Анна за это время десять раз успеет умереть. Потому что он здесь, совсем близко, за стенкой.
Остается Караваджо.
Что за странная вещь память — теперь, когда все чувства обострены, вспоминается все: Агата, Аннина дочь учится на факультете менеджмента. В Бостоне. Анна сказала, что была там (проездом из Монреаля, где она и видела картину Мод Верховен), город очень красивый, европейский, «в старом стиле», уточнила она. Камиль так и не смог понять, что именно Анна имела в виду, «старый стиль» означал для него скорее Луизиану — Камиль не любит путешествовать.
Нужно обратиться к другой картотеке и к другому оператору. Он снова подходит к шкафу, берет список запросов — высочайшего разрешения ему на это не нужно, оно у него и так есть. Сеть работает быстро: Бостонский университет, четыре тысячи преподавателей, тридцать тысяч студентов, найти что бы то ни было невозможно. Камиль заходит в студенческие организации, копирует все списки, переносит их в другую картотеку, в которой есть опция поиска по фамилии.
Ни одной Форестье. Может, она замужем, ее дочь? Или у нее фамилия отца… Надежнее поиск по имени: Агата через «t» и через «th» — всего две через «th» и одна через «t». Три автобиографии.
Агата Томпсон, двадцать семь лет, канадка. Агата Джексон, американка. Ни одной француженки.
Нет Анны. Теперь нет и Агаты.
Камиль не сразу решает начать поиск Анниного отца.
— Он стал казначеем почти сорока ассоциаций. В тот же день опустошил все сорок счетов, и никто более его не видел.
Рассказывая об этом, Анна смеялась, но как-то странно. Для поиска слишком мало сведений: если он был коммерсантом, то что продавал? Где жил? И когда все это произошло? Слишком много неизвестных.
Остается Натан, брат Анны.
Невозможно не найти в Интернете ученого (занимается чем-то вроде астрофизики), который по определению публиковался. У Камиля сдавило грудь. Поиск занимает время.
Ни одного ученого с таким именем. Нигде. Ближе всего Натан Форест, семидесятитрехлетний новозеландец.
Камиль несколько раз меняет профиль запроса: Лион, Париж, туристические агентства… Когда он делает последний запрос по поводу домашнего номера Анниного телефона, мурашки уже перестают бегать у него по спине. Но уверенность растет.
Телефон в красном списке, нужно иначе сформулировать запрос — ничего трудного, но скучно.
Номер абонента: Мариза Роман. Адрес: улица Фонтен-о-Руа, дом 26. Ясно: квартира, занимаемая Анной, принадлежит ее соседке, там все ее — телефон, мебель и, вероятно, библиотека, в которой книги свалены без всякой логики.
Анна снимает квартиру с обстановкой.
Камиль мог бы сделать запрос, отправить туда кого-нибудь, но в этом нет необходимости. Фантому, которого он знает под именем Анны Форестье, не принадлежит ничего.
Сколько раз он ни повторяет запрос, формулируя его по-разному, вывод напрашивается один и тот же.
В действительности Анны Форестье не существует.
Тогда за кем же охотится Афнер?
Анна кладет мобильный на пол: теперь придется ползти, она отталкивается локтями, делает это очень медленно. Вот если бы она могла слиться с этой плиткой… Пройдена почти вся гостиная. Вот и столик, на котором Камиль оставил код.
Блок сигнализации находится у входной двери.
#29091571#
Как только взвыла сирена, Анна затыкает уши и инстинктивно становится на колени, как будто эти завывания — продолжение стрельбы настоящими пулями, только в иной форме. Звук мощный, он просто врезается в голову.
Где он? Хотя все в ней восстает против принятого решения, Анна медленно приподнимается и пробует осмотреться. Никого. Она чуть отнимает от ушей ладони, но сирена воет так, что не сосредоточиться, думать невозможно.
Не отнимая ладоней от ушей, Анна доползает до оконной ниши.
Неужели он ушел? Анна не может сглотнуть. Это было бы слишком просто. Он не мог так просто взять и уйти. Уйти так быстро.
До Камиля едва доносится голос Луи, который только что просунул голову в дверь, — он стучал, но никто не ответил.
— К вам направляется судебный следователь Перейра…
Камиль еще не совсем пришел в себя. Ему нужно время, нужно сосредоточиться, призвать на помощь весь свой ум, точность и воображение, чтобы понять, извлечь правильный урок, но этих качеств сейчас у Камиля нет.
— Что? — спрашивает он.
Луи повторяет. Понял, отвечает Камиль, поднимается из-за стола, берет пальто.
— Что-то случилось? — спрашивает Луи.
Камиль не слушает. Он только что извлек на свет божий свой мобильник. Непринятый вызов. Анна! Торопливо нажимает на кнопку голосового вызова. «Камиль, он здесь! Ответь! Умоляю!..» Камиль уже у двери, отталкивает Луи, оказывается в коридоре, вылетает на площадку, на лестницу, этажом ниже, он чуть не налетел на какую-то женщину — это дивизионный комиссар Мишар с судебным следователем Перейрой. Они как раз идут поговорить с ним, судебный следователь открывает рот, Камиль даже на долю секунды не замедляет своего бега и уже на лестнице бросает:
— Потом! Я все объясню!
— Верховен! — визжит комиссар Мишар.
Но он уже внизу, в машине. Дверца хлопает, в то мгновение, когда машина трогается с места, левая рука комиссара просовывается в окно, чтобы установить на крыше мигалку. Вой сирены, синие блики разбегаются от его машины, которая просто вылетает со стоянки; полицейский свистит, чтобы остановить движение и пропустить его.
Камиль выезжает на выделенную для общественного транспорта полосу, снова набирает Анну. Звук на полную громкость.
Ответь, Анна! Ответь!
Анна поднялась на ноги и замерла в ожидании. Эта тишина необъяснима. Может быть, конечно, уловка, но секунды бегут одна за другой, и ничего не происходит. Сирена смолкла, установилась вибрирующая тишина.
Анна сбоку подходит к огромному окну, так чтобы ее было не видно и можно было бы отступить к стене. Но он же не мог появиться и исчезнуть. Сразу. И так неожиданно.
Именно в этот момент он и возникает перед ней.
Анна в испуге отступает на шаг.
Их отделяет друг от друга два метра, каждый стоит в метре от армированного стекла.
Оружия у него нет, он смотрит ей в глаза, делает шаг. Протяни он руку, сможет дотронуться до стекла. Улыбается, качает головой. Она смотрит на него как зачарованная, но делает шаг назад. Он протягивает вперед руки ладонями вверх, как Иисус на картине, которую ей показывал Камиль. Глаза в глаза, руки разведены. Он поднимает их над головой и медленно поворачивается, как в театре.
Смотри, я не вооружен.
И когда, совершив полный оборот, он вновь оказывается перед ней, лицо его озаряется широкой улыбкой: смотри, у меня ничего нет, нечего бояться.
