– Кто командир батареи?
– Капитан Флеров, товарищ генерал, – ответил Кривошапов. – Мне поручено представлять на фронтовых испытаниях командование и дать заключение.
– Сколько стволов в батарее? – уточнил генерал, обращаясь к Флерову. – Дюжина будет?
– Ни одного, товарищ генерал, – ответил Флеров, – ни одного ствола за исключением гаубицы, взятой для пристрелки. – И добавил поясняя: – Каждая боевая машина несет пусковое устройство, на котором установлены по шестнадцать реактивных снарядов.
– Эрэсов? – уточнил генерал.
– Так точно, эрэсов. Калибр сто тридцать два миллиметра, вес сорок два с половиной килограмма.
– Какой, какой калибр? – поднял голову офицер, что-то рисовавший на карте.
– Сто тридцать два миллиметра, вес каждого снаряда сорок два с половиной килограмма, – повторил Флеров.
– Ничего себе подарочки!
– И вы можете сейчас дать залп из этих... ваших боевых машин? – спросил генерал с надеждой в голосе.
Все офицеры, находившиеся в штабе, вместе с седоголовым полковником смотрели на Флерова и ждали его ответа.
– Могу, – ответил Флеров, хотя еще ни разу не проводил стрельб из боевых машин.
– Подойдите ближе к столу, к карте, – сказал генерал, словно ему не раз приходилось командовать реактивными установками.
2
День выдался ясный, солнечный и по-летнему теплый. По небу плыли редкие белые облака, похожие на большие куски растрепанной ваты.
На высоком холме, поросшем кустарником, в наспех вырытом окопе разместился наблюдательный пункт. Внизу, у подножья холма, светлой голубой лентой, местами отливая на солнце серебром, несла свои воды река Оршица, приток Днепра. По обеим берегам, словно охраняя ее, стояли в зеленых шинелях ели да сосны, а меж ними березы и осины, да редкие дубы. А за речкой, в нескольких километрах по прямой, на крутом берегу Днепра, просматривались городские кварталы Орши, купола церквей и трубы фабрик. Железнодорожная станция – как на ладони. Хорошо были видны и кирпичное станционное здание с железной крышей, покрашенной в зеленый цвет, и башня водокачки, и круглая крыша депо, и дымы паровозов. А если посмотреть в бинокль, то можно разглядеть и сами паровозы, и железнодорожные составы, забившие пути, и выгрузку танков, орудий, машин и воинских подразделений.
– Спешат, – сказал генерал, опуская бинокль.
– Сейчас накроем, – ответил ему Флеров и взял трубку полевого телефона, соединяющего с боевым расчетом гаубицы. – Как у вас?
– Готово, – ответил командир орудия.
Гаубица расположилась несколько левее за холмом на опушке леса. Флеров был артиллеристом до мозга костей. Еще недавно, пару лет назад, в войну с Финляндией, когда наше крупное подразделение попало в очень сложный переплет и сомкнулось кольцо окружения, он так умело расположил свою батарею, так организовал огневой налет, что удалось не только продержаться, а добиться победного преимущества. Именно за тот бой у него на груди и засверкал боевой орден. Потом была учеба в артиллерийской академии имени Дзержинского и прямо из аудиторий академии это назначение командиром отдельной батареи неведомого реактивного оружия. Что оно из себя представляло, он понимал лишь головой, мысленно, а вот в действии ни разу его не видел. И потому сейчас, в момент первого залпа, капитан интуитивно доверял привычной гаубице, с помощью которой, пристрелочными выстрелами, намеривался уточнить прицельные данные для семи боевых машин.
Сами установки располагались сзади и несколько правее, на краю леса и неподалеку от дороги. Сразу после залпа, как строго предписывалось инструкцией, боевые машины должны были моментально покинуть позицию.
– Огонь! – подал команду Флеров гаубичному расчету, ясно представляя, как там, у гаубицы, его приказ повторил сержант с пшеничными усами.
Гулко ухнул выстрел. На наблюдательном пункте генерал, штабные офицеры, Флеров, Кривошапов прильнули к биноклям.
Снаряд разорвался на железнодорожном станционном пути, угодил в товарный вагон. Видна была вспышка взрыва. На станции сразу засуетились немцы. Флеров облегченно вздохнул – накрыли цель с первого выстрела. Надо спешить, надо опередить немцев. На боевых машинах укреплены привычные артиллерийские прицелы, как и на гаубице.
– Дистанция... Прицел... – выкрикивал Флеров, передавая команду уже на батарею.
Семь машин, выкрашенные в защитный цвет, сливались с зеленой травой, с кустарниками, елками и соснами, которые находились позади огневых позиций. Боевые расчеты расчистили сектора для стрельб. Возле каждой машины, чуть в стороне лежали, накрытые ветвями, брезентовые чехлы. Деревянные ящики, в которых хранили ракеты, лежали пустые, сложенные в штабель. А сами «эрэсы» застыли на направляющих и тускло поблескивали на солнце.
Протерев стекла прицела, наводчики прильнули к окулярам и, выполняя приказы командира, крутили ручки маховиков. Послушная «рама», или как ее называли «этажерка», а попросту – направляющие с реактивными снарядами, медленно двигалась, перемещаясь по горизонтали и вертикали.
Конструкторы и механик находились рядом с боевыми машинами. Они придирчиво следили за действиями бойцов, не упуская ни одной оплошности.
– Во второй машине что-то не идет по вертикали левая установка, – произнес Шитов.
Но это уже увидел и механик. Он подбежал ко второй машине. Командир орудия Валентин Овсов тихо матюкался, но механизм «буксовал», «рама» не двигалась с места.
– Посторонись чуток, – Закомолдин плечом легонько оттолкнул сержанта и стал быстро приводить в действие механизм.
– Одну половину навел, а вторую никак, заело и все! – чертыхался Овсов, недовольный тем, что в первом же самостоятельном прицеливании допустил какую-то оплошность, из-за которой и заклинило механизм наведения.
А опытный механик уже понимал, какие неудобства вызывают в боевой обстановке, напряженной и нервозной, такая «двойственность» направляющих, и думал о том, как бы их объединить в одно целое, в единую «раму». «Надо посоветоваться с Александром Сергеевичем», – на ходу решил Закомолдин.
– Первое орудие к бою готово! – доложил Иван Гаврилов.
– Второе орудие к бою готово! – вторил ему Валентин Овсов.
– Орудие к бою готово! – по очереди докладывали на артиллерийский манер командиры боевых установок.
Конструкторы придирчиво оглядели установки и, убедившись, что все исполнено по их указаниям, по инструкциям ведения огня, составленные ими же, чуть отступили. Производить пуски они предоставили командирам боевых машин, тем, кому в дальнейшем и придется вести огонь по врагу, хотя Попову и Шитову очень хотелось самим пустить свои ракеты из своих установок по настоящим врагам.
Сейчас же они спешно заносили в свои блокноты все замечания, пожелания, отмечали и те мелкие неполадки, которые удалось обнаружить. Как никак, а машины экспериментальные, сделаны вручную, и надо в серийном производстве учесть все эти досадные «мелочи».
