— Я должна рассказать. Хоть кому-то, — прошептала она, вцепившись мне в плечи так, что это причиняло боль. — Слишком долго держала в себе. Ты выслушаешь?
— Конечно. Они отказались от тебя?
— Родители? — поняла она. — Нет, что ты. Когда толпа раззадорила себя настолько, что набралась храбрости придти, отец не дал меня в обиду. Они убили его. Со страху, я думаю. А затем всех других. Мать и старшую сестру. И братишку. До сих пор думаю — его-то за что? Он ведь только родился. Я с младшей сестренкой пыталась убежать, но нас без труда догнали. Что могли сделать две девчонки против здоровых озверевших мужиков? Литу убили сразу. А меня побоялись, — ее голос ожесточился. — Старухи запугали, что проклятье Бездны тогда падет на всю деревню.
— И что они сделали? — спросил я и затаил дыхание, испугавшись ответа.
— Всего лишь избили, — ровным голосом ответила она. — Сломали ребра и обе руки. Скоты, которых мой отец считал друзьями. Я едва помню, как они оттащили меня к лесу, а когда подвесили к дереву — потеряла сознание от боли. Очнулась, когда их и след простыл. Тут же вновь впала в забытье. Потом помню глубокую ночь. Было больно и ужасно страшно. Очень хотелось пить. И я вновь потеряла сознание. Такой меня и нашла почувствовавшая «искру» Гинора. Она не только спасла меня, но выходила и начала учить Дару. Конечно, не сразу, но однажды такой день настал. Она разожгла меня и попыталась дать все, что смогла. Следующие годы я изучала магию в самом сердце Рейнерварра. В какой-то момент Гинора рассказала мне, кто она, но мне уже было все равно. Она была моей единственной семьей и наставницей. Я не боялась.
— Не думал, что в одной из Восьми вдруг проснется доброта к сироте.
— Не поднимай ее уж слишком высоко. Она не скрывала того, что взяла меня к себе только из-за моей «искры». Жить ей оставалось не так много, и Лиса не желала, чтобы весь ее опыт и знания исчезли вместе с ней. Я стала тем сосудом и той надеждой, которые давали Холере хоть какую-то цель. Возможность оставить бесценный Дар для других. Даже спустя века, она грезила о том, что однажды кто-нибудь из моих учеников создаст серую школу, где обе стороны Дара будут сплетены воедино. Но за всю свою жизнь я так и не смогла найти человека со свободной «искрой».
— Ты закончила обучение?
— Нет, — Ласка выскользнула из моих объятий и подошла к дальнему от нас портрету. Я остался на месте. — Мне дали все, что успели. И могу сказать, что за шесть лет, проведенных вместе с Проклятой, я получила гораздо больше, чем Ходящие в Радужной долине за пятнадцать.
— Почему ты не завершила начатое?
— Моя учительница умерла, когда мне исполнилось девятнадцать. Ее «искра» погасла.
— Мне жаль, — я не знал, почему это сказал, но мне, действительно было жалко, что так получилось.
— Пустое, — тихо проговорила она, продолжая смотреть на картину. — И я, и она, знали, что рано или поздно это случится. Когда Гиноры не стало, я оказалась предоставлена сама себе. Находиться там — не могла. Остальное ты знаешь. Большой мир, город, ты… Наверное, надо было раньше рассказать. Еще в Песьей Травке, но… нам было так хорошо вместе. Я ужасно боялась, что после этого разговора, ты…
— Перестань, — мягко сказал я. — Мы уже обсудили это. Я не собираюсь шарахаться от тебя.
— Иди сюда, — попросила она. — Я познакомлю тебя со всей Восьмеркой. Полотна писали еще до Темного мятежа. Расскажу, что говорила мне Гинора.
Я подошел к первому портрету. С него смотрела молодая женщина. Немного раскосые карие глаза, в которых отражалось пламя свечи, идеально прямой нос, полноватые губы, золотистая кожа и две черные тяжелые косы, уложенные вокруг головы в сложную прическу. Однажды я уже встречался с этой дамой. И даже едва не отправил ее в Бездну.
— Тиа ал’Ланкарра. Тиф, — негромко сказала Лаэн. — Ученица, а затем и убийца Сориты. Изначально она не была среди заговорщиков, но владеть темной «искрой» ее научил Ретар. Говорят, они были любовниками. Когда начался мятеж, она была вместе с Матерью в зале с подснежниками. От Лихорадки Дочь Ночи знала, что должно произойти, но так и не предупредила Ходящую. Колебалась. А когда пришли Митифа и Ретар, ей пришлось выбирать. Сорита без труда скрутила Корь, но когда в бой вступил Альбинос, Тиа перестала колебаться и ударила главе Башни в спину. Возможно, если бы Митифа тогда справилась с Матерью, мир никогда бы не узнал госпожу ал’Ланкарру так, как знает ее теперь.
— Подлая девочка, — хмыкнул я, впрочем не испытывая от ее поступка никакого негодования. На ее месте я бы поступил точно таким же образом. Судя по всему, Сорита была дрянью, и получила то, что заслужила — удар в спину.
— Тиф талантлива, опасна, злопамятна, порой жестока, но с ней можно договориться. Остальные ее не слишком-то жалуют, и, думаю, давно бы избавились, если бы не боялись не справиться. Южанка из той породы волчиц, что могут убить, даже будучи смертельно ранеными. Я не знаю, почему она взяла такое прозвище — Тиф. Возможно, посчитала, что оно похоже на ее имя. Для нас Убийца Сориты — самый опасный враг. Если не считать Цейры Асани.
На следующем портрете миловидная девушка, по внешнему виду ровесница Тиф, смущенно улыбалась художнику. Великолепная грива черных волос и глаза запуганной всеми волками мира овечки. На бледных щеках горел яркий румянец смущения.
— Кто эта тихоня? — не удержался я.
— Эта, с твоего позволения «тихоня», никто иная, как Митифа Данами. Она же Корь. Именно благодаря ей в Империю нагрянули нынешние гости. До Темного мятежа — ученица Проказы делала только то, что скажет ей Тальки. Она всегда предпочитала держаться в тени покровительницы и не высовываться в первые ряды. По потенциалу — самая слабая из Проклятых. Во время Войны Некромантов лишь один раз проявила себя в полной мере — отлично порезвилась с воспитанниками первой ступени в Радужной долине. Убила всех детей. Явно с испуга. Поэтому и получила имя — Корь.
Теперь девица не казалась мне такой уж милой.
— Но в боях Митифа участия практически не принимала. Больше помогала Тальки. Поддерживала ее и служила ширмой для всяких делишек. С другими Проклятыми старается не связываться. Понимает, что силенками не вышла. Тиф ее люто ненавидит и не трогает лишь потому, что тогда придется иметь дело с Тальки.
— Что за кошка между ними пробежала?
— Насколько я знаю, Митифа во время Войны Некромантов попала впросак у Альсгары, когда войска Проклятых пытались штурмовать город. Тиф и Лихорадка были ближе всех, попытались исправить положение, и в итоге Ходящим удалось отправить Ретара в Бездну. Дочь Ночи считает, что если бы не Корь, ее любовник никогда бы не погиб.
Я подошел к третьей по счету картине.
— Северянин?! Один из Проклятых был северянином??!
— Удивительно, правда? Обычно, носители «искры» рождаются в кланах крайне редко. Перед тобой Лей-рон. Но его всегда звали Леем. Он же — Чума. Огонек погибшей во время Темного мятежа Черканы.
