— Наоборот, господин судья, — продолжает доказывать Камиль, — это точно рассчитанный бросок. Нам известно несколько человек, у кого Равик мог просить помощи во время своего бегства после январского убийства, мы просто немного пошумим, и все.
— Что скажет на это комиссар Мишар?
— Она не возражает. — Верховен уверен.
Он ей еще ничего не говорил, но уверен в ее согласии. Какая древняя административная уловка: сказать одному, что другой согласен, и наоборот. Как любая полуправда, действует отлично. Если правильно использовать, даже неотразима.
— Согласен. Действуйте, майор.
14 часов 40 минут
Мысль, что только что прошедшая мимо него женщина именно та, охранять которую он поставлен, осеняет верзилу-полицейского прежде, чем он заканчивает раскладывать пасьянс в своем телефоне. Он быстро встает, идет следом. «Мадам!» — окликает он ее, потому что фамилию забыл, женщина, однако, не оборачивается, только ненадолго задерживается перед сестринской.
— Я ухожу.
Звучит несерьезно, как «до свидания», «до завтра». Верзила ускоряет шаги, повышает голос:
— Мадам!..
Сегодня смена молодой медсестры с колечком в губе, которая решила сначала, что видела ружье, а потом передумала — нет, ничего не видела. Медсестра быстро и решительно обгоняет полицейского, теперь она берет дело в свои руки — такой решительности их учат в училище, в принципе, полгода в больнице, и вы умеете делать все на свете.
Догнав Анну, она берет ее под руку очень нежно. Анна, ожидавшая, что не все сойдет так гладко, останавливается и оборачивается. Решительность пациентки превращает все происходящее в достаточно деликатную задачу, она неплохо держится на ногах. Медсестра действует убедительно, и это создает для Анны лишнее препятствие. Она смотрит на колечко в губе у девушки, на ее бритую голову, черты лица довольно приятные, нежные, правда лицо не выдающееся, а вот глаза домашнего животного, против таких глаз не устоишь, и девушка умеет этим пользоваться.
Никакого прямого сопротивления, никакого осуждения, никаких нравоучений, она сразу переходит на другой регистр:
— Если вы хотите уйти, мне нужно снять вам швы.
Анна дотрагивается до щеки.
— Нет, — отвечает девушка, — не эти, эти рано. Нет, вот те два.
Она протягивает руку к Анниной голове и очень деликатно проводит по шву: взгляд профессионала, но она улыбается и, рассудив, что ее предложение принято, подталкивает Анну к палате. Верзила-полицейский уступает им дорогу, размышляя, должен ли он сообщить об инциденте начальству или нет, и направляется вслед за женщинами.
По дороге они останавливаются прямо напротив сестринской в небольшой процедурной.
— Присаживайтесь… — Медсестра начинает искать инструменты. — Садитесь, — тихо настаивает она.
Полицейский остается в коридоре, стыдливо отводит глаза, как будто женщины зашли в туалет.
— Тихо-тихо-тихо…
Анна тут же подскакивает. Девушка же только дотронулась до шрама кончиками пальцев.
— Больно?
Вид у нее озабоченный: это ненормально. А если я нажимаю здесь или там? Нет, швы снимать рано, нужно проконсультироваться с врачом, может быть, попросить сделать еще один рентген… Температуры у вас нет? Сестра дотрагивается до Анниного лба. Голова не болит? Анна начинает понимать, что она находится там, куда и хотела отвести ее медсестра. Теперь вот она сидит тут, полностью зависит от этой бритой девчонки и будет непременно водворена в свою палату. Но с этим трудно смириться.
— Нет, никакого рентгена! Я ухожу, — произносит она, вставая.
Верзила берется за служебный телефон: что бы ни случилось, он звонит своему начальству и просит инструкций. Возникни в противоположном конце коридора вооруженный до зубов убийца, он сделал бы то же самое.
— Это неразумно, — уговаривает Анну озабоченная медсестра. — Если там инфекция…
Анна не понимает, реальна ли угроза, или девушка просто хочет произвести на нее впечатление.
— А кстати. — Сестра перескакивает с пятого на десятое. — Вы ведь так и не оформлены. Вы попросили, чтобы вам принесли документы? Я обязательно передам врачу, чтобы он зашел к вам, надо поторопиться с рентгеном, чтобы вы могли как можно скорее выписаться.
Девушка ничего не придумывает, входит в доверие, в том, что она предлагает, нет ничего настораживающего, все разумно.
Силы покидают Анну, она кивает и направляется к своей палате: идет она тяжело, того и гляди упадет, она быстро утомляется, но в голове у нее другое, она кое-что вспомнила, и это не касается ни ее оформления, ни рентгена. Она останавливается, оборачивается:
— Это вы видели мужчину с ружьем?
— Я видела мужчину, — быстро парирует девушка, — ружья я не видела.
К такому вопросу она была готова, и ответить на него — простая формальность. С самого начала разговора она чувствует, что внутри у пациентки все кричит от страха. Она не уйти хочет, а сбежать.
— Если бы я видела ружье, я бы сказала. И думаю, иначе вы бы здесь не находились, мы не какая-нибудь деревенская больница.
Молодая, но уже профессионалка. Анна не верит ни одному слову.
— Нет, — говорит она и внимательно смотрит на медсестру, как будто может угадать ее мысли. — Вы не уверены, вот и все.
В палату она все же возвращается, голова у нее кружится, она переоценила свои силы, она не может пошевелить ни рукой, ни ногой: в кровать и спать.
Девушка закрывает дверь. И все же… Что за предмет был под плащом, такой длинный, он даже мешал ему, думает она. Что же это могло быть?..
14 часов 45 минут
Дивизионный комиссар Мишар проводит бóльшую часть рабочего времени на собраниях. Камиль смотрел в ее расписание: встречи следуют одна за другой, она идет с одного собрания на другое — конфигурация идеальная. За час Камиль оставил на ее мобильнике семь посланий: «важно», «срочно», «приоритетно», «безотлагательно». Он практически исчерпал лексику, обозначающую спешность, но, поскольку настойчивость его была максимальна, ожидать следует исключительно агрессивного тона. Но дивизионный комиссар — сама уравновешенность, просто воплощение терпения. Она еще хитрее, чем казалось. Ей пришлось выйти на несколько минут в коридор, и она шепчет по телефону:
— А судебный следователь согласен на полицейскую облаву?
— Конечно, — убежденно отвечает Камиль. — И именно потому, что это не облава в полном смысле слова, мы…
— Майор, сколько у вас целей?
— Три. Но вы же понимаете, одна цель тянет за собой другую… Нужно ковать железо, пока горячо.
Когда Камиль начинает употреблять пословицы — безразлично какие, — это означает, что он дошел до конца дистанции.
