– У-у-верен? – передразнил его я, понимая, что парень переутомился до галлюцинаций, но на всякий случай оглянулся еще раз и положил руку на рукоять пистолета.
– Я что, дурак, по-твоему? – настаивал он на своем. – Приведения отличить не смогу?
– От кого? – мой логичный вопрос поставил его в тупик.
Ник замялся, после чего буркнул:
– От не приведения, конечно. А от кого же еще?
И хотя я не сомневался в том, что Нику почудилось, его страх начал передаваться и мне. Я встал, достал из рюкзака фонарик и, немного отойдя в сторону от костра, посветил им в темноту. Луч фонарика выхватил из непроницаемой мглы причудливые хитросплетения ветвей и лиан и даже спугнул какого-то крохотного, но весьма любопытного зверька, наблюдавшего за нами из темноты. Ник стоял рядом, направляя пистолет вслед за движениями луча. Я осветил все вокруг, но ничего опасного не заметил. Мы снова сели к костру, Ник все никак не мог успокоиться, постоянно озираясь и высматривая во тьме причину своих переживаний.
Спустя полчаса он наконец решился выпустить из руки пистолет, согласившись, что ему показалось. Мы сидели у костра напротив друг друга, размышляя о случившемся и выкуривая одну сигарету за другой. Надо было ложиться спать, но что-то удерживало нас. Оба мы сошлись на том, что бандиты и продажные полицейские, гонявшиеся за нами на протяжении нескольких суток, а также дремучие леса, кишащие диким зверьем и наполненные непонятными городскому человеку звуками, не лучшим образом подействовали на нашу нервную систему.
Когда глаза уже начали слипаться, я вдруг заметил легкое движение во тьме. Огромное белое чудище медленно двигалось на нас из кустов, четко вырисовываясь на фоне кромешной черноты ночи. Я в ужасе не мог двинуться с места, видя, как оно все ближе и ближе подступает к нашему лагерю. Ник оказался прав. Это было настоящее привидение. Узрев мое вытянутое лицо, Ник повернул голову, и застыл, подобно мне, не в силах что-либо предпринять.
– Здравствуйте, сеньоры, – раздался голос чудища, которое постепенно приобрело более четкие, человеческие очертания. – Простите, я не желал вас пугать.
Он стоял перед нами – старик в просторном белом балахоне, доходившем ему практически до самых щиколоток. В ночи его длинные черные волосы и бронзовая кожа сливались с темнотой, и нет ничего удивительного в том, что мы видели лишь белый безголовый силуэт с оттопыренными рукавами-руками. Любой атеист принял бы его за привидение и впредь с пеной у рта доказывал бы другим существование потусторонних сил. Это был лакандон. В руке он держал длинную палку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся духовой трубкой. Я первым оправился от испуга и указал ему на место у костра.
– Только, к сожалению, нам нечем накормить вас. Да и воды у нас тоже нет.
– Ничего страшного, – улыбнувшись, сказал старик. – Я сыт, а водой могу с вами поделиться сам.
Он скинул с плеча мешок, но огромный мачете, висевший в ножнах за спиной на широкой, проходящей через грудь перевязи, снимать не стал. Видимо, осторожничал и хотел, чтобы оружие было всегда под рукой. Из мешка индеец вытащил сосуд из тыквы-горлянки и поставил его поближе к нам.
Мы угостили старика сигаретами. Индеец взял одну, размял над ладонью так, чтобы часть табака высыпалась на нее, и бросил образовавшуюся горстку в костер. Произнеся короткую молитву, он пояснил, что это жертва духам, а затем с удовольствием закурил, каждый раз задирая голову вверх, когда выпускал дым. Первое время разговор не получался. Нас не очень радовала встреча, потому что теперь о нашем местонахождении могло стать известно бандитам или полиции, а лакандон, судя по всему, привык к одиночеству и не стремился начинать беседу первым. Он просто сидел и курил, не обращая на нас никакого внимания, лишь изредка поглядывая в сторону Ника.
– Вы заметили наш костер в ночи? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил его Ник.
– Нет. – Старик затянулся, после чего затушил о землю выкуренную до фильтра сигарету. – Я увидел вас еще днем. – Он улыбнулся, глядя на нас простодушными глазами, но увидев напряжение на наших лицах, добавил: – Иногда устаешь от сельвы и хочется услышать человеческую речь, поговорить с кем-нибудь.
– Здесь, наверное, трудно жить? – Я снова протянул ему пачку сигарет, положив ее рядом с ним.
– В городе труднее. – Старик поблагодарил меня кивком, взял еще одну сигарету, затем вытащил из костра тонкую ветку и прикурил от нее. – В городе надо много работать, чтобы жить, а здесь в достатке есть все, что надо человеку. Еда, вода, ночлег.
– Но здесь же опасно, – вставил изумленный Ник. – Хищники кругом, змеи разные.
– Если знать их повадки, они не страшны. А в городе много машин, которые могут тебя убить, если ты не будешь осторожен, и много хищных людей, которые могут убить тебя только потому, что им не понравится твой взгляд. А еще город убивает душу. Одно время я жил в городе. Мне не понравилось, и я вернулся домой, – старик обвел руками окружавшие нас джунгли. – В городе нет воздуха, и мне, индейцу, там нечем дышать, а тут его много.
Мы еще некоторое время говорили, рассуждая о жизни в городе и дикой природе. К нашему облегчению, лишних вопросов индеец не задавал. Он даже не спросил, как нас зовут, откуда мы и что делаем здесь, но (и я не смог не обратить на это внимания) периодически весьма странно поглядывал в сторону Ника. Так продолжалось некоторое время, пока он, как бы невзначай, не спросил его:
– У тебя интересное ожерелье. Откуда оно?
– Мне подарил его один человек из Мериды, – ответил Ник, подбрасывая в костер несколько сухих веток.
– Это очень ценная вещь, – старик смотрел на него с явным недоверием, а голос прозвучал сухо, и не столь приветливо, как в начале нашей встречи. – С такими вещами люди не расстаются просто так, и у того человека из Мериды, должно быть, имелись веские причины, чтобы преподнести тебе такой дар.
– Мы помогли ему. – Ник почувствовал перемену в интонации у индейца и внимательно взглянул на него. – Отмазали его от солдат по дороге в Кампече.
– Можешь рассказать мне об этом? – лицо старика стало очень серьезным, и в слабых отблесках костра я увидел, как прищурились его глаза.
Признаться, меня уже начинало настораживать постоянное внимание, которое уделяли встреченные нами люди к нефритовым бусам. Сперва Мигель, потом этот неожиданно появившийся из джунглей лакандон. Ник рассказал ему про старика-официанта в Мериде, о том, как мы вызвались подвести его к сыну в Кампече, и об офицере, который собирался обобрать его, лишив денег, необходимых для лечения сына. И о драке на кампечийской аллее, где мы выручили Мари, отбив ее от бандитов, и об ее отце, Мигеле Родригесе, который когда-то работал врачом среди лакандонов и видел это ожерелье на молодом шамане. Он не преминул добавить, что, по словам Мигеля, этот старик-официант из Мериды скорее всего и был тем самым шаманом. Индеец внимательно слушал Ника, устремив глаза в землю, иногда кивая головой, будто подбадривая его продолжать свой рассказ, а когда тот закончил, закрыл лицо ладонями и долго молчал. Ник удивленно смотрел на сгорбившегося старика, не понимая, чем так расстроил его.
