— Ты знаешь истинную цену этой вещи?
— Да, — коротко ответил мужчина. — Она получит это.
— Что ж, — вздохнул сеньор Диас. — Идите.
* * *
Девушка решила, что поручение отца может подождать. С утра у
нее возникла необходимость разобрать свои немногочисленные вещички, привести их
в порядок. Пришло время позаботиться о теплой одежде. Здесь, в Мексике, она,
конечно же, ни к чему, но скоро домой. Октябрь в Москве это не тропики. Не
выходить же из самолета в легком сарафанчике.
Впрочем, задача перед ней стояла пустяковая: всего и дел-то,
что сходить в ближайший банк и взять со счета, по доверенности отца, немного
денег на хозяйственные нужды. Она проделывала это много раз.
Собирая банковские документы, девушка вспомнила о симпатичном
молодом человеке.
«То лавка древностей, то цветочная выставка, — вспоминала
она. — Удивительные случайности. Может, это судьба? Ах, как жаль, если он погиб
в той ужасной аварии», — подумала девушка, не веря в то, что это могло
случиться.
* * *
Она вошла в кондиционированную прохладу банка часа за два до
закрытия. Клиентов почти не было, лишь несколько пожилых сеньоров заполняли у
стойки банковские документы.
Ей нравился этот банк. Небольшой, уютный и в тоже время
солидный, респектабельный. Зал, декорированный мрамором и металлом, подпирала в
центре массивная колонна. За конторками, отделенными от посетителей стеклянными
перегородками, споро работали молоденькие сеньориты. Улыбчивые и
доброжелательные.
У входа в операционный зал она споткнулась о чуть
выступающий порожек. Неловко взмахнула рукой. Ее сумочка вылетела, описала в
воздухе дугу и…
Высокий гибкий молодой человек ловко поймал ее у самого
пола.
— Вы? Извините, — смущенно пробормотал он по-русски, одной
рукой приглаживая растрепавшийся белокурый чуб, другой протягивая ей сумочку.
— Вы? — девушка расплылась в улыбке. — А я только что о вас
думала.
Он оживился:
— Думали? Что?
— Переживала. Такая ужасная катастрофа.
— Да, но все обошлось. Вряд ли кто-то утонул. И в газетах
сообщений о жертвах не было.
Помолчали. И он и она не знали, как продолжить разговор, но
и расставаться оба не хотели.
Неподалеку за столом бронзоволицый юный мексиканец, нежные
щеки которого еще не познакомились с бритвой, насторожился. Старательно выводя
в банковском бланке каракули, он искоса разглядывал молодых людей.
Молчание затягивалось. Наконец блондин решился.
— Простите, — торопливо сказал он, — мы так и не познакомились.
Меня зовут…
И в этот момент хриплый бас прогремел так, что задрожали
стекла:
— Всем на пол! Это налет!
Крупный мужчина в черной маске, потрясая револьвером,
ворвался в операционный зал.
Пожилые сеньоры у стойки с округлившимися от ужаса глазами
оцепенели. Девушки-операционистки вспорхнули со своих мест. Прижались к стене.
Все остолбенели.
Грохнул револьверный выстрел.
— На пол! — прорычал мужчина. — Лицом вниз!
Пожилые сеньоры, кряхтя, выполнили команду.
Грабитель подскочил к стоящим посреди зала молодым людям.
Толкнул парня в грудь. Размахивая у его лица револьвером, заорал:
— Ты не понял?! Я сказал на пол! Девушка вышла из
оцепенения, решительно встала между грабителем и молодым человеком.
— Не трогайте его! — звенящим голоском по-русски потребовала
она. Грабитель отступил.
— Иисус милосердный! — воззвал он. — Они не понимают
испанский!
Не надеясь больше на слова, грабитель трижды выстрелил из
револьвера поверх голов. Визг рикошетящих пуль наполнил зал.
Грабитель метнул в центр зала увесистый сверток, прогремел
сильный взрыв, полыхнуло пламя. Все затянуло дымом. Но, когда гарь рассеялась,
выяснилось, что никаких повреждений взрыв не причинил.
— Эй ты, — рявкнул грабитель дрожащей от ужаса кассирше. —
Собери-ка всю наличность. Да поживее! — Он бросил ей сумку.
Выбивая зубами дробь, бедняжка повиновалась. Русскую девушку
кто-то потянул за рукав блузки.
— Сеньорита, сеньорита, — прошептал ей в ухо юный
мексиканец, укрывшийся за колонной. — Идите ко мне. Здесь безопасней.
Девушка юркнула за колонну.
— Меня зовут Пабло, сеньорита, — прошептал юноша. — Не
бойтесь. Все будет хорошо.
В зале воцарилась тишина. Кассирша складывала в сумку
деньги.
Девушка, дрожа от страха, прижалась плечом к Пабло.
— Вы и тот блондин иностранцы? — спросил он.
— Да, — ответила она, — но мы не знакомы, даже не знаю, как
его зовут. Вы не заметили, куда он делся?
— Нет. Вы так напуганы. Не бойтесь и послушайте меня.
И, к ее удивлению, она снова услышала звуки удивительного
языка, насыщенного согласными. Девушка перестала дрожать, вслушиваясь в
чарующий ритм этой речи. Совершенно непонятной и… такой понятной.
* * *
Четыре звезды упали к ногам Атуэя. Опалил жар небес душу
творящего лики богов. Теплым пеплом опал на сердце.
Золотым свечением звезды заструились с плеч Атуэя.
Сколько звезд пролетит над миром? О, сколько звезд!
Полыхнули огнем светила. Опалили кожу до углей.
Сколько ярости в пламени неба? О, сколько ярости!
Четыре звезды упали. Четыреста лунных дней ждал Мастер.
Рыдала Земля Любви обреченно.
Четыре звезды — свет мечты Атуэя.
Четыре звезды!
Красная — ярость схватки.
Сколько ярости в бездне неба? О, сколько ярости!
Голубая — тоска по дому.
Сколько лун у дороги к дому? О, сколько лун!
Белая — бремя чести.
Сколько слабых падет душою? О, сколько слабых!
Желтая — путь разрушений.
Как печальны руины храмов! О, как печальны!
Прекрасным днем полнолунья, в день Двуликой Богини. В день
плача. Роздал душу свою Мастер. Роздал, любовь утратив. Навек потеряв надежду.
Полыхнули звезды, взлетая. Устремились к заре рассветной.
Засверкал взгляд Атуэя.
