— Очень мудрое решение, Ваше Преосвященство.
На самом деле мудрое. Мертвый великий герой гораздо лучше мертвого героя-еретика. Символ, который обязательно сделают из погибшего графа, еще может послужить своей стране. А вот отступник — вряд ли.
— Надеюсь, я ответил на ваши вопросы, сын мой?
— Не совсем.
Наярра хмыкнул, епископ потемнел лицом.
— Что еще? — В голосе главы Ордена крови Бриана послышались первые нотки раздражения.
— Ваше Преосвященство, в комнате, где лежал убитый, был рисунок…
— И?..
— Почему вы приказали спрятать его?
— Я ничего не приказывал. — Епископ бросил недовольный взгляд на аббата Наярру. Тот, казалось, этого не заметил. — Его Святейшество руководствовался лишь своими соображениями.
— Я руководствовался интересами Церкви и ее детей, Ваше Преосвященство. — Наярра едва ли не цедил слова. — Завтра об убийстве будет говорить вся Эскарина… если уже не говорит. Недостает еще, чтобы просочились слухи о нелепом рисунке. Даже боюсь предположить, что молва сможет раздуть из такой вот ерунды…
— Боюсь, Ваше Святейшество, в столице все равно узнают о нарисованном на стене знаке мантикоры. Жандармы тоже люди. Один из них вполне может проговориться.
— Нет, чадо. — Сонный взгляд аббата Наярры стал неожиданно цепким и острым. Теперь «серый» уже не казался Фернану добродушным толстяком. — Я лично поговорю с каждым из этих людей.
Сеньор де Суоза задумчиво кивнул. Теперь он не сомневался, что больше никто не будет упоминать про странный рисунок, обнаруженный в комнате маршала. После разговора с «гарпией» свидетели напрочь забудут о том, что они видели в замке, ибо никто не захочет оказаться из-за своего болтливого языка в застенках монастыря Благочестия.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, Ваше Святейшество. И все же непонятно, что это за рисунок и для чего его нарисовали?
— У вас на этот счет нет никаких соображений, капитан?
— Увы, — развел де Суоза руками. — Ваше Преосвященство, Ваше Святейшество, спасибо за потраченное на меня время.
Он поклонился. Де Лерро холодно отвернулся, Наярра кивнул.
Фернан покинул библиотеку. Разговор с клириками еще сильнее запутал дело. Даже тот факт, что граф де Туриссано якобы хранил запрещенные книги, не оправдывал присутствия в Арреде глав двух могущественных орденов. С таким несложным делом могли справиться люди и помельче епископов. Фернан понимал, что клирики многое недоговаривают и знают гораздо больше. Но тут уж ничего не поделаешь, Церковь очень неохотно расстается со своими секретами. Впрочем, к Искусителю церковников и их секреты! Фернан выполнил свою задачу, узнал все, что от него требовали, а с остальным пусть разбирается его непосредственный начальник — граф де Брагаре.
Покинув библиотеку, маркиз де Нарриа заглянул в оружейную комнату. Зальчик оказался небольшим, но оружия здесь было предостаточно. На взгляд сеньора де Суоза, с помощью этого арсенала можно было вооружить небольшую армию. Фернан прошел мимо тяжелых доспехов прошлых веков, рыцарских мечей, палиц, секир, двуручных топоров и прочего оружия, заслужившего в боях неотъемлемое право находиться на почетных местах в оружейной комнате. Остановился возле висящих на стене алебард, шеф, годендаг, протазанов, гизарм и рансек.
[6]
Провел рукой по черному древку укороченной рансеки, подошел к противоположной стене и замер, с восхищением рассматривая шпаги, полушпаги, рапиры, чивоны, палаши и эстокады. Оружие было превосходным. Каждый клинок оказался выкован из пешханской стали. Как бы Церковь ни ругала восточных язычников, нельзя было не признать одно — оружие пешханцы делали великолепное. Правда, стоила одна такая шпага как три-четыре породистые лошади. Сеньор де Туриссано знал, на что потратить деньги. Шпага самого Фернана обошлась в сумму, о которой де Суоза предпочитал не вспоминать. Впрочем, о покупке оружия он еще ни разу не пожалел. Клинок был великолепен.
Фернан не удержался, снял со стены одну из рапир, подержал в руках, сделал выпад в воображаемого противника и с сожалением вернул клинок на место. Рядом со шпагами находились кинжалы и даги. Фернан скучающе поглядел на оружие. Застыл. Удивленно хмыкнул и поспешно выскочил в коридор.
— Эй! — окликнул он одного из жандармов.
— Да, сеньор?
— Найди мне господина Хорте. Пусть придет в оружейную комнату и захватит с собой слугу покойного.
Жандарм отправился исполнять поручение, а Фернан вернулся в оружейную и, потирая подбородок, стал внимательно изучать стену с оружием. За этим занятием его и застал Хорте.
— Сеньор? — Господин Хорте топтался в дверях. За его спиной маячили два следователя и испуганный слуга.
— А, господин Хорте. Входите, не стойте на пороге, — очнулся от раздумий Фернан. — Вы видели это? — Де Суоза кивнул на стену.
— Вы об отсутствующем оружии?
— Да. — «Василиск» поманил слугу пальцем: — Подойди-ка сюда, любезнейший. Вчера здесь было оружие?
— Нет, сеньор.
— Да? И куда же оно делось?
— Граф его продал. Еще два месяца назад.
Фернан нахмурился. Де Туриссано был известным коллекционером дорогих клинков… и вот так продать…
— С чего это маршалу распродавать коллекцию? — пробормотал «василиск». — Маршал нуждался в деньгах?
Слуга помялся и неуверенно посмотрел на маркиза. Затем все же решился:
— Немного, сеньор.
А вот это уже интересно. Следовало обязательно проверить, что там с финансами де Туриссано. Если коллекционер начинает распродавать свое любимое детище, то его дела могли быть действительно тяжелыми. Уж не вляпался ли покойный маршал в какую-нибудь пренеприятнейшую историю с долгами? Это вполне могло стать мотивом для убийства.
— Так-так… — Низкорослому Фернану приходилось задирать голову, чтобы смотреть в глаза слуги. — Значит немного…
По его прикидкам, это «немного» выливалось в приличную сумму. Конечно, де Суоза не знал, какое оружие было продано, так что точную цену он мог только предполагать, но даже самые скромные подсчеты говорили о сказочной сумме.
— Кому он продал клинки?
— Пять герцогу Лосскому…
«Василиск» задумчиво кивнул. Что-то в этом роде он и предполагал. Двоюродный брат короля тоже коллекционировал дорогое оружие.
— И один маркизу де Армунгу.
— Королевскому шуту? — удивился Фернан.
— Да, сеньор.
— Хорошо, — хмыкнул «василиск», делая себе пометку поговорить при случае с шутом о столь странной для него покупке. — А последний?
— Сеньор?
— Кому граф продал последний клинок?
