— Теперь не начнут. По Халхин-Голу знаю. Большие любители ночного боя.
Трое суток продолжалось это изнуряющее нервы ожидание выступления японцев.
8 сентября
Все еще Монголия. Были с Молчановым у зенитчиков. Трудная жизнь. Сутками не отрываясь смотрят в небо. Несколько дней назад был перелет границы японскими самолетами. Сделали круг над позициями и ушли назад.
Зенитчикам категорический приказ — огня не открывать. Еще не пробил час.
Освобождение Франции от гитлеризма несет японцам еще одного серьезного противника. Франция будет бороться за свои интересы в Индокитае.
23 сентября
В Чите. Стоят чудные дни «бабьего лета». Так лучисто, ласково светит солнце, что невольно думаешь: не вернулось ли лето? Не произошел ли какой-то сбой в механизме Вселенной? Сопки вокруг Читы пестры, как бухарские ковры.
Был на междугородной, разговаривал с Иркутском. Возвращаясь, слышал, как над Читой проносились косяки гусей. Свист их крыльев навевает тоску. Небо было в звездах, по временам звезды гасли — это летящие птицы закрывали их своими крыльями.
Ночью передали сообщение: наши войска вступили в Таллинн. Вспомнил письмо от брата Ивана: «От Нарвы пробиваемся к побережью. Огрызаются. Выходили на прямую наводку». Уцелел ли?
26 сентября Чита. Осень, совсем на дворе осень. После пасмурной погоды вызвездило. Прозрачно кругом. Сопки, окружающие Читу, разрядились во все цвета. Тополь у нас под окном редакции стал вовсе золотым.
27 сентября
Будучи в Монголии, записал с натуры картину пейзажа. На память. А может быть, где-нибудь и когда-нибудь пригодится.
Ослепляюще сияет сентябрьское солнце. В полдень, когда оно поднимается в зенит, воздух становится до того горячим, что его прикосновение ощущаешь кожей.
Небо прозрачно, и голубые оттенки, которыми подернуто оно, нежней, чем незабудки. Степь, испещренная лентами дорог, томится, тихо плещется розовое марево.
Но вот всколыхнулось степное безмолвие, ветер со свистом взметнул с обнаженных бугорков яркое облачко песчаной пыли и понес его к горизонту.
Из безбрежных просторов повеяло холодком, поблекла вмиг синева, и на зеленой равнине явно обозначились желтеющие пятна. Потом высоко над землей с широким росчерком крыльев в строгом курсе на юг проплыли треугольники гусей. Это еще не отлет, но призывно прозвучали в степи возгласы вожака. Так в сияние почти летнего дня ворвались звуки осени.
24 сентября
Мы были поставлены здесь, на Дальнем Востоке, затем, чтобы враг не нанес Родине удара в спину. Мы были в постоянной готовности отразить удар. С 1 октября (а то и раньше) до 1 мая (если не было заморозков позже) мы днем и ночью подогревали моторы самолетов и танков. Морозные и вьюжные зимы 1941 и 1942 годов мы пролежали в окопах, не снимая рук с оружия. Мы были бдительны до предела, и враг это знал. Его беспрерывные провокации, которых не счесть, закалили нашу волю. Теперь враг притих, он уже опасается играть огнем. Зато мы можем спокойно и мужественно смотреть врагу в лицо.
О нас не писали в сводках, но в этом великом стоянии были свои герои, и подвиг их не стал меньше оттого, что они безвестны.
1 октября
Хочется прожить сто лет! Временами берусь подсчитывать, в 1951 году — мне будет 40, в 61-м — 50, в 71-м — 60, в 81-м — 70. Но это еще не предел.
Физическая усталость, которая грузом лежит на мне, — это от напряжения и неустроенности жизни. Зато духовно никогда не ощущал тяжести жизни.
20 октября
Удалось поработать над романом. От того, что живу в атмосфере героев, состояние неизбывной удовлетворенности. Порой не верится, что есть Чита, служба, ночные бдения и бесконечные поездки по степным просторам.
Хорошо ощущать свою власть над материалом. Во всем этом есть что-то от волшебства.
22 октября Роман «Московский тракт». Какая дивная тема и какое обилие материала!
24 октября Наши войска под командованием генерала армии Черняховского вторглись в Восточную Пруссию. Радуюсь, радуюсь, радуюсь!
16 ноября
Проводил И.И. Молчанова в Монголию. Чувствовал, что уезжать ему было тяжко. Ведь для него война началась еще с Халхин-Гола.
Промозглый ветер, ранние сумерки. По дороге с вокзала думал, что искусство письма состоит в умении приводить в действие самые обычные слова о самых обычных явлениях.
21 ноября
Был в ДКА на торжественном заседании памяти И.А. Крылова.
— В последние дни понемногу пишу. Видимо, поэтому бывают минуты удовлетворения.
Писать ежедневно — это как клятва.
29 ноября
Морозы. Чита лежит в тумане. Снега на улицах нет, и потому ощущение какой-то неестественности гнетет душу.
Кризисное самочувствие. Не могу писать. Сознание несовершенности своих писаний. Мысли об отсутствии одаренности. Что же делать? Утешение и отрада — роман. Берусь за него.
8 декабря Мороз. Чита вся в тумане. Сегодня — 50°.
9 декабря
Дома, в холодной комнате, в темноте лежали на своих кроватях. Я сказал И.С. Луговскому:
— Почему-то довольно часто думаю о смерти, не хочу, но думаю!
Он отозвался горячо:
— Гони эту мысль к черту! Как ни трудна жизнь, жить хорошо! Мы должны быть бесконечно благодарны природе за то, что она наградила нас жизнью. Подумай, миллиарды других веществ мира лишены этого.
Подумал. Это действительно счастье.
Разговаривал по телефону с А. Слышал в трубку, как плакала Оля, кричала: «Папу надо».
1 января 1945 года Итак, наступил еще один новый год. Каков будет этот год? Что он мне принесет? С надеждой и тревогой пытаюсь думать о предстоящих событиях.
10 января События разворачиваются вокруг Будапешта. На остальных фронтах затишье. Есть все основания думать, что тучи сгущаются перед новым ударом.
19 марта События на фронте идут в гору. Это наполняет душу радостью. Когда задумываюсь над тем, какие перспективы несет людям мир, то ощущаю, какое это будет счастье для живущих.
6 апреля
Пришел в час ночи дежурить по номеру. С полосой вхожу к редактору. Он замер перед репродуктором. Передавали сообщение о денонсации договора с Японией.
Итак, создается новая обстановка для развязывания восточных узлов.
Ночью выходил во двор редакции. Над Читой море звезд. Ветер. Редкие огоньки.
9 апреля
