же осудили за «контрреволюционное выступление» и сняли с поста.
– Не знал этого, – задумчиво повторил Мокроусов.
– Слушай дальше! В 1931 году Организационный комитет ВКП(Б) и Крымское правительство в принятом документе констатировали, что «еврейское переселение в Крым себя политически и хозяйственно оправдало». Был создан еврейский национальный район с центром в Фрайдорфе, появилось более 150 поселков, заселенных, как значилось в документе, «лицами еврейской национальности», создано 86 колхозов, 32 еврейских национальных сельсовета, начала издаваться газета «Ленин Вег» на идише.
– Об этих колхозах много писали в газетах, рассказывали по радио, – вспомнил Мокроусов.
– Писали в газетах о красивой жизни на новых местах, а на самом деле еврейским переселенцам тоже досталось. Натерпелись лиха и они! Я сам все видел. Новые, непривычные условия жизни, крестьянский труд на земле, к которому большинство не имело навыков, непривычный климат… Радости и у них было мало.
– Давай ближе к главному вопросу, – остановил его Мокроусов.
– А тут все связано, – ответил Мустафа. – Переселение еврейских семей совпало с так называемым «раскулачиванием», а под этой маркой и насильственным выселением из Крыма главным образом татар. Они в основной массе жили в селах. По всему полуострову были развернуты специальные переселенческие лагеря, только в Симферопольском районе их было четыре, сам видел. И читал секретный доклад Салыня, ответственного сотрудника ОГПУ, в котором значилось, что число раскулаченных и выселенных уже достигло тридцати тысяч семей, определены к раскулачиванию и выселению за Урал еще шестнадцать тысяч татарских и несколько сот немецких и русских кулацких семей. Народ, конечно, начал роптать и возмущаться. Особенно те, кто воевал, – красноармейцы, партизаны. Ты об Ускутском восстании в Крыму слышал?
– Слышал! – ответил Мокроусов. – Из соседнего полка, рассказывали, направляли батальон на подавление того антисоветского контрреволюционного вооруженного выступления.
