Книга Донос мертвеца, страница 63. Автор книги Александр Прозоров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Донос мертвеца»

Cтраница 63

Епископ находился рядом, кружил вокруг нее, словно оголодавшая акула, всем своим существом излучая жадное нетерпение. Он находился ближе, чем на расстоянии руки, но не прикасался к ней — а раскрытые ладони порхали на расстоянии считанных сантиметров от ее кожи. Инга ощутила, как по телу растекается горячая волна, словно она опять погрузилась в залитую кипятком ванну, в висках застучало, и тело начала охватывать непонятная истома.

— Ноги твои стройны и свежи, как первый луч солнца, а каждый шаг разит, словно лезвие меча, оставляя вечный след в душе любого мужчины. Невероятно прекрасен румянец на прохладных бархатных щеках, загадочен взмах ресниц, поворот головы, сколько гордой грации во вскинутом подбородке! Ты воплощаешь в себе все радости мира, смысл жизни, цель существования, ты создана на счастье и на гибель, ибо даже смерть не страшна, если служит платой за твои объятия.

Теперь девушка уже не боялась — она ждала первого прикосновения, негромко вскрикнув, когда ее обнаженные плечи ощутили мужские ладони, а в порозовевшее ушко продолжили вливаться обжигающие, как расплавленное серебро, слова:

— Каждый миг без тебя растягивается в вечность, и пища не имеет вкуса, и влага не утоляет жажды, воздух давит грудь, сон не дает отдыха, а солнце тепла. Без тебя мир сер и скучен, и я бросился бы в пропасть, если б не знал, что увижу тебя снова, прекраснейшая женщина Вселенной, что коснусь твоего тела, что порадуюсь взмаху ресниц…

За прошедшие сутки руки дерптского епископа касались ее кожи в третий раз. Но если в первый раз она ощущали от этих прикосновений ужас, а второй — брезгливость, то теперь руки священника словно оживляли ее тело, оно само стремилось навстречу им, изгибаясь, стараясь прижаться еще сильнее. Если раньше вынужденная нагота бесила ее, бросала в отчаяние, вызывала стремление прикрыться хоть как-нибудь, то теперь — бесил мешающийся на плечах меховой плащ.

Инга скинула плащ на пол, сама опустившись следом. Столько лет воспитываемое владение собственным голосом, собственным горлом дало трещину — у нее вырывались странные, непонятные звуки, подчиненные не ее желаниям, а прикосновениям чужих пальцев к животу, бокам, груди. А руки сами стали торопливо расстегивать пуговицы мужской сорочки, рванули завязку на поясе штанов. Слава Богу, хоть трусы в шестнадцатом веке не носили!

Священник еще продолжал что-то говорить, пытался ласкать, но она уже плохо понимала слова. Увидев, как напряглось освобожденное от одежд мужское достоинство, она с облегчением откинулась назад, направляя его рукой в нужном направлении, и расслабилась, полностью отдаваясь чужой власти. Инга ощутила, как внутрь проникло нечто обжигающее, ощутила первый толчок, и вверх по телу покатилась горячая волна. Новый толчок — и новая волна, еще толчок, еще. Но тут первая волна докатилась до сознания, девушка внезапно потерялась, утратив понимание верха и низа, понимание того, где находится и что с ней происходит. Была только молниеносная вспышка бессмысленного блаженства, осознания истинной цели своего существования и смысла существования всей вселенной — она стала приходить в себя, но тут до сознания докатилась вторая волна, вновь отшвырнувшая ее в небытие, потом третья, вскоре она стала находиться в бесконечности блаженства дольше, чем наяву, а потом и вовсе пропала, размякнув и окончательно потеряв сознание.

Дерптский епископ встал, отошел к камину, прищурился на пляшущий там огонь. Его душило чувство острой обиды на свою долю, на вечность, на вселенную, на великого Создателя, подарившего им, духам, всего лишь бессмертие, а смертным — возможность видеть, слышать, осязать, ощущать вкусы и запахи, продолжать свой род, дружить, любить, ласкать, вступать в телесную близость… И что со всем этим сделали несчастные двуногие уродцы? Они причиняют друг другу боль и смерть, проповедуют воздержание и безбрачие, аскетизм и самоистязание, изнуряют себя постами и оскопляют свои тела! Ну почему, почему эти мелкие выродки владеют даром, оценить который способны только бессмертные?! За что, Создатель? За что ты так поглумился над теми, кого уже больше семи тысяч лет все считают высшими силами?

На расстеленном меховом плаще шевельнулась девушка, застонала. Священник повернул голову. Ну и что? Поняла она хоть что-нибудь из того, что с нею произошло? Инга снова шевельнулась, присела, пьяно улыбнулась, поднесла руку к голове.

— Что же это со мной?

— Может, вино? — поинтересовался епископ.

— Нет, не вино… — она сделала над собой усилие, поднялась и подошла к нему, не стесняясь и не гордясь, а вовсе не замечая своей наготы. — Ты куда страшнее любой водки.

— Наверное, за этим должен последовать какой-то вывод? — спокойно поинтересовался хозяин замка.

— Как тебя зовут?

— Не знаю, — пожал плечами священник, и это было правдой: властелина западных от Чудского озера земель так давно звали просто дерптским епископом, что свое собственное имя он успел подзабыть, а демон… Разве кто-нибудь когда-нибудь давал демонам имена?

— Это все равно, — согласно кивнула Инга. — Просто… Просто я хочу… Я хочу петь для тебя всю жизнь…

— Тогда пой, — приказал священник.


Я о прошлом теперь не мечтаю,

И мне прошлого больше не жаль.

Только много и много напомнит

Эта темно-вишневая шаль.


В этой шали я с ним повстречалась,

И любимой меня он назвал,

Я стыдливо лицо закрывала,

А он нежно меня целовал!

Но чем дальше, тем чаще сильный голос певицы начал срываться, проглатывать слова и целые фразы — потому, что тела ее снова коснулись зовущие мужские руки, снова стали обжигать огнем желания открытые бедра и плечи, потому что страстные губы начали целовать ее спину.

— Ты даже не представляешь, какое ты чудо, Инга, — прошептал ей священник. — Ты вобрала в себя величайший голос, прекраснейшее тело и самое огромное наслаждение, какое только способна дать женщина. Такой, как ты, нет нигде во Вселенной, такой не рождалось никогда в истории, и не может родиться, потому что ты неповторима…

— Возьми меня, — сглотнула она в ответ. — Возьми меня, пожалуйста. Возьми… Я хочу быть твоей… твоей…

Спустя полчаса Инга снова потеряла сознание — но на этот раз блаженный обморок перешел в спокойный, глубокий сон. Демон прикрыл распластанное тело полами плаща, на ноги накинул свой дублет. Потом опять отошел к камину, добавил несколько поленьев на начавшие было угасать угли. Пламя снова выросло, заплясало радостными огоньками, словно звало поиграть. Хозяин замка вспомнил, что именно огонь символизирует для смертных ужас загробной жизни, и усмехнулся: наивные! Знали бы они, что их ждет на самом деле…

Пламя согревало тело спереди, но по спине пополз неприятный холодок: на Дерпт опустилась ночь. Епископ отошел к столу, подобрал с пола свои штаны, рубашку, оделся. Дублета трогать не стал: будет обидно, если певица застудится и потеряет голос. Причем на те самые полгода, что телом владеет он.

Это воплощение оказалось на редкость удачным. От него не требовалось ни вытаскивать вызвавшего его мага из нищих в правители, не нужно спасать новое тело от неизлечимых недугов или убийц, он не прозябал в каком-нибудь тайном суровом убежище. В его распоряжении слуги, власть, удовольствия. Первый же день принес вкусную еду, прекрасную музыку, сладостную женщину. Жаль только, постоянно приходится бороться с обрушившимся на эти земли холодом — но впереди еще шесть месяцев, а зима не вечна.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация