— Абоми, помоги сеньору де Кошта добраться до постели, — холодно приказал Фернан.
— Ну уж нет! — воспротивился шут. — Я не для того здесь четыре часа торчал! Если уж влез в твои дела по уши, так хотя бы получу удовольствие от тех глупостей, что ты собираешься натворить. Зачем тебе понадобились покойники?
— Спроси его. — Маркиз угрюмо кивнул в сторону слуги. — Абоми, когда все будет готово?
— На изготовление зелья нужно… — чернокожий воин задумался, он еще плохо разбирался в таком понятии, как время, — два часа.
«Василиск» кивнул и поднялся на второй этаж. У него как раз хватит времени, чтобы поговорить с женой и съездить к профессору Гартэ. Рийну Фернан нашел в кабинете. Ламия не удосужилась зажечь свечи. Она сидела в кресле в своей излюбленной позе — подобрав ноги. И молчала. Отблеск света из коридора упал ей на глаза, и они на мгновение сверкнули изумрудным огнем.
— Я никогда его не любила, — наконец вздохнула жена. — Было в нем что-то плохое.
— В нас всех «плохого» хоть отбавляй.
— Пусть так… Ты навлек на себя массу неприятностей…
— Знаю.
— И прошло уже много времени, а ты, вместо того чтобы выкручиваться, неизвестно куда уехал. Что происходит?
Маркиз рассказал жене все без утайки с того самого момента, как задал виконту роковой вопрос.
— Я не уверена, что твоя затея пройдет гладко, — произнесла Рийна, когда Фернан закончил рассказ. — Клирики будут в ярости. И это еще мягко сказано. Проводить подобные ритуалы, да еще в собственном доме. Ты уверен, что это нужно?
— Да.
Ламия на мгновение прикрыла глаза. Вздохнула:
— Хорошо. Давайте сделаем это, сеньор. И пусть отцы-дознаватели горят синим пламенем!
Он ничего не сказал ей в ответ. Просто обнял.
Весь путь до дома старого профессора пришлось проделать в одиночестве. Рийну Фернан брать не хотел, шут был все еще нездоров, к тому же пьян, а Абоми занялся поиском нужных ингредиентов и изготовлением зелья.
Городской магистрат позаботился о том, чтобы центральные улицы города оказались ярко освещенными, а стража не сидела в караулках. Бравые служаки бродили с арбалетами и алебардами, смотрели грозно, но толку-то? Все, что должно произойти, — произойдет. Даже славные горожане Эскарины начали сбиваться в кучки и доставать с чердаков дедовское оружие. Город — стог сухого сена. И факел уже брошен. Теперь все зависит от того, сколь меток был бросок и захочет ли Церковь поймать пламя. Сейчас только власть клириков способна остановить кровопролитие, но святые отцы что-то не торопятся…
Скрытая под плащом кираса уверенности в безопасности ночной прогулки не придавала. Но все опасения маркиза оказались напрасны, до площади Трех торговых улиц он добрался без приключений. Во дворе дома Гартэ было темно, но в одном из окон горел свет. Фернан подвел Снежную к воротам.
— Доброй ночи, сеньор. Мы не ожидали вас так скоро.
— Я нетерпелив, Алмано. Все в порядке? — Он постарался, чтобы в голосе не слышалось напряжения — вполне понятная реакция на человека, вдруг появившегося из темноты.
Командир гвардейцев молодец. Расставил своих ребят по двору и факелы запретил зажигать.
— Да. Старикан никуда не выходил, все время сидел в доме. Тихий. Два часа назад я его проверил. Роется в книгах.
— Отлично, смотрите в оба, я скоро приду.
Фернан отдал поводья Снежной вынырнувшему из темноты гвардейцу, прошел к дому, толкнул незапертую дверь.
— Мастер Гартэ!
Тишина.
— Вечно он увлекается… от книг не оттащишь, — пробормотал Фернан. — Гартэ! Это я! Вы здесь?
Нет ответа.
Он прошел через первую, полутемную комнату. Здесь в прошлый раз его принимал профессор. Свет лился из-за полуоткрытой двери. Там находился рабочий кабинет старика.
— Глухой пень, — с досадой произнес «василиск» и вошел в помещение.
Чтобы оценить ситуацию, ему потребовалась ровно секунда.
— Проклятье! Алмано! Алмано!
Он подлетел к висящему в петле старику, обхватил его за ноги и приподнял. На улице послышался топот, и в дом с оружием наперевес влетели встревоженные гвардейцы.
— Не стойте! Помогите его снять! Бумаги! Бумаги сапогами не затопчите!
Алмано, как самый расторопный, схватил стопку листов, его товарищ подвинул стол, вскочил на него и перерезал веревку. Кто-то из гвардейцев подхватил Гартэ под мышки и не дал тому упасть.
— Опускаем! Осторожно!
— Поздно что-то делать, сеньор. Он давно уже мертв.
Это действительно было так. Огромный кровоподтек от врезавшейся в шею веревки, вытаращенные глаза, синюшное лицо и вывалившийся язык. Нечего и думать, чтобы вернуть профессора к жизни. Они опоздали как минимум на час.
Сеньор де Суоза вновь выругался.
— Подождите во дворе.
Гвардейцы вышли, но их командир виновато топтался у порога.
— Сеньор… Сеньор, я не знаю, как это могло случиться! Никто не проходил мимо нас. Это точно. Ни один убийца не может двигаться столь незаметно.
— Не волнуйся. Твои ребята ни в чем не виноваты. Здесь не было никаких убийц. Старик покончил с собой.
— Валаи! Но почему?!
— Он всегда был сумасшедшим, — соврал маркиз. — Не наша вина, что именно сегодня Гартэ решил отправиться в мир иной. Оставь бумаги и можешь идти. Как только я разберусь с делами, мы вернемся домой.
Фернан еще раз осмотрел тело. Безнадежно.
Не возникало никаких сомнений, что профессор распрощался с жизнью из-за содержимого проклятых листов. Чего так испугался Гартэ, раз решил, что единственный выход из создавшейся ситуации — смерть?
«… Я стоял прямо под окном и все прекрасно слышал. Они искали бумаги. А один, тот, который с таким мерзким хриплым голосом… он сказал, что устои Церкви зависят от того, найдут они эти бумаги или нет. А еще этот де Лерро обвинил другого, что это из-за его некомп… некомпи… тентности. Вот так прямо и сказал…»
Слова Вето пришлись очень кстати. О чем более полутора тысяч лет написал в своих дневниках Великомученик Себастьян, если даже спустя столько времени эти знания могли привести к разрушению всех церковных догматов?
Старый профессор всегда был очень религиозен, и, скорее всего, содержимое записок слишком потрясло его… Фернан поймал себя на мысли, что уже не уверен, хочет ли узнать мрачные секреты клириков. Он и раньше подозревал: клирики все сделают, чтобы сохранить тайну, но только сейчас, увидев, как не самый глупый человек сводит счеты с жизнью, понял, что дело куда серьезнее. А раз так, де Лерро не остановится. Рано или поздно епископ поймет, что Леонора ничего не знал о бумагах, и продолжит поиск. К тому времени документы надо уничтожить, но перед этим их следует прочесть. Хотя бы для того, чтобы понять всю подоплеку случившегося.
