– Ты предатель, – тихо сказал Артем, – я тебя никогда не прощу. Я тебя ненавижу.
Поздно вечером, когда Артем лежал у себя в комнате и слушал, как за стенкой плачет мама, он думал, что даже рад уходу отца. Теперь они с мамой будут вдвоем. Она поймет, что сын лучше мужа, и будет его любить. Только его. И им вдвоем будет хорошо.
Мама тогда совсем замкнулась. Он помнил, что она молчала неделями. Ходила, как тень, по квартире и молчала.
– Мама! Почему ты молчишь? – однажды закричал, не выдержав, Артем. – Почему ты ничего не делаешь?
Она посмотрела на него и ничего не сказала.
– Устрой скандал, разбей тарелку, заплачь, наконец. Почему ты молчишь? Почему? Я же здесь! Я никуда не ушел! Я с тобой!
Мама молчала. Артем был уже в ярости. Он схватил ее за плечи и с силой встряхнул. Она обмякла в его руках, как тряпичная, бескостная кукла. Артем испугался и усадил ее на стул.
– Мама, мамочка, – шептал он. – Ну есть же я, твой сын. Неужели ты его так любишь?
– Не знаю, – вдруг ответила она. Шепотом. Так неожиданно, что Артем подумал, что ему послышалось. – Я не знаю, что такое люблю – не люблю. Я прожила с ним всю жизнь. У меня никого, кроме него, не было.
– Ну и зря, – злобно сказал Артем.
– Я не знаю… Теперь я ничего не знаю. Не понимаю, за что. За что мне такое? Что я не так сделала? Чем не угодила?
– Мам, мы можем жить без него. Ты и я.
– Я не умею без него… У меня нет сил. Никаких. Я очень устала. Хочу уснуть и не проснуться.
– Не говори так, – закричал Артем. – Ты должна ему отомстить! Просто обязана. Пусть он пожалеет, что тебя бросил. Ты должна быть веселой и красивой. Ты очень красивая! Я тебя очень люблю. Мамочка, мамочка! – Артем плакал злыми слезами.
Он отказался знакомиться с новой женой отца. Отказался приехать посмотреть на новорожденную сестру. Артем вообще не понимал, как отец может ему такое предлагать. Не понимал, зачем это нужно. Ведь он ушел от мамы, а значит, и от него. Артем был уверен, что общение с отцом – предательство по отношению к маме. Он вычеркнул отца из своей жизни, выбросил все его фотографии и вещи из дома, стер все воспоминания.
Мама развода так и не пережила. Врачи говорили, что все равно ничего нельзя было сделать – четвертая стадия, даже оперировать поздно, настолько все запущенно. Удивлялись, как она столько времени терпела адскую боль. Вот если бы раньше….
Артем приезжал в больницу каждый день. Сидел, держал маму за руку. Она смотрела в стену мертвым остановившимся взглядом и молчала. Только один раз он увидел, как она ожила и улыбнулась – в палате сидел отец и держал ее за руку, что-то говорил. Мама смотрела на него и улыбалась.
– Пошел вон отсюда, – влетел в палату Артем. – Немедленно. Не подходи к ней, не приближайся.
Он схватил отца за грудки и выволок его в коридор. Отец не сопротивлялся.
– Я тебя ненавижу! Ты ее убил! Ты во всем виноват! Из-за тебя она заболела! – кричал на всю больницу Артем. Отец ушел, не обернувшись, а Артем еще долго сидел перед палатой, приходя в себя. Руки тряслись. Он жалел только об одном – что не ударил отца.
Когда он вошел в палату, мама опять смотрела бездумно в стенку. Даже не повернулась.
Она умерла в тот день, когда крестили сводную сестру Артема, Наташу. Отец позвонил и позвал его на крестины. Артем сухо ответил, что не придет.
– Почему? – спросил отец.
– Потому что умерла моя мама, – отчеканил Артем и положил трубку. Отец несколько раз перезванивал. Артем смотрел на дребезжащий телефон. А потом крикнул: – Замолчи! – и бросил его в стену.
На похороны отец явился с новой женой. Стоял серьезный и печальный. Новая жена, молодая, но оплывшая и нездоровая с виду, искренне, не напоказ, плакала. «Интересно, с чего вдруг она рыдает? Чувство вины заело?» – подумал Артем. Он так и не сказал отцу ни слова. А когда тот хотел подойти, демонстративно отвернулся и вышел из зала.
Всю жизнь он винил в смерти мамы отца, а поэтому и его жену и дочь. Всю жизнь он пытался понять, почему, за что мама любила этого мужчину, который так ее предал? Как она могла настолько забыть, наплевать на себя, что обратилась за помощью только после того, как начала прерывисто дышать, задыхаясь? Почему он позволил себе жить для себя, а она нет? Почему он не ушел из семьи раньше? Тогда бы и у мамы был шанс выйти замуж еще раз. Может быть, и болезни бы не было.
Артем сходил с ума, думая обо всех этих «может быть» и «не может быть», и сам себе пообещал, что ему такая – да и никакая другая – любовь не нужна. Потому что рвать, резать потом по живому слишком больно. От этого болевого шока можно умереть, как мама. Лучше быть эгоистом, жить для себя, как отец, тогда не будешь, как мама, лежать и умирать, думая о мужчине, который растоптал, уничтожил, пошел по трупам в буквальном смысле слова.
После похорон Артем долго не видел и не слышал отца. Когда тот позвонил, Артем его даже не узнал.
– Здравствуй, – сказал отец.
– Угу. – Артем ждал продолжения.
– Я, то есть мы хотели позвать тебя на день рождения Наташи, – на одном дыхании выдал отец.
– Какой Наташи? – искренне не понял Артем.
– Твоей сестры. Я понимаю, что ты откажешься…
– Хорошо, я приду, – ответил Артем и положил трубку.
Почему он так ответил, не знал. Да нет, все он знал. Ему было интересно посмотреть на отца и своим присутствием напомнить ему о том, что мамы больше нет, а он вот живет и радуется. Он хотел спросить, как можно спать, есть, существовать, зная, что ты виновен в смерти близкого человека. А еще хотел сделать то, чего не сделал тогда, в больнице, – дать отцу в морду. По-мужски. Чтобы в кровь и больно. Чтобы зубы вылетели.
Артем сознательно пришел с пустыми руками – ни подарка, ни цветов, в драных джинсах и старом свитере, чтобы у отца и мысли не возникло, что он пришел на праздник, готовился, собирался. Он не пожал протянутую руку, но не потому, что не хотел. Он стоял и не мог пошевелить даже пальцем. Мужчина в коридоре был совсем другим, не его отцом – чужим, незнакомым человеком. Да и квартира была совсем не такой, какой представлял себе ее Артем.
В доме было грязно, повсюду валялись игрушки. Артем заметил на полу огрызок, раздавленное печенье. Тапочки, которые предложил ему отец, были порванные. Артем сделал шаг и прилип к чему-то сладкому и засохшему.
У них в доме сохранялась «больничная» чистота, как шутила мама. Артем был уверен, что мама выдраивает квартиру ради отца, который любил чистоту, свежий воздух и казарменный порядок.
Артем попросил разрешения зайти в ванную – хотел отдышаться, перевести дух, вспомнить, с какой целью сюда шел. Руки он помыть не смог – раковина была заплеванная – со следами зубной пасты и засохшей мыльной пеной. Рядом лежало пахнущее болотом полотенце.
