Постелей не было. Спали на голых полках. Ночью слышал, как кто-то тихо, сдерживаясь, всхлипывал. Так и не узнал кто.
25 июля
Приехал в Улан-Удэ. Здесь проходит конференция бурятских писателей. Много гостей из других городов: из Иркутска, Красноярска и Хабаровска.
Из Москвы приехала Надежда Чертова, из Иркутска — Агния Кузнецова, избранная вскоре после нашего ухода в армию ответственным секретарем областного отделения Союза советских писателей.
Три дня жил в кругу литературных интересов. Встречи и беседы с Хоца Намсараевым, Н. Балдано, Жамсо Тумуновым и другими литераторами.
Очень много радостных минут в эти дни. На фронте великие события: сегодня наши взяли Львов, Станислав, Белосток, Двинск, Шяуляй.
31 июля Утром вместе с Молчановым и Луговским ходил в мастерскую бурятского художника Сампилова. Много прекрасных работ. Мастер великолепно владеет цветом. Восхитительны животные, живописны долины. Потянуло на простор, в тайгу, на отцовский стан на Чичкаюле.
24 августа
День исключительных событий. (Точнее, ночь.) В комнате под сводами пили чай, разговаривали. Приближалось уже утро. Вдруг захрипел репродуктор и послышались позывные Москвы. Левитан торжественно возвестил о взятии нашими войсками одного из городов Румынии. Затем последовало: «Новое важное сообщение». Наши войска взяли Аккерман.
В шесть часов утра Москва передала новый приказ Верховного Главнокомандующего о взятии нашими войсками Демблицы, одного из городов Польши.
В седьмом часу И.И. Молчанов ушел звонить в Иркутск. Я забылся. Вскочил от его возгласа:
— Товарищи, Париж освобожден!
В какое время живем!
28 августа
Вышла из войны Румыния, наши войска движутся к Болгарии.
Так меняются обстоятельства!
31 августа
Проводили сегодня в Монголию на работу в «Героической красноармейской» И.И. Молчанова-Сибирского.
Очевидно, наша разлука с ним была бы горше, если б не моя предстоящая поездка туда.
Все-таки более трех лет прожили вместе.
1 сентября
Сегодня ночью (в ночь на 1/IX) услышал сквозь сон позывные Москвы. Потом торжественно Левитан сообщил, что наши войска вошли в Бухарест.
Мы так уже привыкли к грандиозным событиям, что все это теперь кажется обычным.
6 сентября.
В воскресенье в 8 часов вечера приехал к месту назначения. На станции меня встретили Юдин и Молчанов.
Вечером долго сидели у Юдина, разговаривали о событиях, о жизни, о будущем. Было светло, уютно, и не верилось, что за стеной безбрежная степь и океан ветра.
Вчера произошли новые и далеко идущие события: вышла из войны Финляндия. Союзники сегодня вошли в Люксембург и Голландию.
Днем в кабинете Юдина Ячменев, Молчанов и я стояли у карты и строили свои предположения и догадки о том, как будут развертываться события у нас на Востоке.
После обеда с Ив. Ив. пошли на берег реки. На песке пригрелись и уснули. Проснулись от дружного дождя, поливавшего нас.
Вечером в Доме Красной Армии выступал с докладом о советской литературе в годы Великой Отечественной войны.
7 сентября
Монголия. Лежим с Иваном Ивановичем в степи. Устали ужасно. Целый день ходили по подразделениям Н-ской дивизии. Идет отработка тактики наступления. Давно ли отрабатывали только оборону? Приближается наш час!
Степь безбрежна. Небо в барашковых тучках. Вокруг то и дело снуют по проторенным тропкам серые лупоглазые мыши.
Говорили о литературе, вспоминали пережитое. Особенно памятно одно событие.
23 августа 1941 года нас вызвал к себе в кабинет ответственный редактор:
— Срочно отправляйтесь в Политуправление, вы включены в оперативную группу. В ночь отъезд на передовую.
Чуть не бегом кинулись мы в Политуправление. Здесь все уже были в сборе.
— Получено предупреждение Ставки Верховного Главнокомандующего, — сказал дивизионный комиссар В.К. Шманенко, — о возможности выступления Японии в ночь на 25 августа. Все приведено в готовность. Ваша группа должна выехать сегодня в войска, на переднюю линию для обеспечения политической работы.
Из Политуправления побежали на склад. Получили здесь личное оружие, противогазы БС, плащ-палатки, двухсуточный сухой паек.
Ночью, в кромешной тьме выехали спецпоездом на «Маньчжурку».
В районе какой-то станции остановка. Здесь нас разбросали по частям первой линии. И.И. Молчанов поехал в укрепрайон. Меня помчал грузовик на стык трех границ — советской, монгольской, маньчжурской — в артиллерийский полк. На всякий случай простились.
Незабываема ночь на 25 августа! Провел ее на КП полка. Напряжение невыразимое. Минуты изнурительны. Хочется лишь одного: скорее бы!
Ночь стоит уже по-настоящему осенняя. Свистит ветер, но сквозь этот свист ухо улавливает все посторонние звуки. Вот где-то в тылу полка проехала, поскрипывая песком, автомашина, потом донесся цокот копыт. Беспрерывно попискивает телефон. Из дивизионов и с передовых постов докладывают обстановку.
— Ничего не замечено… Так… Усильте наблюдение… Ничего не замечено… Так… Усильте наблюдение… — Командир полка повторяет слова донесений, чтоб окружившие его столик командиры знали, что происходит.
А ночь между тем течет неостановимо. Взглядываю на часы со светящимся циферблатом: один час 30 минут, два часа тридцать…
Вдруг где-то в тылу раздается взрыв. Командир полка бросает трубку, вытягивается, на темном лице, чуть подсвеченном тусклой лампочкой, недоумение.
— Проникла, обошли… — В тишине повисает чей-то растерянный голос.
Командир полка мотает головой.
— Взрыв странный. Узнать!
Адъютант бросается в темноту ночи, но вскоре возвращается. Не один. С ним еще человек в плащ-накидке.
— Усильте наблюдение! — повторяет в трубку командир полка, а сам вопросительно смотрит на вошедших.
— Взрывпакеты взорвались. Причина неизвестна, — докладывает командир в плащ-накидке.
И тут командир полка не выдерживает, кричит:
— Как неизвестна! Вы что, не понимаете: нападение японцев провоцируют! Обшарить каждую щель! Предупредить соседей. Диверсанты у нас в тылу! Диверсанты!
Командир в плащ-накидке козыряет, выскакивает с КП. За ним выбегают еще несколько человек. Слышится в темноте топот их ног. А ночь между тем истекает, начинает светлеть небо, слабеет ветер.
Когда окончательно рассвело, командир полка устало сказал:
