Он поджал губы, понимая, что отрицать глупо, но все-таки сказал:
— На корпусе три едва заметные пробы, поставленные оценщиками моего заведения. Они уже почти сошли, но у вас зоркий глаз, чэр эр’Картиа. Однако что заставляет вас думать, будто я знаю владельца?
Фальк протянул мне часы.
— Пробы говорят, что он несколько раз оставлял их под залог, но каждый раз неизменно выкупал. Я помню правила «Тщедушной ивы» и не думаю, что за прошедшие годы здесь что-то изменилось. Вещи под залог берутся только у тех, в чьем слове можно быть уверенным. То есть исключительно у постоянных клиентов. Добро кассе выдать деньги за залог дает или владелец, или старший менеджер. Ты, насколько я помню, и тот, и другой в одном лице, и вряд ли доверяешь подобные вопросы Ильхаху. Поэтому я и пришел.
— В «Тщедушной иве» много постоянных клиентов, — проворчал он. — Мы, как видите, пользуемся популярностью. В игры играют внизу, чэр эр’Картиа. Не наверху. Здесь зарабатываются деньги и ведутся дела. Откровенно говоря, я не вижу особых причин, почему должен вспоминать имя одного из наших посетителей.
Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая ответа. Я улыбнулся и задумчиво протянул:
— Ну, возможно оттого, что этот господин умер в моем доме, перед смертью назвав «Тщедушную иву». А еще потому, что он состоял в одной из организаций, запрещенных законодательством Рапгара. И им очень, просто очень, интересуется серый отдел Скваген-жольца. Людей Владимира эр’Дви нет в этом кабинете только исключительно из-за моего доброго отношения и доброй памяти к этим стенам. Мне показалось, что лучше поговорю с тобой я, чем несколько жандармов в серых мундирах. Но если ты так и не вспомнишь, возможно, им повезет больше, чем мне.
— Это меняет дело, — тут же сказал Фальк. — Мне нечего скрывать и совершенно ни к чему покрывать этого… преступника. Здесь его знали как Элберта. Настоящее это имя или вымышленное — не знаю. Он приходил раз, иногда два раза в неделю, играл исключительно в бильярд. Всегда по-крупному. Порой ему везло, порой не очень. Кто он, чем занимается и где живет, я не в курсе. Элберт никогда не доставлял нам никаких проблем.
— Если честно, Фальк, мертвецы меня мало интересуют. Мне гораздо важнее узнать того, кто натравил старину Элберта и его подельщиков на мой дом. Я, видишь ли, несколько обижен данным обстоятельством. Мне надо узнать, с кем последний раз этот человек здесь разговаривал.
— Спросите чего полегче, чэр, — буркнул владелец «Ивы». — Здесь сотни посетителей. Разве можно за всеми уследить?
— Уверен, что ты знаешь все, что происходит в твоем заведении. У тебя на каждый фут с десяток ушей и глаз, иначе в «Тщедушной иве» проходу не было бы от шулеров. Я помню, как здесь работает система слухов. Не ошибусь, если скажу, что ты не отказался от того, что создал Сантьяго. Если не помнишь ты, возможно, кто-то из наблюдателей за столами может знать, с кем разговаривал Элберт в свой последний приход сюда.
Помятое лицо Фалька выражало только одно — огромное желание избавиться от меня как можно быстрее.
— Хорошо, чэр, — сдался он, не желая иметь никаких дел с серыми жандармами. — Элберт приходил несколько дней назад. Как раз чтобы выкупить часы, так что я видел его. Потом он играл. С переменным успехом. С ним было еще трое или четверо. Никогда их раньше не видел. Затем они поговорили с каким-то человеком и ушли.
— Этого человека ты тоже никогда раньше не видел?
— Вот именно, чэр, — впервые Фальк ухмыльнулся. — Он был здесь в первый и последний раз. Не терплю, когда играть приходят обдолбаши.
— Наркоман? — вскинулся я.
— Да.
— Описать сможешь?
— Старик. Худосочный и слабый, — пожал плечами глава «Тщедушной ивы», показывая, что не собирается держать в памяти такие незначительные подробности. — Охрана отобрала у него дурь и вышвырнула на улицу, как только он перестал интересовать наших клиентов. Слишком непрезентабельный вид.
— Какой наркотик?
— Порошок из корней лунного дерева. Он не искал сложных путей достигнуть блаженства, если вы понимаете, о чем я.
Решение у меня созрело практически мгновенно:
— Было бы просто чудесно получить отобранное у него.
— Ничем не могу помочь, чэр. Я не держу при себе запрещенные средства, которые могут отправить за решетку на целое десятилетие. Дурь выбросили сразу же.
— Он не врет, — шепнул Стэфан.
Да я и сам по глазам Фалька видел, что тот говорит правду. Такой осторожный человек, как он, не станет рисковать и держать у себя в письменном столе или сейфе наркотик, запрещенный в Рапгаре к использованию для всех, кроме мяурров.
— Кто сейчас торгует таким удовольствием?
— Есть несколько поставщиков из тех, кого еще не поймали синие мундиры. Но ни один из них не связывается с лунным корнем. Поговорите с Ракель, я слышал, вы приятели. Возможно, она сумеет пролить свет.
Мы сухо попрощались, я вышел, стал спускаться по лестнице и увидел, как далеко внизу, между столов идет невысокая девушка с каштановыми волосами.
— Эрин! — выдохнул я. — Забери меня Всеединый, если это не она!
Я понесся вниз, совершенно неприлично перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Ее ни в коем случае нельзя было упускать!
Оказавшись на улице, я оглянулся, но не заметил никого, хотя бы близко похожего на девушку. Справа был тупик, так что у нее была лишь одна дорога для бегства — налево, туда, где находилась центральная улица. Я довольно быстро достиг ее, но и здесь Эрин не было. Какая-то высокая женщина в черном платье и с вуалью, полностью скрывающей ее лицо, садилась в ожидающий ее экипаж. Я хотел спросить у нее, возможно, она видела беглянку, но, зная, что неприлично подходить на улице к незнакомым благородным чэрам без представления, подавил это желание. Чуть дальше стояли две проститутки и какой-то парень свирепой наружности, смотревший на меня с плохо скрываемой алчностью. Я не стал беспокоить их вопросами.
— Видимо, тебе показалось, — предположил Стэфан.
— Второй раз подряд показалось? Не думаю, — я испытывал страшное разочарование от полной бесполезности поездки в Яму и оттого, что упустил Эрин.
Анхель ворчала, что опять у меня на пути оказалась эта девчонка, от которой я совершенно теряю голову.
— Чэр! Чэр! — кто-то окликнул меня едва слышным, писклявым голоском.
Рядом с мусорной корзиной, прыгали и махали руками трое из маленького народца. Я с любопытством подошел к ним, не понимая, чего хочет эта мелюзга. Двое мелких, у них были крылышки, подхватили за шкирку своего нелетающего приятеля и, взлетев, подняли его на уровень моего лица.
— Мы копались в помойке, чэр… — пискнул малыш.
— Очень интересное заявление.
— Да. Очень, — важно кивнул он, опасно раскачиваясь в руках у красных от натуги друзей. — И нашли то, что вы искали.
