— Не понимаю.
— Ну, как же! Ты, к примеру, теперь слишком самонадеянна. Проскальзывает за тобой такой грешок. Перестала считать других серьезными противниками и поплатилась за это. Простая крестьянская девчонка взяла и выгнула тебя дугой. А все почему? Была бы ты чуть более осторожна с теми, кого считаешь слабее себя — осталась бы в прежнем теле. Или наш замечательный мальчик Рован — он потерял последние крупицы совести и превратился в настоящее чудовище. Митифа из достаточно способной девочки переродилась в полную ни на что не годную размазню и дуру. Лей — в угрюмого одиночку. Ты помнишь, каким был Несущий свет до Темного мятежа? Душа компании и самый добрый Огонек из всех, кого я знала. Аленари стала жестокой. Ненавидит красоту. В принципе, я могу продолжать рассказывать о каждом из вас до бесконечности. Но мне совершенно не хочется этого делать.
— Почему ты раньше нам не сказала?
— А вы бы поверили? Какое тебе было дело до слов глупой старухи, когда ты находилась в своем настоящем теле, а не во временной оболочке? Я уверена, Дочь Ночи пропустила бы мои слова мимо ушей и сочла их большой глупостью. А, между тем, за власть и могущество следует платить. Магия меняет нас. И чем-то приходиться жертвовать. Состраданием. Любовью. Отвагой. Разумом. Спокойствием и безмятежностью. Добротой. Веселым смехом. Умением радоваться самым простым вещам.
— А ты? Что изменилось в тебе?
— А вот это уже не твое дело. Лучше подумай о себе. Времени у тебя в обрез.
— Я снова не понимаю.
Проказа огорченно вздохнула:
— После того, как ты оказалась в этой оболочке и твоя «искра» несколько… поугасла, начался обратный процесс. Во всяком случае, я так предполагаю. Возможно глаза — это только начало. Твой дух все больше и больше привыкает к чужому телу. Срастается с ним. Подгоняет под себя. И не только на материальной основе, но и на духовной. Просыпаются эмоции, о которых ты давно и думать забыла. Они захлестывают тебя, точно лавина. Жалость, страх, боль, сострадание, ярость. Ты постепенно становишься собой. Такой, какой была до встречи с Ретаром. Обычной юной девочкой, только что закончившей Радужную долину. Боюсь, еще немного — и даже я не смогу тебе помочь. Твой дух настолько срастется с телом, что его уже нельзя будет перенести в другую оболочку. Так что пошевеливайся и лучше поймай тех, кого ищешь, до того, как станет слишком поздно. Сразу же свяжись со мной. Удачного дня, моя хорошая.
«Серебряное окно» погасло.
А Тиа так и осталась сидеть на месте в полном смятении чувств.
Глава 19
— Мы ведь по расчетам уже давно должны выйти на тракт. А все еще в степях, если ты не заметил. Скоро осень. Ты не ошибся? — поинтересовался у меня Целитель на следующий день.
— При чем тут осень? Не вижу никакой связи, — отозвался я. — Дорога справа от тебя. В наре пути отсюда.
— Тогда почему…
— Меня смущает тракт.
— Смущает тракт?! — заорал покрасневший от злости Шен. — Да что с тобой такое, забери тебя Бездна?! Мы тут сбиваем ноги в кровь, а рядом с нами, только руку протяни, нормальная дорога! И лошади!
— Не ори! Всех сусликов распугаешь.
— Да при чем тут сус…
— Не ори, говорю. Никаких лошадей ты там не найдешь, даже не надейся. По трактам в такое неспокойное время путешествуют только военные, все остальные сидят по домам, если, конечно, они умные люди. Дураки, такие как ты, гниют в придорожных канавах. Потому что сейчас на проезжих путях нарваться можно на кого угодно. Что касается солдат армии, то отнимать лошадей у них…
— Да кто говорит о том, чтобы отнять?!
— М-м-м… поправь меня, умник. Ты рассчитываешь найти придурка, который продаст тебе коня, а сам неизвестно сколько лиг будет идти пешком? Так я уже сказал, где следует искать подобных дураков. В придорожных канавах.
— Вообще-то, я рассчитывал, что мы сможем купить лошадей в деревнях.
— Ах, в деревня-ях, — протянул я. — Ну, тогда это в корне меняет дело. Конечно же, ты прав. Поэтому заткнись и делай, что я говорю. До ближайшего поселка не меньше недели пути. Если идти степями, то на три дня дольше. И я готов потерять эти три дня ради собственной безопасности и спокойствия души. Когда придет время, мы выйдем на тракт. Но не раньше.
— Еще неделю?! — снова завопил Шен. — За три дня до начала осени, ты хочешь сказать?
— За день с половиной, если быть точным. Не переживай, — утешил я его. — Тебе есть, чем заняться, пока мы здесь шатаемся. Зажжешь пару ослепительных огонечков или еще какие фокусы научишься делать. Лаэн, ты сможешь научить его создавать лошадей из воздуха?
— Нет, к сожалению. Но могу дать вам обоим полезный совет.
— Это какой? — насторожился Целитель.
— Вот-вот, — поддержал я его. — Что за совет?
— Заткнитесь, пожалуйста.
Мы с учеником Цейры переглянулись и сочли за лучшее взять и заткнуться.
Шен то и дело поглядывал на восток, где по его прикидкам должен был проходить тракт, связывающий Альсгару с Радужной долиной и городами, лежащими у западного перевала Катугских гор. Но с советами он больше не лез, что меня абсолютно устраивало. От бесконечных споров с этим упрямым бараном зверски болела голова.
Лаэн смотрела на мир гораздо веселее, чем Ходящий. Как она мне сказала, их уроки, наконец-то, сдвинулись с мертвой точки, и Шен уловил основную суть. Я выразил ей вполне разумные сомнения, но тут последствия этой «основной сути» стали видны невооруженным взглядом.
Первым делом, Целителя вывернуло наизнанку. Затем у него начался сильнейший озноб, то и дело сопровождающийся рвотой, и я в какой-то момент подумал, что парень уже одной ногой в Счастливых садах. А точнее — в Бездне. Наверное, так оно и было, раз Шен посмел коснуться тьмы. Он всхлипывал, кричал, ругался, богохульствовал, плакал и пытался встать.
Нам с Лаэн пришлось завернуть его в плащ, как в одеяло, и покрепче связать руки. Мальчишка успокоился только ко второй половине ночи и забылся тревожным сном. Мое солнце не отходила от него ни на минку.
— Он выживет? — спросил я, перерезая веревки, связывающие руки Ходящего — в них больше не было необходимости.
— Не знаю… Должен.
Мне не понравился ее ответ. Да и сама Ласка была слишком уж спокойна. Я знал, что так бывает, когда ей приходится скрывать растерянность и страх.
— Как это — ты не знаешь?
— Вот так! Я не слышала, чтобы от такого умирали. Во всяком случае, никто из Проклятых не отбросил копыта во время перерождения.
Я задумчиво крякнул, нахмурился и произнес:
— Немного не понял.
Она вздохнула и положила руку на лоб Шена:
— Перерождение, Нэсс. Во всяком случае, так называла это состояние Гинора. Все, кто участвовал в Темном мятеже, прошли через подобное.
