Командир корпуса приказал записать эти танки на мой счет и спросил своего адъютанта, что у них есть – вот «Красная Звезда», – расцеловал меня и наградил орденом Красной Звезды! Вот как бывало на фронте: «Я тебя расстреляю! Отдам под суд трибунала!» И наконец – высокая награда! Совершенно нежданная – эта вместо сгоревшей в Корсунь-Шевченковском котле, совершенно законная. Через минут десять наступление продолжилось, и мы пошли вперед. Заскакиваем в какой-то сад, пушка немецкого танка развернута вдоль шоссе, по которому мы должны были идти. Этот танк уже разворачивает пушку в нашем направлении. Я наводчику кричу: «Видишь?» А он отвечает: – «Вижу». «Прицел «0» – огонь!»
Через 20 минут, в Пшеворске мой экипаж сжег еще танк. Еще минут через 30, двигаясь по шоссе в направлении города Ярослав, были обстреляны из засады. Снаряд попал в моторное отделение. Самоходка вспыхнула, но, как и в первый раз, экипаж остался невредим. Это фрицу не понравилось, и по нам открыли огонь из пулемета. Там мне и «прошили» левое плечо. Рана пустяковая, кость не задета. Буквально через 10 суток я снова был в строю. Получил новую СУ и вперед к Висле. Это было второе ранение и второй раз «удачно» горел. А отцу писал: «Не придумали фашисты ни снаряда, ни пули, чтобы меня уничтожить!»
Поляков Юрий Николаевич
14 октября снова пошли в наступление. От моего отделения ПТР остался я, одно ружье и еще человек. Побежали, а немцы, видно, засекли. Вторая мина уже попала – разорвалась в нескольких метрах впереди нас. Хорошие, видно, были минометчики. Я получил семь осколков – четыре в ноги, три в руку. А впереди меня бежал Гродек, западный белорус, так ему полчерепа снесло. Попал я в госпиталь, а там с самоходчиком познакомился. Он меня и сагитировал. «Пойдем?» – спрашивает. Я отвечаю: «Пойдем». Я еще боялся, думал: не возьмут, а там с распростертыми объятиями приняли, заряжающим. Не хватало людей – экипажи выбивали моментально. Так и началась моя танковая эпопея. Попал я тогда в 1888-й отдельный полк самоходной артиллерии на «СУ-76», 3-я армия Горбатова. У нас в армии 3 полка было – 1812-й (как мы называли, восемнадцать – двенадцать), 1888 и 1900-й. На корпус по одному полку для поддержки. Это было в конце ноября 44-го. Потом мы попеременно, по две батареи стояли в танковой засаде. От передовой недалеко, километра два или полтора. Выкопаны были капониры и сверху замаскированы под стог сена. В случае чего передняя крышка откидывалась, и можно было стрелять. Две батареи отдыхали, две несли дежурство. Это было в Польше, на Наревском плацдарме, севернее Рожан.
«T-34-85» на дорогах Германии. Слева от люка механика-водителя на шаровой установке пулемета, судя по биноклю, сидит командир танка
14 января 45-го началось наступление на Восточную Пруссию. Артподготовка была сильная. Туман, авиации не было, шли без всякого авиационного прикрытия. Метров 80 видимость, не больше – просто в темноту идешь. Редко-редко где пехота появится. Проскочили немного, слышим – стрельба. Счетверенные немецкие зенитки 20-миллиметровые, «эрликоны». Мы их «собаками» называли. Слышим – где-то за спиной, рядом. Повернули немного, видим – там полукапонир, в нем установки, амбразуры в нашу сторону. При случае их выкатывали и стреляли по воздуху. Ну, мы их подавили сразу. Мы поддерживали тогда штрафбат. Такие отчаянные ребята. Выползаем – лежит наша пехота. Мы спрашиваем: «Немцы далеко?» А они отвечают: «Да их и нету здесь». Мы поехали вперед, а они поднимаются и за нами следом. Метров 300 прошли мы, наверное, смотрим – в прицел-то хорошо видно – окопы, пулеметы немецкие «МГ-34» на треногах стоят, их от нашего «дегтяря» отличить легко, и каски. Мы притормозили – немцы! Ну, назад. Тогда уже «фаусты» были. Сожгут же к черту. Стали мы отходить, а штрафники смеются. Им все равно. И вышли мы аккурат на минное поле. К счастью, противопехотное. А грохотало-то под гусеницами – страх просто. Не знаешь, то ли на днище ложиться, то ли наверх вылезать. Но проскочили.
Танки «Шерман» в пригороде Вены. 1945 год
15 января мы поддерживали 5-ю Орловскую дивизию, 556-й полк полковника Качура. Мы двумя машинами выскочили – пехота лежит, лейтенанта убили. Подбегают, просят: «Ребята, поддержите огоньком!» Кроме штатных снарядов, что в кассетах, у нас навалом на днище под командирским сиденьем – наверное, штук 80 всего. Ну, мы все их и выпустили. И подкалиберные, и бронебойные – лишь бы стрелять, испугать немца. Пять штук только оставили. Пехота поднялась, взяла, что положено. Полковнику, видно, понравилось, нас представили к наградам. Я «звездочку» получил за этот бой. Да, а медаль «За отвагу» я еще в пехоте получил.
Те же танки на улицах столицы Австрии
Потом пошли мы дальше и 21 января вышли к границе Восточной Пруссии. 23 января наша машина вышла из строя. Потрепанные машины были, старые. Уже в Ортельсбурге, в Восточной Пруссии – первый крупный город, который мы взяли. Утащили на ПРБ, подремонтировали и в начале февраля опять на фронт. Приехали, а от нашего самоходного полка три машины осталось – все выжгли. Броня-то на нашей 76-миллиметровке слабенькая, 15 мм сбоку – всем пробивалась. Мы машину «Прощай, Родина!» называли. А еще «сучкой». Стали поддерживать пехоту. Прибегает майор и говорит: «Вот, видите три дома? Там немцы. Надо дома разбить». Пожалуйста. Десять минут – и все три дома вдребезги. Майор потом снова прибегает. «Вот там еще дом. Его тоже надо». Ну, мы по нему начали стрелять, а он не разваливается. Через некоторое время командир полка с палкой к нам бежит. Мол, по своим стреляете. Мы ему – так вот же, майор нам указывал. А майор сразу – я, мол, не туда указывал. Командир полка за палку – мода была тогда такая, с палками ходить – и на нашего лейтенанта. Лейтенант за пистолет: «Товарищ полковник, если ударите – вас застрелю и сам застрелюсь». Тот сразу утих. Короче говоря, то, что мы были представлены к орденам, – наградные листы ликвидировали. За строптивость.
Танковая колонна «Лембиту». 1945 год
Пошли мы дальше воевать. Прошли мы тогда Алленштайн, Гутштадт. Стояли севернее деревни Петерсвальде, недалеко от того места, где Черняховского убили. Там были скотные дворы. Их по два-три раза в день пехота брала, ее оттуда выбивали. В ночь на 25-е мы съездили заправились, пополнились снарядами, горючим и вернулись обратно. А 25-го приказали взять эти дворы. Уже 4 машины у нас было – с ПРБ пригнали подремонтированные. Сходили один раз в атаку – машину одну подбили. Мы вернулись обратно. Откуда там появились противотанковые средства – не знаю. До этого мы просто хулиганили – останавливались метрах в 600 от немецких траншей и что хотели, то и делали. Не было у немцев противотанковых орудий. А тут вдруг болванкой… Наводчик и заряжающий погибли.
