«За что ж вас так, мужички? Неужели опять из-за денег? Да уж всяко, наверно, не из-за любви».
Не задерживаясь долго, Коля вернулся к огороженной лентой машине потерпевших, рядом с которой Царев пытал Сычева, Копейкин осматривал багажник «киа», чем грубо нарушал ведомственные инструкции. Но сейчас дорога каждая минута. Может, следователь к утру приедет.
— Он рапорт написал, — докладывал начальник Северного отдела, по обыкновению хлопая крыльями, — по семейным обстоятельствам. На один день. Я отпустил.
— Что за обстоятельства?
— Якобы в Зареченске проблемы с сестрой.
— И часто он так отпрашивался?
— Пару раз было.
— С родней связались? Подтверждают?
Сычев снял фуражку, вытер вспотевший лоб:
— Не сообщали пока… Он с женой здесь живет, сестра в Зареченске, сам детдомовский. Не знаю, как жене и сказать-то…
— Ладно…
Подъехала еще одна полицейская машина. Управление. Луноликий майор Слепнев из убойного отдела, курировавший резонансные дела. Короткое приветствие, поход к канаве, возвращение в компанию, вопросы.
— Второго установили?
— Да, — ответил из-за багажника Копейкин, — Темнов Игорь Петрович. Судя по визитке — замдиректора строительной фирмы. Срубы, бани.
— Звонили туда?
— Конечно. Хозяин сказал, что отправил его в Зареченск, в командировку. Он туда якобы постоянно мотался, там у них партнеры. Я велел сюда не ехать, ждать в офисе.
— Правильно… Поезжай туда сам, поговори.
— К жене б тоже надо заскочить, — не очень уверенно добавил Сычев, решивший переложить неприятную миссию на чужие плечи.
— Хорошо, заскочу, — без капризов согласился Копейкин, — только б машинку.
— Коля, — Царев повернулся к Бойкову, — давай с ним на твоей. Ты к жене, Кирилл в фирму. Я доберусь с кем-нибудь.
Коле совсем не хотелось везти этого партизана до города. Но ничего не поделать, придется терпеть. Еще меньше нравилась перспектива стать «добрым вестником». Реакция близких непредсказуема. Один раз он сообщил о смерти сына отцу-горцу. Так тот молча сходил в кладовку, принес охотничье ружье и пальнул в Колю. Хорошо, жена успела поднять ствол. Потом батя, конечно, извинился. Да и вообще, не самое приятное занятие. Как представишь себя на месте родственников… Нет, лучше не представлять.
— Хорошо, — кивнул Бойков, посмотрев на Копейкина, словно гладиатор на соперника перед поединком.
— Эй! — позвал криминалист, уже переместившийся от убитых на обочину: — Идите сюда!
Все тут же устремились на зов. Даже гаишники.
— Вон, смотрите, — он показал на валявшуюся в пыли рваную беленькую резиночку, которой обычно перевязывают денежные пачки. — Я сфоткал на всякий случай. Потом изъять надо. Свеженькая.
— В смысле? — не понял куратор Слепнев.
— Только выбросили. Резина быстро сохнет на солнце. Эта не высохла.
— И что?
— Иногда с помощью резинок на машину вешают липовые номера… Видимо, вешали, но одна лопнула. Вряд ли ее ураганом принесло. Тачка тут стояла, точно. След тоже свежий. Протектор хороший. Легковушка.
— А модель?
— Это к молодцам из сериала «Отпечаток». Они даже год выпуска назвали бы и группу крови хозяина.
— Еще что есть?
— Обувка. Там, в канаве. Если это, конечно, не вы натопали. Давайте-ка ноги вверх.
Все, в том числе и только что прибывший Слепнев, согнули левые ноги в колене, демонстрируя подметки. И только Копейкин согнул правую, потому что был левшой. Эксперт по очереди обошел каждого, всматриваясь в протектор. Закончив, проверил собственные сандалии. На всякий случай. Бывали случаи, когда эксперты находили следы обуви, фиксировали их гипсом, фоткали, а потом выяснялось, что сами же их и оставили.
— По ходу, было еще двое помимо убитых. Один в кроссовках, второй в сапогах. Кроссовки редкие, можно установить внешний вид. Сапоги вряд ли. Сапоги и есть сапоги.
Все повернулись к сержанту ДПС, тоже обутому в сапоги. Тот занервничал, переводя ошалелый взгляд с одного на другого, словно оправдываясь. «Не губите, братцы! Не я это! Помилуйте! Вот вам крест!»
— У него размер не тот, — успокоил следопыт.
— Жаль… Но и на том спасибо, — недовольно прокомментировал Слепнев, словно рассчитывал, что злодеи оставят свои визитки, а лучше паспорта и мобильники с записью убийства, — гильзы чьи?
— Три «макаровские». Не травматика.
— Пистолет Михалева где? — обернулся куратор к Сычеву.
— В оружейке. Он сдал вчера, я проверял. На «постоянку» разрешения не имел.
— Скорей всего, ствол был у гражданского, успел пальнуть, — выдвинул версию Копейкин, — у него под пиджаком кобура. Думаю, промазал.
— На фирму поезжай, — вместо того чтобы сказать оперу спасибо, приказал Слепнев, — вечером в отдел, составлять план.
Раскрытие преступления без плана — что лампочка без Ильича.
Копейкин захлопнул багажник и пошел к машине Бойкова. Тот уже сидел за рулем.
На отъезде через открытое окно Коля услышал очередное указание человека с фамилией насекомого — Слепнева:
— Кто полицию вызвал?
— Вон, лесоруб.
— На пятнадцать суток его… На всякий случай.
Ничего не подозревающий бригадир репетировал в сторонке интервью для телеканала «Насилие», явно гордясь собой.
Первые пятнадцать минут ехали молча. Копейкин сел на заднее сиденье, подчеркнув свое недоброе отношение к охотнику на оборотней.
[1]
Но на шестнадцатой минуте Коля вспомнил о профессиональном долге, который, как известно, превыше личных обид:
— Давно он у вас? Михалев?
— Три месяца. Колледж закончил, технический. Работу не нашел, пошел в полицию, участковым. Чтоб хату получить. Он после детдома у сестры жил, в Зареченске, сейчас у жены.
— А родители где?
— Говорят, сгорели. Деревенские…
— Что сам за человек?
— Вроде нормальный. Простоватый. Не бухал. Да и скурвиться вряд ли успел.
— Сейчас уже скурвленными приходят, — Бойков мрачным взглядом проводил встречную кавалькаду машин следственного комитета, — с кем он в отделе контачил?
— С Никитой Сапрыкиным. Тоже участковый. С его опорного.
— И тоже нормальный?
— Не знаю…
Вообще-то, Копейкин знал, но не спешил делиться компроматом на сослуживца. Кто такой Бойков? Что за перец? И как воспользуется информацией? В «собственной безопасности» тоже оборотней хватает. Лучше за Никитой самому понаблюдать.
