— Ты только не дури, парень, — подчеркнуто спокойно сказал Сергей, — а то еще наглупишь. Сам же тебе сдаюсь, понял? Сам… Руки, конечно, могу поднять, раз уж того требуешь, и даже подскажу, что дальше делать. Полезай, не мешкая, в мою кобуру — видишь, она все еще застегнута, там не револьвер системы «наган», как у тебя, а офицерский пистолет «ТТ»… Ты, я вижу, всего-навсего младший сержант, а у меня погоны с просветом и двумя звездочками. Звездочки пятиконечные… Понял?… Пистолетик мой на предохранителе, не бойся, сам не выстрелит. Перекладывай его к себе в карман, а мне позволь занять место за твоей спиной. Повезло нам, считай, обоим: ты доставишь в штаб немецкого шпиона, а я найду то, что искал. Сужу по твоим голубеньким петличкам… Ты же из летной части?
— Так точно! — вдруг по-уставному ответил младший сержант, словно забыв, с кем имеет дело.
— Стало быть, нам с тобой по пути… Мне нужно срочно повидаться с летчиками.
Вскоре Ромашов предстал перед начальником штаба авиационной дивизии. На столь необычный прием пожаловал и офицер из отдела контрразведки «Смерш». Беседа потекла неровно: спокойное, осторожное, как бы силой удерживаемое в берегах течение внезапно сменялось неукротимым, бурным… Так было, пока не обнаружились первые признаки взаимопонимания. Ромашов в сущности не представлял из себя никакой загадки. Его желание — отомстить своему шефу — вначале показалось по-детски наивным, но потом офицеры призадумались. Действительно, могла же парню прийти в голову и такая мысль: сбить гитлеровцев с толку, подсунув им ложный аэродром.
Из кабинета начальника штаба Сергея увел к себе контрразведчик. Общий язык уже был найден, и толковали они теперь обо всем откровенно. В конце концов Ромашову было разрешено осуществить свой замысел. По указанному в его радиограмме адресу в одну из июньских ночей пожаловало звено пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-88». Костер из фанерных муляжей пылал ярко, зато на действующем аэродроме было тихо.
Вот, кратко, история появления Ромашова в прифронтовом тылу. В абвере же он очутился при следующих обстоятельствах.
Шел третий год войны. В белорусском городке, где Сергей жил с матерью, бесчинствовали оккупанты. Ни на одну ночь не прекращались облавы. Ловили партизан и их помощников… Ловили юношей и девушек для отправки на работу в Германию… Ловили всех, кто уклонялся от сотрудничества с оккупационными властями.
Постучались и в дом Ромашовых. Среди ночи, когда мать и сын спали, входная дверь их квартиры загудела от тяжелых прикладов. Мать испуганно вскочила с постели, растормошила Сережу. Не думая о себе, она больше всего боялась за сына — парню шел восемнадцатый. Как уберечь от беды? Где спрятать?
Прочные приклады садили в дверь, пока она не разлетелась в щепы. Долговязый громила, ворвавшись в спальню, поймал метнувшегося под кровать Сергея, заломил руки за спину. Второй солдат вскинул автомат наизготовку и встал у кровати. «Гости» заполнили всю квартиру, обстукивали полы и потолок, шарили по углам. Переворошили все. Трудно было понять, что еще искали они. Отца? Но он в сорок первом ушел на войну и с тех пор ничего о нем не слышно. Оружие? Но откуда оно в этом доме? Деньги? Драгоценности? За этим тоже пришли не по адресу. По соседству со спальней располагалась крохотная каморка. Сергей и не подозревал, какая опасная улика хранилась там. Любительский радиоприемник. Немец с такой поспешностью завладел ящичком, сколоченным из некрашеных досок, точно он был полон золота.
Сергея увели. Материнские слезы не разжалобили громил. По пустынной окраинной улице долго и напрасно носился ее обезумевший крик.
Той же ночью Ромашову учинили допрос. Офицер, к которому его приволокли, подозрительно пристально разглядывал хитрую штуковину. Ничего себе самоделка! Качая головой, он нервно вращал ручки настроек, ощупывал радиолампы. Потом впился в своего пленника помутневшими от напряжения глазами. По скуластому лицу скользнула ехидная усмешка. Он пробурчал что-то по-немецки, и мужчина в штатском перевел:
— Мне искренне жаль тебя, юноша. Ты еще так мало пожил, однако с жизнью придется расстаться. Виною всему эта игрушка. Немецкое командование отлично знает, кто пользуется подобными игрушками… Эти самые… Как их там… Руссише партизаны!
Офицер притворно вздохнул и, не проронив ни слова, ребром ладони провел по своей шее. Сергей побледнел. Теперь он понял, что ожидает его. Рванулся из рук конвоира, крикнул…
— Да вы послушайте! Люди вы или…
Его втолкнули в подвал и там продержали остаток ночи и весь следующий день. Вечером опять привели к офицеру.
— Ну как, — спросил тот через переводчика, — остудил свою горячую башку? Пораскинул мозгами? Надеюсь, теперь будешь более благоразумным? — Коричневые, с мутной поволокой глаза его глядели в упор. — Вообще-то положение твое не такое безнадежное, как мне вчера показалось. Твой передатчик ломаного гроша не стоит. Мастер ты еще, как говорят русские, липовый. Тебе бы поучиться… Хочешь?
Ромашов удивленно пожал плечами.
— Я есть офицер германской армии, — продолжал допрашивающий. — Я желаю тебе большого добра. Ты мог бы стать радистом экстра-класса? Но для этого надо окончить специальную школу. Таких, как ты, туда берут. Ты молод, здоров, имеешь нужное образование.
Ромашов молчал.
— Ну а там, как хочешь. Выбирать тебе не из чего: либо школа, либо, — он снова перешел к угрозам.
Офицер приказал часовому запереть Ромашова еще на сутки. Верил: рано или поздно сумеет обломать этого сопливого парня.
Что ж, у Ромашова тогда действительно иного выхода не было. Вопреки собственному желанию он стал у немцев курсантом шпионско-диверсионной школы. После ускоренного обучения ему выдали мундир лейтенанта Красной армии, фальшивые документы, оружие. Инструктировал сам шеф абверкоманды майор Баркель. У трапа самолета он еще раз напомнил о необходимости соблюдать величайшую осторожность, дабы сразу же после приземления не оказаться в руках русских солдат.
…Теперь Ромашову не трудно было представить, какая улыбка заиграла на скуластом лице шефа, когда он получил первую желанную весточку.
Все было хорошо: бомбежка аэродрома оказалась удачной, летчики видели, как ярко полыхали самолеты. Операция «русский аэродром» дала Баркелю основание похвастаться своим успехом перед командующим армий генерал-полковником Эккесом. Проводившие «бомбежку» летчики, а заодно с ними и «агент» Ромашов были награждены Железными крестами второй степени.
Награда… Впрочем, Баркель уже по характеру своей службы не мог быть ни человеком добрым, ни тем более наивным. Матерый разведчик обожал проверки и перепроверки. Если что — не церемонился. Отступников пытался достать и за линией фронта, отправляя туда специальных курьеров. Жестокость стала определяющей чертой его характера.
Так мог он поступить и с Ромашовым. И тогда вместо Железного креста Сергею изготовили бы деревянный. В назидание остальным. При мысли об этом у Сергея подчас ползли по спине мурашки. Но он тщательно скрывал свои опасения, дабы не дать повода для насмешек. Уж кто-кто, а старший лейтенант интендантской службы поупражнялся бы. Да, наверное, и Валентина Демшина не отстала бы от своего начальника, хохотунья она неуемная. Вот только водитель, ефрейтор Трофимчук, человек очень серьезный.
