— Зачем? Его отпугнут наши русские заморозки. Лучше мы
сделаем по-другому. Вы возьмете меня в долю, а я составлю вам протекцию у
мистера Гринвина.
Глафира с сомнением уставилась на него:
— Чего вы хотите? Что-то не пойму. В какую я должна брать
вас долю?
— Верните мне хотя бы часть моих денег. Я вложу их в проект,
а остальное вернется само. Вам это очень выгодно. Вы же тогда тоже примете
участие. Причем, ничем не рискуя. Вам даже не придется нарушать закон. Вложения
вернутся так быстро, что вы, если под благовидным предлогом чуть-чуть потянете,
успеете снять свои проценты, а основной капитал вернется Загогулиной и
Желтухину.
Глафира мгновенно прокрутила комбинацию в голове и зажглась
азартом:
— Я согласна! Только надо обтяпать это дельце по-быстрому.
— Тянуть Гринвин сам не заинтересован. Когда вы сможете
перевести деньги на счет его инвестиционной компании?
— Да хоть сегодня! Чем раньше вложусь в проект, тем быстрей
повалят проценты.
— Что ж, тогда я звоню мистеру Гринвину, и можете ехать
подписывать договор.
Так они и поступили. Глафира, разъяренная предательством
“подельников” и вдохновленная посулами Романа, помчалась вкладывать все свои и
чужие средства в проект мистера Гринвина, а Роман, удовлетворенно потирая руки,
вернулся в квартиру Олимпиады, открыл холодильник и со зверским аппетитом
пообедал.
А что же сама Липочка?
Она отправилась в риелтерское агентство и сняла скромную
однокомнатную хрущевку. Правда была та хрущевка в доме без лифта на пятом этаже
и без телефона, но зато унитазный бачок исправно работал, а из кранов текла и
холодная и горячая вода.
Удостоверившись, что жить там можно, Липочка помчалась на
вокзал за вещами Романа. Но там выяснилось, что деньги как-то незаметно
кончились, и наскрести на такси не удастся.
— Эхе-хе, — воскликнула Липочка и, бодро подхватив чемоданы,
поплелась в метро.
Однако, она здорово переоценила свои силы. От метро до
снятой квартиры было целых четыре квартала. Два из них Липочка кое-как осилила,
но дальше идти не смогла. Остановившись передохнуть, она с ужасом поняла, что
больше не может сделать ни шагу.
“Хоть плач, — подумала Липочка, растерянно обводя глазами
пустынную улицу. — Вокруг ни души. Нет, души-то есть, но какие? Вон, во дворе
соседнего дома девчушка лепит куличи в песочнице, вдалеке гуляет престарелая
пенсионерка и ни одного мужика. Даже о помощи попросить некого, а сама я эти
чемоданы не дотащу. Вот беда”.
Едва она так подумала, как из-за угла вывернул здоровенный
парень и широкой походкой зашагал в сторону метро. Липочка, радостно глядя в его
широкую спину, закричала:
— Молодой человек, вы мне не поможете? Здесь недалеко…
Парень оглянулся, и Липочка осеклась: перед ней стоял
бандюган-Вован собственной персоной. Бинт на его голове был закрыт кепкой,
поэтому Липочка его не сразу узнала.
— О-оо! Какие люди и без охраны! — увидев ее, радостно
завопил Вован. — Ада, каким ветром тебя сюда занесло?
Тут он заметил ее чемоданы и изумился:
— Ты что, “челночницей” что ли заделалась?
— Нет, всего лишь на новую квартиру переезжаю, да никак
барахло дотащить не могу, — пожаловалась Липочка и, всплеснув руками, пояснила:
— На ногах уже от усталости не стою, а еще два квартала топать.
— Пойдем, помогу, — снизошел Вован и, подхватив чемоданы,
нахмурился.
— Что, тяжело? — встревожилась она.
— Да не в этом дело. Это я мыслям своим не рад. Понимаешь,
такая мутная у меня заморочка… Короче, я от телки своей гребу. Здесь неподалеку
квартиру ей снимаю.
— От телки? — удивилась Липочка. — Девушка она, что ли,
ваша?
— Ну да, почти жена.
— Тогда почему вы так грубо ее называете?
— Потому, что все мозги мне выпарила пакость эта! — зло
шагая и легко помахивая тяжеленными чемоданами, признался Вован. — Все кишки из
меня, паскуда, вымотала.
Липочка, с трудом за ним поспевая, трусила рядом. Услышав
про вымотанные кишки, она поразилась.
— Как же это? — спросила она. — Вы вон какой большой и
огромный: мышцы одни. Разве девушке удастся с таким справиться?
— Легко справляется, — гмыкнул Вован. — И мышцы ей ни к
чему, одним криком справляется.
Вспомнив свое эмоциональное общение с Романом, Липочка с
сочувствием спросила:
— Значит на вас тоже кричат?
— А почему — тоже? — удивился Вован.
Липочка смутилась:
— Ну… дело в том, что и на меня в последнее время частенько
покрикивают.
Услышав это, бедный Вован едва не задохнулся от возмущения.
— Частенько? Покрикивают? — завопил он. — Да у этой заразы
рот не закрывается!
— Надо же, — изумилась Липочка. — И чего же она от вас
хочет?
— А всего! Ой, вляпался я по самое это самое. Что
называется: с первого взбляда влюбился. А она, стерва, хорошо чует это и
веревки из меня теперь вьет. Все ей мало, все ей давай и давай. Ладно, я не
против. Тачку я ей купил. Шубу тоже купил. Косметику, побрякушки, прочее
барахло — это за положняк по сто раз на день. Но что она теперь из меня
вымораживает?
— Что?
— Квартиру. Ей, видите ли, купи квартиру. Ультиматумы,
паскуда, ставит. Купи или ты не любишь меня, а раз не любишь, ухожу.
— Но она права, — заступилась Липочка. — Без квартиры жить
никак нельзя.
Вован вздохнул:
— Да я и сам это просекаю. Я бы давно ей квартиру купил,
если бы не сомнения. Понимаешь, Ада, почему-то я ей не верю. Чует сердце мое:
мутная она. Ей плевать на меня. Куплю квартиру и поминай как звали. Нет, я не
жлоб. Но ты знаешь сама как бабки мне достаются. Каждый день на изменах, жизнью
рискую. Разве это справедливо, если какая-то паскуда лоха из меня будет лепить?
Скажи, Ада, справедливо это? Справедливо? Ты че молчишь?
Слушая исповедь Вована, Липочка невольно подумала о своем
Ване: “Он тоже, как выяснилось, не бедный, а машину мне не купил. И квартирка у
нас скромненькая. И вообще он не слишком меня баловал. Куда он деньги девал? От
меня таил. Выходит, он даже хуже, чем этот бандюган”.
— Знаете что, Владимир, — сказала она. — Хороший вы парень,
настоящий мужик. Жаль, что попали вы в дурную компанию. Шли бы вы в армию.
Он опешил:
— Зачем?
