Я усмехнулся и подробно рассказал о том, что мне удалось узнать. Холмс внимательно слушал, периодически начинал ходить по комнате. Когда я закончил, он набил очередную трубку и, выпустив несколько колец дыма, произнёс:
– Очень интересно. У нас, возможно, появились ещё две жертвы.
– Вы о лорде Матенгю Хоуме и Роберте Гарднере?
– Да, о них. У последнего осталась дочь, которая, как я понял, полностью лишилась средств к существованию. Интересно всё же, что объединяет всех персонажей?
Встав с утра, я не обнаружил Холмса, видимо, он отправился выяснять подробности того, о чём я поведал ему вечером. Ну а раз так, я решил несколько отвлечься и отправиться к полковнику Роберту Соулу. Мы с ним были знакомы ещё по Афганистану, и случайная встреча в прошлом месяце на премьере в Ковент-Гардене положила начало нашему общению. Это был приятный, образованный человек, вдовец, потерявший жену почти сразу по возвращении с войны. Последние несколько лет после того, как он выдал замуж своих дочерей, посвятил путешествию по миру. Но, видимо, несколько устав от многообразия красок, решил какое-то время пожить в Лондоне. После нашей случайной встречи мы пару раз пересекались, он звал меня к себе на обед в любое время. Этим приглашением я и решил воспользоваться.
Полковник Соул редко покидал свой дом ранее пяти-шести часов вечера, поэтому я был уверен, что после завтрака наверняка застану его. Он рано вставал. Спорт и водные процедуры были обязательны в его жизни, что позволяло ему в 56 лет выглядеть гораздо моложе своего возраста. Однако его занимало не только физическое, но и духовное развитие. Посещение театров, светских приёмов, библиотек, встречи с образованными людьми давали возможность жить полноценной жизнью. Этот человек не гнушался и чёрной работы, поэтому легко мог быть принят не только светским обществом, но и простолюдинами. Он со всеми легко находил общий язык. В Афганистане до нашего знакомства я слышал о нём много хорошего, в том числе о том, как он защищал солдат от слишком зазнавшихся офицеров.
До его дома на Флит-стрит я добрался довольно быстро. Было радостное настроение от предвкушения встречи с полковником Соулом, сулившей, как и раньше, интересное времяпрепровождение. Я уже почти дошёл до своей цели, как вывеска на рыбной лавке неожиданно вызвала в моей голове мысли о том, что ведь когда-то здесь протекала речка Флит, которую, как неугодную, как преступника, заточили в трубу. Эта мысль будоражила моё сознание, пока я не дошёл до двери. Всё же бывает, что никак не можешь отделаться от подобных, неизвестно как пришедших, мыслей. Казалось, что мне сейчас до того, что здесь протекала эта несчастная река? Ан нет, память неожиданно выхватила этот факт из своих закромов и заставила размышлять, терзаться, сопоставлять, а потом удивляться, почему я над ним думаю. Впрочем, это чем-то похоже и на сны. Они приходят и уходят внезапно, открывая тебе то ужас, то красоту. И как бы ты ни хотел увидеть наиболее понравившийся тебе сон, он ни за что не вернётся, а если и вернётся, то это будет уже совсем не тот, а другой, частично придуманный тобой, знающим истинный, но неспособным вызвать оригинал. После воспоминания о речке Флит я шёл как в тумане: я держал верный путь, видел проходящих людей, слышал их разговоры, отчётливо созерцал окружающую улицу, чувствовал прохладу воздуха. Но это были совсем другие ощущения, чем до внезапно пришедшего воспоминания. Звонок, мной же вызванный, вывел меня из того состояния, в котором я находился, так же внезапно, как я в него и впал. Дверь открыл камердинер.
– Добрый день!
– Добрый день! Я к полковнику Соулу. Он дома?
В ответ на кивок я протянул открывшему мне дверь визитную карточку.
– Прошу обождать, доктор Уотсон, я доложу о вас полковнику.
Не прошло и минуты, как камердинер вернулся и сообщил, что полковник ожидает меня в библиотеке.
Полковник восседал за широким дубовым столом и казался при своём высоком росте очень мелким в окружении шкафов, установленных от пола до самого потолка и плотно заставленных книгами. У каждой из стен находилось по лестнице, ездящей по полозьям, для возможности добираться до верхних полок. Видно было, что это рабочая библиотека, прежде всего, по расположению книг, которые были размещены по тематике, а не размеру книг и цвету их корешков, как часто я наблюдал у тех, кто создаёт лишь видимость своей учёности. Справа и слева от полковника на столе громоздились стопки книг, слева прочитанных, а справа подготовленных к изучению. Это стало очевидно после того, как хозяин комнаты отложил фолиант и, положив перед собой очередной, поднял на меня глаза. Его лицо осветилось улыбкой, и он, поднявшись, пошёл мне навстречу. Мы тепло поздоровались.
– Надеюсь, не помешал? – спросил я.
– Ну что вы, доктор Уотсон, я же сказал, чтобы вы приходили в любое время. Я всегда вам рад. Вы не откажетесь отведать один напиток, которым я недавно разжился?
Я помотал головой, и полковник рукой показал на неприметную дверь. Войдя в нее, мы оказались в небольшой уютной комнатке. Я удивлённо огляделся, так как не подозревал о её существовании – до этого полковник принимал меня в гостиной. Мы сели в удобные кресла. Помимо них в комнатке находился ещё небольшой столик, а в стену был встроен шкаф, откуда полковник Соул достал бутылочку, о которой говорил, бокалы и коробку с кубинскими сигарами. Он разлил содержимое по бокалам. Пригубив, я ощутил что-то необычное и вопрошающе посмотрел на полковника. Он улыбнулся:
– Понравилось?
– Да, полковник, признаюсь, я удивлён. Что это за напиток?
– О, Уотсон, это коньяк, который любил сам Наполеон – «Курвуазье». Один мой друг подарил мне три бутылки этого божественного напитка. Но я готов был бы купить ещё…
– …и наверное, не прогадали бы, – засмеялся я.
У нас шёл шутливый разговор, в который периодически вплетались истории из нашего прошлого.
– Послушайте, Роберт, а что вы сейчас изучали? – я сделал очередной глоток этого необыкновенного напитка.
– Да вот, Джон, думаю опубликовать небольшое исследование по рекам Лондона, которые перестали существовать на поверхности. О том, что с ними стало, куда подевались. Оказывается, – его глаза засверкали, а он подался в мою сторону. Было видно, что эта тема сильно заинтересовала его, – их существовало огромное множество. Часть из них исчезла, оказавшись засыпанными, как, например, Уолбрук, ну а часть перекочевала под землю. В частности, очень интересна та, именем которой названа улица, на которой стоит мой дом… Что с вами, Джон?
Видимо, на лице у меня было написано что-то, что заставило его так забеспокоиться, впрочем, неудивительно – мне действительно стало почему-то неуютно, но я всё же собрался и ответил:
– Представляете, Роберт, это невероятно, но я шёл сюда и тоже думал о судьбе этой реки…
Мы замолчали. Всё-таки как всё хитро сплетено в жизни: два человека независимо друг от друга в одно и то же время думают об одном и том же предмете. Мы продолжили говорить о странностях, которые сопровождают наше существование. И тут мне неожиданно вспомнились вчерашние события, о которых я почему-то стал забывать, что было совсем непростительно, так как наш незримый собеседник однозначно объединил нас с Холмсом. Да и по отношению к моему другу я повёл себя крайне безрассудно, не попытавшись как-то распределить наши обязанности в этом странном деле. Поэтому я прямо поинтересовался у полковника, не знает ли он Роберта Гарднера.
