— Сами же знаете, что я не виновата, и сами же меня
обвиняете, — обиделась Липочка.
Но Роману было не до ее обид: он уже покидал балкон Глаши,
перебираясь в Желтухинские владения.
— Нам капут, — покрываясь испариной, сообщил Роман,
спрыгивая с перил, — нет нигде этого гребаного бандита.
“Он ругается? — удивилась Липочка. — Значит действительно
плохи наши дела”.
— Вы хорошо искали? — цепенея, спросила она.
Роман, уже совершенно собой не владея, закричал:
— Хорошо ли я искал?! Где?! На узком балконе?! Здоровенного
бандита?! Вы что, издеваетесь надо мной?!
Липочка испуганно замахала руками:
— Тише вы! Тише! Разбудите Ваню!
Но Романа это не остановило.
— И очень хорошо, — не понижая голоса, с яростью сообщил он.
— Разбужу! Сам его разбужу и скажу вашему Ване какой он козел! И сам он козел!
И жена его коза! И весь род ваш козлиный, черти вас раздери! Во я вляпался!
Вляпался с вашими трупами по самые уши!
Здесь бы Липочке и оскорбиться, но (сами понимаете) ей было
не до обид. В трех метрах, отделенный от скандала лишь окном да балконной
дверью, спал Ваня. И насколько крепко он спал, одному богу было известно.
Охваченная ужасом Липочка упала на колени и в голос взмолилась:
— Замолчите, не губите меня! Если Ваня проснется, я пропала!
Ее вопль пронял Романа. Он замолчал, приоткрыл балконную
дверь, высунул голову в комнату, покосился на спящего Желтухина и на цыпочках
проследовал в кухню.
Липочка посеменила за ним.
— Что же нам делать? — растерянно спросила она, присаживаясь
к кухонному столу и стыдливо поправляя ночную рубашку.
Надеть халат она не решалась, поскольку Ване, проснись он,
трудно было бы объяснить почему жена не только не спит, но и спать не
собирается, а разгуливает среди ночи по квартире в домашнем халате.
— Что делать? — повторил Липочкин вопрос Роман и принял
неожиданное решение: — Глафире надо звонить. Возможно она обнаружила труп и уже
вызвала милицию, пока мы тут Ваню кашами кормили.
Липочка схватилась за голову:
— Какой ужас!
— И я о том, — согласился с ней Роман и добавил: — Жрать-то
я по-черному хотел. Но вернемся к трупу, — продолжил он: — Раз труп пропал,
значит Глафира дома. Или она, или ее муж. Берите телефон и звоните.
Липочка глянула на часы и растерялась:
— Как же звонить, когда на часах без пятнадцати пять?
— Согласен, разумней дождаться утра, но, с другой стороны,
если она вызывала милицию и милиция приходила, то могли вы случайно услышать?
— Могла.
— А, услышав, могли поинтересоваться как у подруги дела.
Разве не так?
— Так, — согласилась Липочка.
Она поняла, что ему не терпится выяснить куда делся труп
бандита. Ей и самой не терпелось. Она еще раз глянула на часы и сказала:
— Не надо звонить. Сразу к Глаше пойду.
Роман насторожился:
— А что ей скажете, если она спросит?
— Обязательно спросит, — заверила Липочка. — Как не
спросить, если я среди ночи вдруг к ней захожу. Вот только будить Глашу опасно,
очень этого не любит она. Начнет ругаться…
— Черт с ней, пусть ругается, — отмахнулся Роман. — Что вы
ей скажете? Почему разбудили?
Липочка схватилась за живот:
— Колики началась — скажу. Глаша поверит. У меня было такое
однажды, когда я пирожными объелась. А у Глаши все желудочно-кишечные лекарства
в аптечке есть. Ее муж частенько животом болеет.
Такое объяснение удовлетворило Романа. Он кивнул Липочке на
дверь:
— Идите.
И бедняжка прямо в чем была в том и пошла. Втянув голову в
плечи, выползла в ночнушке на лестничную площадку, у Глашиной двери
нерешительно остановилась и струхнула. Липочке казалось, что у нее на лбу
крупными буквами выступило все: и про Романа, и про труп. Впрочем, про Романа
она уже не боялась, только про труп.
“Как буду выкручиваться?” — горестно подумала Липочка и (о
чудо!) услышала вопли из квартиры Пончиковых. С этого момента все как по маслу
пошло: Липочка утопила кнопку звонка, Глафира открыла дверь и без всяких
вопросов бросилась на шею подруге.
— Он в могилу меня сведет, этот урод! — зарыдала она,
начиная излагать свою повесть прямо в прихожей.
— Что случилось? — испугалась Липочка.
— Что случилось?
Глафира оттолкнула подругу и приняла воинственную позу:
подбородок вверх, ноги на ширине плеч, руки в бока.
— Пончиков, сволочь, устроил скандал! — бодро сообщила она.
Тут только Липочка заметила, что лицо подруги “украшено”
изумительным фингалом, ярко расцветшим под правым глазом — Пончиков был левша.
— Глаша, да что же у вас случилось? — хватаясь за сердце,
воскликнула Липочка.
Но Глаша ответить не успела: ответил сам Пончиков.
— У-у, проститутка! — пьяно проревел он из комнат. —
Наставила мне рога! Мужу родному рога наставила! До чего дожил! Я рогоносец!
Ро-го-но-сец!!!
Услышав эту чудовищную правду, Глафира изменилась в лице.
— Ха! Что я слышу! Пончиков, ты еще и урод! — закричала она,
телом устремляясь к супругу, а глазами обращаясь за сочувствием к подруге. —
Видите ли, я ему наставила рога! А на чем бы ты, пьянь, домой возвращался? — с
ненавистью прокричала она в глубину квартиры и тут же проворковала Липочке: —
Пойдем на кухню, покурим.
На кухне, жадно затягиваясь дымом, Глафира поведала:
— Представляешь, пересрал мне всю малину урод да еще и
возмущается, драться лезет. Видишь какой фингал наварил.
— Как же это случилось? — воскликнула Липочка, дивясь на синяк
подруги.
— Все как обычно: доброта меня подвела. В кои веки собралась
развлечься, так звонит мне, пьянь, по мобиле — возвращаюсь. Точнее,
командировка не состоялась совсем. Радуйтесь ему, уроду! Я сдуру обрадовалась,
помчалась домой. Вижу, не шибко пьяный, кое на что еще гожий… Короче, все
чин-чином, в постель легли. Так не так, но все же муж, надо изредка и с ним в
постель ложится, — объяснила Глафира свое нестандартное поведение.
— У-у, проститутка! — тут же донеслось из комнат. —
Наставляет мне, проститутка, рога! Каждый день наставляет рога!
— Для тебя же, пьянь, и стараюсь, для устойчивости твоей, да
только ты уже и на рогах не стоишь! — отразила удар Глафира и с чувством
выполненного долга продолжила свой рассказ: — Лежим мы, значит, с Пончиковым…
