Поднимающиеся вверх султаны взрывов, дым и пламя над крепостью наблюдали стоявшие на берегу солдаты и офицеры 45-й пехотной дивизии. Казалось, что в этом аду никто не может уцелеть. Однако вскоре немцам пришлось убедиться в обратном. Когда огонь был перенесен в глубину, в воду были спущены резиновые лодки и штурмовые группы начали высадку на острова Тереспольского, Кобринского и Волынского укреплений. Они спешили — на захват крепости было по плану отпущено всего восемь часов. К 4:00 наступающими были заняты Пограничный остров (Тереспольское укрепление) и Госпитальный остров (Волынское укрепление). Небольшой группе немцев удалось прорваться через мост у Тереспольских ворот в цитадель и захватить церковь (ставшую клубом) и здание столовой комсостава. В 6:23 командование дивизии сообщало в штаб корпуса, что северный остров (Кобринское укрепление) вскоре будет захвачен. При этом отмечалось, что сопротивление противника усилилось.
Однако когда первый шок прошел, надежды на быстрый захват крепости рассыпались как карточный домик. В истории 45-й дивизии ситуация описывается следующим образом: «В крепости бои приняли такой характер, которого никто не ожидал. Уже через несколько часов после начала вступления командование корпуса должно было отдать из своего резерва наш 133-й пехотный полк, чтобы целиком бросить его на взятие крепости. Вскоре пришлось бросить против крепости и все дивизионные резервы. Наши потери в людях, особенно в офицерах, вскоре приняли прискорбные размеры». Даже уже достигнутые успехи оказались поставлены под сомнение. О боях на уже занятом в первый час боев Тереспольском укреплении историограф дивизии Рудольф Гшепф сообщал: «Многочисленные кукушки и бойцы, замаскировавшиеся на Западном острове, не пропускали теперь наших пополнений. Уже в первый день войны на острове были окружены и разгромлены штабы 3-го батальона 135-го пехотного полка и 1 — го дивизиона 99-го артиллерийского полка, убиты командиры частей». Основными участниками боев на «западном острове» были пограничники.
Немецкие солдаты с опаской заходят внутрь Брестской крепости.
В 10:50 штаб 45-й дивизии доложил командованию корпуса: «Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35–40 танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров». В 14:30 командир 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Фриц Шлипер фактически отказался от дальнейшего штурма центральной части крепости. Было решено уже проникшие на территорию цитадели подразделения отвести назад с наступлением темноты. Тем самым артиллеристам были бы развязаны руки в бомбардировке цитадели. Однако в центре крепости оставались блокированными около 70 немцев, захвативших церковь.
Штурм, который должен был занять восемь часов, растянулся на несколько дней. Командующий 2-й танковой группой Г. Гудериан впоследствии писал: «Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг в Мухавец». В целом события в Брестской крепости развивались по общему сценарию: успех в первые часы наступления и резкое возрастание сопротивления советских войск во второй половине дня.
Доты против танков
Запертые в Брестской крепости войска смогли оказать серьезное сопротивление наступающей немецкой пехоте. Однако невыход основных сил 42-й и 6-й стрелковых дивизий на позиции на границе означал оголение назначенных им участков. Оборона этих участков легла на части 62-го Брестского укрепленного района. УРы (укрепленные районы) на новой границе начали строиться с 1940 г. Рекогносцировка границы на предмет строительства УРов началась под руководством лучших советских инженеров-фортификаторов, в том числе генерала Д. М. Карбышева, уже осенью 1939 г. Как правило, укрепрайон по фронту достигал 100–120 км и состоял из 3–8 узлов обороны. Каждый узел обороны состоял из 3–5 опорных пунктов. Узел обороны укрепрайона занимался отдельным пулеметно-артиллерийским батальоном. Система УРов на новой границе получила неофициальное наименование «линия Молотова». Она должна была стать созданной по последнему слову тогдашней фортификационной техники системой линий обороны, надежной опорой приграничных армий. Доты на «линии Молотова» были защищены стенами толщиной 1,5–1,8 м, а толщина перекрытий до 2,5 м. Если лишь небольшая часть ДОС «линии Сталина» на старой границе была артиллерийскими, то на «линии Молотова» орудиями калибра 76,2 мм и 45 мм предполагалось оснастить почти половину сооружений. Артиллерийское вооружение имелось не только в большем количестве, но и в лучшем качестве. Высокую оценку немцев впоследствии получили шаровые установки 76,2-мм капонирных орудий Л-17, эффективно защищавшие гарнизоны артиллерийских дотов от огнеметов. Кроме того, УРы «линии Молотова» помимо 45 мм и 76,2 мм орудий, установленных в дотах, имели и собственные артиллерийские части с гаубичной артиллерией.
Убитый водитель советского автомобиля.
«Линия Молотова» могла сыграть важную роль в начальный период войны при выполнении двух условий. Во-первых, она должна была быть достроена, а во-вторых, УРы должны были быть заняты войсками, а не только гарнизонами сооружений. Однако хотя УРы ЗапОВО были в достаточно высокой степени готовности, число построенных и боеготовых сооружений было невелико (см. таблицу).
Хотя по плану Брестский УР не должен был быть самым сильным, фактически в июне 1941 г. он был лидером по числу построенных сооружений. Однако не все построенные доты были обсыпаны и замаскированы. Отсутствие земляной обсыпки не только маскировало бетонные коробки, но и закрывало трубы подходивших к ним кабелей. Впоследствии трубы коммуникаций стали «ахиллесовой пятой» многих дотов, позволявших немцам подрывать их или вводить внутрь сооружений огнеметы.
Каждый дот «линии Молотова» был маленькой крепостью, способной действовать автономно. Многие из них были двухэтажными, оснащались электрогенераторами, вооружались пушками и пулеметами. По плану, они должны были стать «скелетом», на который опираются занявшие оборону вдоль границы дивизии. 22 июня дотам и пулеметно-артиллерийским батальонам УРов пришлось вести бой самостоятельно.
Вот так описывает ночь с 21 на 22 июня сержант 18-го отдельного пулеметного батальона 62-го Брестского УРа командира двухорудийного дот В. Ф. Осауленко: «Наш гарнизон назывался Красный, так как из красного кирпича были сделаны казармы, столовая, склады… Стояли палатки для переменного состава на 150–200 человек. В метрах тридцати от нас была штабная казармочка (штабной корпус), в которой находились штабные работники, писаря, заведующие складов. Они имели винтовки и гранаты. Наша же казарма находилась где-то в метрах 70—100 от проходной. Рядом с нами располагался северный гарнизон сухопутных войск города Бреста. Там была стрелковая дивизия, несколько танковых и артиллерийских полков, но к 22 июня он был пустой совершенно — 17-го числа все выехали в лагеря. Поэтому когда война началась, мы напрасно ждали какой-нибудь помощи. Кроме того, все командиры наши отсутствовали. Часть находилась в крепости, а часть жила в городке между гарнизоном и крепостью. Вечером 21 июня они ушли все, конечно, без оружия. Все их оружие было у меня под замком, как у дежурного. Как много погибло из офицеров и генералов, это жуть! В ночь на 22-е заступил дежурным по батарее. Здесь же, в самом городке, в ту ночь находился в основном и мой взвод. Заступив, отправил ребят на танцплощадку в город, это в километрах 3–4, куда мы бегали к девчатам. Через какое-то время, полчаса-час, появляется командир нашей первой батареи: „Как вы там? Ребят подготовь как следует. Предупреди, чтобы все дружно возвратились домой. В понедельник мы начнем загружать доты боеприпасами и продовольствием“.
