После ликвидации группировки противника в районе юго-западнее Кенигсберга высвободились крупные силы советских войск для решения других задач. В резерв были выведены 31, 3 и 28-я армии, которые затем приняли участие в Берлинской операции. Однако переброшенные после боев в Восточной Пруссии эти армии к сражению за Берлин по большому счету опоздали. К тому же численность их стрелковых дивизий была уже достаточно низкой. Оставленные для штурма Кёнигсберга армии в битве за германскую столицу участия уже не принимали. Штурм этого города-крепости шел под аккомпанемент подготовки к Берлинской операции.
Обсуждение
Успешное проведение Восточно-Прусской операции оказало положительное влияние на ход других операций кампании 1945 года в Европе. В частности, отсечение главных сил группы армий «Центр» от остальных сил Германии обеспечивало правый фланг 1-го Белорусского фронта, наступавшего на познаньском направлении, а с выходом советских войск на р. Висла севернее Торна создались условия для проведения Восточно-Померанской операции.
Одной из характерных особенностей данной операции являлся затяжной характер боев по прорыву тактической зоны обороны противника. Так, например, прорыв тактической зоны обороны противника занял пять суток в 3-м Белорусском фронте и трое суток – во 2-м Белорусском фронте. Столь большая продолжительность прорыва обусловливалась рядом причин. Одной из причин являлось то, что советским войскам приходилось прорывать сильную оборону с наличием значительного количества долговременных сооружений. Следует также отметить, что в силу неблагоприятных метеорологических условий наши войска в период прорыва обороны противника не могли использовать своего количественного и качественного преимущества. Так, например, в первые дни прорыва наша авиация почти не действовала. Всего с 13 по 16 января авиация обоих фронтов вместо намеченных 22 600 самолето-вылетов произвела лишь 6900 самолето-вылетов. Плохие метеорологические условия значительно снизили эффективность огня артиллерии.
Эта тенденция сохранилась и в дальнейшем. В период преследования, с 19 по 26 января, возможности авиации использовались лишь на 12,5 %. В отличие от «Багратиона» метеорологические условия ограничивали действия авиации также и в период уничтожения окруженных группировок противника. Так, например, за первые шесть дней боев южнее Кёнигсберга авиация действовала лишь один день (18 марта).
Однако помимо причин тактического характера причиной длительной борьбы за Восточную Пруссию был целый ряд оперативных и стратегических просчетов советского командования.
Во-первых, в ходе прорыва тактической зоны обороны противника и развития преследования советским войскам не удалось окружить и уничтожить отдельные группировки 2, 4 и 3-й танковой армий противника. Ни в районе Тильзита, ни в районе Инстербурга, ни в районе Мазурских озер не было сколь-нибудь крупных «котлов». Более того, окружения даже не были предусмотрены имевшимися к началу операции планами советского командования. В них был сделан акцент на отсечение главных сил противника в Восточной Пруссии от Померании. Нацеленный на Кёнигсберг 3-й Белорусский фронт фактически выполнял задачу сковывания немецких резервов. Это было своего рода наследием опыта неудачи 1914 г. «Реннекампф»-Черняховский избавлял от контрударов «Самсонова»-Рокоссовского. Никакого маневрирования по внутренним линиям в 1945 г. в отличие от 1914 г. действительно не наблюдалось. Однако у такой стратегии, не предусматривающей удар по сходящимся направлениям, был один существенный недостаток. Главным силам группы армий «Центр» удалось отойти на Земландский полуостров, в район Кёнигсберга и в Хайльсбергский укрепленный район (Хейлингибейльский «котел»). Используя в этих районах заранее подготовленные оборонительные позиции и рубежи, противник смог оказывать длительное сопротивление.
Во-вторых, группировки врага, изолированные с суши, не были прочно блокированы советским флотом с моря. Вследствие этого войска противника непрерывно получали из Германии боеприпасы, горючее и другие материальные средства. В обратном направлении шел поток раненых и беженцев, что, безусловно, положительно влияло на моральное состояние запертых в Восточной Пруссии войск. Они, по крайней мере на время, получили осмысленную цель своих действий. Известную роль в затяжной борьбе сыграло также и то обстоятельство, что группировки противника, действовавшие на Земландском полуострове, в Кёнигсберге и в Хейлингибейльском «котле», могли длительное время сообщаться между собой по шоссе, проходившему вдоль залива Фриш-Гаф. Это также было следствием сравнительно низкой активности Балтийского флота, позволявшей противнику поддерживать контрудары потрепанных частей корабельной артиллерией.
В-третьих, в ходе затянувшегося прорыва тактической зоны обороны противника и действий в оперативной глубине войска обоих фронтов понесли крупные потери в людях и боевой технике. Так, например, с выходом советских войск на подступы к Кёнигсбергу средняя численность стрелковых дивизий в 5-й армии не превышала 2700 человек, во 2-й гвардейской армии – 2500 человек, в 48-й армии – 3500 человек. К началу марта каждая из дивизий этих армий потеряла от 43 до 58 % своего личного состава. Не лучшим было положение и с боевой техникой. Например, в 48-й армии танков и самоходно-артиллерийских установок к началу операции было 127, в 5-й гвардейской танковой армии – 345. В начале февраля в 48-й армии осталось в строю только 85 боевых машин, а в 5-й гвардейской танковой армии – 155. К тому же большая часть танкового парка частей и соединений фронтов к 10 февраля полностью израсходовала свои моторесурсы либо имела их на исходе.
В целом успешный штурм Восточной Пруссии довольно дорого обошелся Красной Армии. Так, в период с 13 января по 10 февраля санитарные потери 3-го Белорусского фронта составили 22 % от списочной численности личного состава фронта, а среднесуточные потери достигали 0,76 %. Для сравнения: в «Багратионе» среднесуточные потери 3-го Белорусского фронта не превышали 0,4 %. Наибольшие потери имели 5-я армия (44 %) и 28-я армия (37 %). В ходе дальнейших боевых действий потери оставались такими же большими. Потери 2-го Белорусского фронта с 14 января по 10 февраля составили 15,4 % от списочного состава фронта, а среднесуточные потери достигали 0,55 %. Наибольшие потери понесли 3, 48, 65 и 70-я армии (от 19,5 до 24,3 %).
Высоки были также потери бронетехники. Например, 3-й Белорусский фронт за время с 13 января по 29 марта безвозвратно потерял 1189 танков и самоходно-артиллерийских установок, что составляет свыше 93 % наличия боевых машин к началу операции. 5-я гвардейская танковая армия с 17 января по 1 марта потеряла безвозвратно около 60 % боевых машин.
Вместе с тем необходимо сказать, что Восточно-Прусскую операцию ни в коей мере нельзя отнести к успехам, достигнутым «заваливанием трупами». Основным инструментом сокрушения противника стала артиллерия. В какой-то мере это компенсировало низкую активность авиации. Маршал Василевский особо отметил это в своих воспоминаниях: «Замечу попутно, что Восточно-Прусская операция по расходу боеприпасов вообще не имела себе равных среди всех операций в истории войн. Два фронта получили 13,3 млн снарядов и мин, 620 млн патронов, 2,2 млн ручных гранат. Только за 13–14 января войска 3-го Белорусского фронта израсходовали более 1000 вагонов основных номенклатур боеприпасов, а войска 2-го Белорусского лишь за 14 января – свыше 950 вагонов. Всего же оба фронта израсходовали более 15 тыс. вагонов боеприпасов»
[103]
. Другой вопрос, что в условиях Второй мировой войны артиллерия не решала исход сражения, а лишь создавала условия для последующего боя пехоты.
