— Перри завел команду помощничков, — уныло добавила она, — таких же мерзких, как он сам. И заявил, что даже если он сам не прикончит Хуана, то это сделают они, а потом Алекс Уайлдер затащит меня в лес, где его дружки будут по очереди насиловать меня и после похоронят заживо. И я верю угрозам моего брата, мистер Паркер. Верю, потому что знаю его, как никто другой.
— Кто такой Алекс Уайлдер?
— Правая рука моего братца. У них общие интересы. Иногда Перри делится с ним даже мной. — Она судорожно всхлипнула. — Алекс ужасно груб и жесток.
Я выдал ей очередную салфетку. Женщина прочистила нос.
— Вы не собираетесь спрашивать меня, почему я так долго терпела?
— Нет.
Она пристально посмотрела на меня.
— Спасибо.
Мы поговорили еще немного, а потом я ушел и позвонил ее мужу. Сообщил ему, что его жена в безопасности, и попросил собрать для нее сумку с одеждой и отвезти в офис адвоката Эйми Прайс в Южном Фрипорте. Потом я звякнул Эйми и рассказал ей большую часть того, что услышал, не упоминая только имен и мест жительства.
— Она даст показания?
— Не знаю. Это ужасно, но ее братец наверняка заявит, что это происходило с обоюдного согласия. Ее слово против его.
— Я так не думаю. В подобных случаях решающими являются показания жертвы. Но пока это не играет никакой роли. Она нуждается в немедленной помощи. Я знаю некоторых полезных людей в округе Колумбия, если она захочет остаться там на какое-то время. Убеди ее поговорить с адвокатом. Что тебе известно об этом Перри Риде?
— Пока только слухи, но я намерен прояснить ситуацию.
В тот же вечер я отвез Беатрис Лозано к специалисту по сексуальным травмам в округе Принца Георга, и ее сразу приняли в приют для женщин, пострадавших от надругательств. Через неделю к ней заехал муж, и она рассказала ему, какие мучения терпела. Однако проблема с Перри Ридом оставалась актуальной, поскольку Беатрис Лозано отказалась дать показания против брата. А с ним надо было что-то делать.
Да, надо что-то делать. И два моих знакомых джентльмена как раз взялись за это дело, пока я беседовал в «Медведе» с Мариэль Веттерс и Эрни Сколлеем.
В общем, Перри Рид, по моим расчетам, должен попасть сегодня в вечерние новости.
Глава 11
Упершись ладонями в колени, Крис пытался отдышаться. В лесу по-прежнему было очень влажно и мерзко пахло. Вонь тухлятины ощущалась гораздо сильнее, к тому же Крис уже совершенно не понимал, в какую сторону они двигаются. Казалось, что они следовали за этим отшельником на северо-запад, хотя Крис мог ошибаться. Похоже, в тот день он только и делал, что ошибался. Странный отшельник вдруг исчез из виду, и насколько понимал Крис, они заблудились еще больше, если, конечно, такое возможно. Мушки стали более назойливыми, даже репеллент их уже не отпугивал, а в затылок его ужалила оса и теперь шею жгло огнем. Крис прибил тварь рукой, хотя это не доставило особого удовлетворения. Когда они с Андреа вернутся домой, он обязательно уточнит жизненный цикл осиного рода. Живые осы в ноябре представлялись ему дикой аномалией.
Солнце клонилось к закату, и свет пошел на убыль. Очертания деревьев стали менее четкими, словно на них набросили полупрозрачную вуаль. Крис совершенно потерял счет времени. Взглянув мельком на часы, он обнаружил, что те остановились. Усталые супруги еле тащились по темнеющему таинственному миру, и он стыдился признаться, что изрядно напуган.
Крис оглянулся. Андреа с трудом поспевала за ним. Не разделяя его увлечения лесными походами, она относилась к ним снисходительно. И терпела их потому, что мужа они радовали, ну и еще потому, что, таскаясь за ним по диким лесам, предвкушала наслаждение, которое ждет ее вечером. Может, к долготерпению жену приучила католическая вера. Андреа была религиозна и неизменно по воскресеньям отправлялась в церковь. Сам Крис много лет назад отказался от своей веры. В известном смысле давняя угроза скандала из-за жестокого обращения с ребенком обеспечила ему оправдание, позволившее жить свободнее. Уже в детстве он отказывался жертвовать выходными ради религиозных обрядов. Тем не менее порой на него накатывало острое чувство вины, а в трудные времена он смиренно возносил своеобразные молитвы о помощи. И сейчас, глядя на то, как жадно пьет воду из бутылки его жена, Крис вознес молитву об их благополучном возвращении в Фоллс-Энд или хотя бы в какой-то населенный пункт.
— Господи, не скажу, что готов вернуться в лоно церкви и что стану вести более праведную жизнь, но сейчас мы нуждаемся в помощи, — прошептал он. — Если не ради меня, то ради нее умоляю: помоги нам в целости и сохранности возвратиться в цивилизованный мир.
И словно в ответ на его мольбу их проводник, если, конечно, он таковым являлся, вновь появился между деревьями. Он поднял руку и помахал путникам, призывая следовать за ним.
— Постойте, куда мы идем? — крикнул ему Крис. — Скажите нам! Так больше не может продолжаться. Мы устали. Господи Боже мой!
Андреа присоединилась к мужу. Она отвернула воротник его куртки, увидела след осиного укуса и сочувственно присвистнула.
— Паршивая штука, — посочувствовала она.
Сбросив рюкзачок, женщина выудила из аптечки первой помощи флакончик с антисептиком и, стараясь не причинить мужу дополнительную боль, мягко нанесла лекарство на покрасневшее место.
— У тебя ведь нет аллергии на осиные укусы?
— Ты же знаешь, что нет. Меня и раньше кусали. Без особых болезненных последствий.
— Ну надо же. Похоже, тебя ужалила какая-то на редкость злющая оса, и место укуса, по-моему, распухает.
— Могу поклясться, что она впиявилась мне прямо в позвоночник.
— В чемодане у меня есть лоразепам,
[10]
— сказала Андреа. — Он должен помочь. Хотя, может, придется показаться врачу, если опухоль не спадет.
Вдалеке между двумя толстыми стволами маячила худосочная фигура, и Андреа заметила, что тот мужчина наблюдает за ними.
— Сколько мы уже тащимся за ним?
— Не знаю. У меня часы остановились.
— Совсем?
— Намертво.
— И мои тоже…
Они сравнили показания наручных часов. Часы Андреа остановились на пять минут позже, чем у ее мужа, хотя она обычно ставила их на пять минут вперед. То есть их часы остановились одновременно.
— Странно, — уныло заметил Крис.
— Здесь вообще все странно, — поддержала Андреа. — К тому же скоро стемнеет.
На слове «стемнеет» ее голос слегка дрогнул. Она старалась не выдать своего страха, но это ей плохо удалось.
