— Очень просто. Пока вы самозабвенно сплетничаете, Алиска
незаметно набирает номер любой соседки и просит перезвонить ей на сотовый.
Соседка перезванивает, Алиска хватает трубку, восторгается и скрывается в
спальне.
Фаина от удивления открыла рот:
— Зачем?
Как натура прямолинейная, понять такие сложности она не
могла. Пришлось ее просветить.
— Затем, чтобы никто не догадался, что Герман бросил Алиску,
— пояснила я. — Кстати, ты знаешь, к кому он ушел?
— А ты? — спросила Фаина и снова напряглась.
— Знаю, — ответила я, — к Нюрке.
Фаина вздохнула с облегчением и заржала.
— Чушь! — смеялась она. — Мархалева, все чушь! Вечно ты со
своими глупостями лезешь. Мне стало обидно.
— И вовсе не чушь! — воскликнула я, — Нюрка почти
призналась, что влюблена в Германа.
— Ну так что? Мы все были в него влюблены, — разочаровала
меня Фаина, нервно поглядывая на часы. — Слушай, Мархалева, шла бы ты.
Налетела, вывела меня из строя. Всегда так, когда с тобой свяжусь.
— Фаня, при чем здесь я? Что я плохого тебе сделала? Всем
желаю только добра.
— Ага, — обиженно пробасила Фаина, — какое уж от тебя добро?
Нас с Нюркой лбами столкнула. Сто лет так не злилась. На душе ад кромешный, а у
меня сеанс.
И она снова нервно глянула на часы. Понимая, что времени в
обрез, я хотела поставить вопрос ребром, но в этот момент раздался телефонный
звонок. Своей мясистой рукой Фаина схватила трубку, как кувалду, и грозно
рявкнула:
— Ведите!
Я поняла, что не судьба. Сейчас Фаина начнет выпроваживать
меня и разговора не получится.
Поняла, и не ошиблась, Фаина буквально вытолкала меня из
кабинета, приговаривая:
— Все, Мархалева, все, в другой раз, в другой раз, у меня
психи, психи.
Силы у нас неравные, а потому пошла я, как говорится,
солнцем палимая. Уже села за руль автомобиля и там только вспомнила, что
главного-то я не выяснила! Бог с ними, с подробностями, переживу, но я должна
знать: ездила Нюрка в Мексику или нет? От Алиски это Нюрка обязательно скроет,
но Фаина каким-то непостижимым образом знает все. Может, потому, что не спешит
своими знаниями делиться?
«Эх, — рассердилась я, — так Фаня голову мне заморочила, что
забыла я, из-за чего сыр-бор разгорелся. Такой хороший скандальчик
организовала, а пользы ноль».
С этой мыслью я и ворвалась в кабинет Фаины и снова застала
ее с психом-ботаником: Уж не знаю, чем занимались эти голубки, сидя на
диванчике, но, едва я открыла дверь, как они испуганно шарахнулись друг от
друга и хором завопили.
— Мархалева, черт возьми! — потрясая кулаками, пробасила
Фаина.
— Кринум повели! — тыча пальцем в мою бутоньерку, пищал
псих.
На этот раз я действительно приколола к воротнику пиджака
великолепный белоснежный кринум, аромата необыкновенного.
Фаина, сообразив, что решилась я на крайние меры не просто
так, а следовательно, не уйду, пока не получу свое, вскочила с диванчика и
бросилась выталкивать меня в коридор.
— Мархалева, — шипела она мне в ухо, — психа растревожишь.
Псих и в самом деле пришел в оживление и кричал уже
безостановочно:
— Кринум повели! Кринум повели!
— Фаня, ответь на один вопрос, и я сразу уйду, — пообещала
я.
— Быстрей давай! — нетерпеливо пробасила Фаина, опасливо
оглядываясь на своего психа.
— Была ли Нюрка в Мексике? — спросила я, и Фаина меня
огорошила.
— Господи, Мархалева! — заорала она. — Да Нюрка не вылазит
из этой Мексики! Я опешила:
— Почему?
— Потому что она президент общества кактусистов! — рявкнула
Фаина и попыталась захлопнуть дверь перед моим носом.
Однако я оказалась ловчей, успела зацепиться за косяк двумя
руками — не будет же эта грубиянка лупить дверью по моим пальцам.
Она действительно не решилась на столь крутые меры, а
попыталась отлепить мои пальцы от косяка.
— Сейчас заору, — пообещала я, понимая, что силы неравны и
затеянное у нее получится. К угрозе Фаина отнеслась скептически:
— Ори, медбратья быстро смирительную рубашку на тебя
накинут.
Не знаю, чем дело кончилось бы, может, и медбратьями —
уходить без информации я никак не хотела, — но на мое счастье дверь соседнего
кабинета открылась, и из него выпорхнула какая-то фифочка.
— Здрасте, Фаина Львовна! — с улыбочкой крикнула она.
Фаина приветствовала фифочку мрачным кивком, однако
выворачивать мне пальцы перестала и прошипела:
— Мархалева, не позорь меня на работе.
— Последний вопрос, — взмолилась я.
— Задавай, — махнула рукой Фаина.
— Клянись, что правду скажешь. Она возмутилась:
— Что за чушь? Будто я когда-нибудь говорила что-то другое.
Давай свой вопрос и проваливай.
— Зачем ты послала Алиске анонимку?
Фаина тупо уставилась на меня:
— Что? Что я послала?
— Анонимку.
— Когда?
— Давно, когда Герман ее загулял. Тебе что, число назвать?
Фаина нервно мотнула головой.
— Мархалева, — пробасила она, — я ничего не пойму. О чем ты?
Какую анонимку?
— Анонимку, в которой Алиска доброжелателем уведомляется об
измене мужа, — спокойно пояснила я. — Из этой анонимки Алиска и узнала, что у
Германа роман.
Фаина окончательно отупела. Дремуче уставилась на меня, ну
как баран на новые ворота, даже про психа своего забыла. Она молчала, мне же не
терпелось услышать ответ.
— Не тяни, ботаник ждет, — вынуждена была напомнить я.
Фаина дернулась, словно ее плеткой хлестнули, и отрезала:
— Я анонимки не посылала!
— А кто?
— Не знаю.
Что-то подсказывало мне: она врет!
— Фаина, подумай хорошенько, речь идет о твоей близкой
подруге.
И без моих призывов она была задумчива.
— Нет, — бубнила она, — не знаю никакой анонимки. Мархалева,
отвяжись от меня.
— А в Мексике ты была?
— Никогда! Никогда, Мархалева, не была я в Мексике, бесы
тебя дери!
