Традиции передаются из поколения в поколение. С наступлением ноября мы с Зейнеп частенько балуем себя мучными блюдами. Правда, периодически проводим разгрузочные дни – оба предрасположены к полноте... Зимние сплетни со времен наших бабушек трансформировались в шумные посиделки. Друзья – первые дегустаторы наших блюд. В снежные дни готовим разные виды пиде. «Лодочки» из нежнейшего теста с начинкой из бараньего фарша, шпината, малосольного пейнира
[57]
. Предпочитаем сырное пиде – оно нежнее на вкус, легче для желудка... Тестом занимаемся оба: простое в приготовлении, оно все-таки очень капризное – не любит резких движений, громких звуков, жарких помещений. Разделяем ингредиенты на точные пропорции. Мука, растительное масло, молоко высокой жирности, дрожжи, соль, желательно коричневый сахар. Тесто нужно месить без спешки на присыпанной мукой поверхности...
Для начинки разминаю руками сыр, добавляя в него яичный белок, мелко нарезанную петрушку, шепотку корицы вместо соли. Перед отправлением в духовку смазываю пиде смесью из яичного желтка, молока, куркумы... Гюльсюм безумно любит нашу выпечку. Подкармливает ею толстушку Айдынлыг. Наша псина, учуяв чрезмерную щедрость бабочки, ни на шаг не отходит от нее во время обедов. Теперь называем Айдынлыг «корыстной обжорой»...
* * *
...Прошлое не может испортить настоящее человека, научившегося быть свободным. Свободным от предрассудков, эмоций, болезней утраченного времени. На Востоке существует поверье, что птицы не умеют грустить, так как награждены вечной свободой. Когда они в чем-то разочаровываются, то надолго улетают в небо. Чем выше, тем лучше. Летят с уверенностью в том, что под порывами ветра высохнут слезы, а стремительный полет приблизит их к новому счастью. Люди могут многому научиться у птиц. Люди должны научиться взлетать, даже если крылья сломаны. Надо всего лишь захотеть – оторваться от земли, воспарить навстречу самому себе.
Я не верю в черную и белую полосы. Я верю в темные и светлые оттенки жизни. Самый насыщенный черный цвет можно осветлить – достаточно разбавить его светлыми красками из прошлого... Я иду по любимому городу. Мимо полупустых магазинов, домов с ярко светящимися окнами, скучных билбордов, автомобильных дорог, отдыхающих после вечерних пробок. Под ногами хрустит снег. Над головой байковое полотно сумеречного неба, с которого иногда срываются одинокие снежинки. До меня доносится храп Босфора: после прошедшей метели он здорово утомился. Рано заснул...
Направляюсь в сторону ближайшей станции метро. Без спешки. Внутри – волшебная праздничная умиротворенность. Выкуриваю вторую сигарету. Мои черные кожаные ботинки намокли и потемнели, щеки горят пламенем. Я иду, осознавая, что именно к такому внутреннему спокойствию, как сейчас, шел последние несколько лет. Больше нет разбросанных мыслей – разложены по местам. Ворох из прошлых сложностей собран в большую картонную коробку, перевязанную алой лентой. И бережно хранится в кладовке...
Горжусь тем, что провожаю год в умиротворении. Горжусь тем, что хватило сил встать на ноги, когда задыхался от горечи. Ни о чем не жалею. За каждое воспоминание надо суметь сказать «спасибо»... Впереди Новый год. Я устал от сумбурных празднеств и теперь хочу самого обычного домашнего торжества: чтобы был накрытый стол, нарядная елка, два бокала с шампанским, включенный телевизор, речь президента, бой курантов... Хочется того семейного уюта, родом из детства. Для кого-то банального. Для кого-то приевшегося. Для меня – самого настоящего человеческого счастья. Маленького, теплого и чертовски своего...
22
...Хочется снова прикоснуться к волшебству. Снова стать героем детской сказки...
В снежные дни я просыпаюсь раньше обычного. Ближе к семи утра. Не одеваюсь. Прямо в трусах иду на кухню, включаю кофеварку, кормлю Айдынлыг лососевым кормом. Скоро нам на прогулку. Возвращаюсь в спальню, распахиваю окна – пусть войдет побольше воздуха: в снежные дни, смешанный с босфорским бризом, он необыкновенно сладок. Хочется дышать глубже, жадно вбирать воодушевляющую свежесть. Подолгу стою перед окном. Наблюдаю за редкими снежинками, нечаянно залетающими в теплую комнату. Совсем не холодно – горячее сердце согревает...
Прислушиваюсь к дыханию проснувшегося города. Чайки истошно вопят в борьбе за завтрак. Муэдзин с ближайшего минарета исполнил азан. Я отрываю очередной листок исхудавшего отрывного календаря на рабочем столе. 11 декабря – уже прошлое. 12 декабря – вот настоящее. До Нового года считаные дни. Уже второй день слышу звон колокольчиков: северный ветер из Лапландии с космической скоростью путешествует по миру, извещая о том, что оленья упряжка Санта-Клауса скоро двинется в путь. Бородач волшебник попрощается с любимой женой Муори, загрузит во вторые сани мешки с подарками, подготовленные трудолюбивыми гномами, и покинет свою избушку в окрестностях столицы финской Лапландии. Самые лучшие олени Севера всегда вовремя доставляют Санту к заждавшимся ребятишкам...
Я тоже жду Санту. Не из-за подарков – хочется снова прикоснуться к волшебству. Снова стать героем детской сказки, где много улыбчивых людей, бумажных снежинок, шоколадных медалек в золотой фольге, хлопушек с сюрпризами, долгожданных подарков под елкой. Еще там – в зимней сказке – звучало «Happy New Year» группы «АББA» и настойчиво пахло мандаринами. Хотя бы на мгновение вернуться туда! Эй, Санта, поможешь мне?..
В свадебное путешествие мы с Зейнеп решили съездить в Лапландию. Побывать на родине Деда Мороза, прокатиться на лыжах, насладиться красотой северного сияния из окон ледяного отеля. Вдоволь наесться лососем с соусом из лапландского сыра, запивая горячее знаменитым финским квасом. Но это мечта с пометкой «реальней реального» – надо лишь немного подождать...
* * *
По квартире соблазнительными потоками разливается молочно-фисташковый аромат. Смешивается с запахом ванильных свечей, зажженных в гостиной. Мы с Гюльсюм пишем письмо для Ноэль Баба
[58]
, пока Зейнеп возится на кухне. Любимая решила побаловать нас турецкой халвой. «Если девушка научилась готовить халву, значит, ее можно смело выдавать замуж». Старинная турецкая поговорка. С кулинарией Зейнеп подружилась благодаря своей бабушке из Мардина
[59]
– и в прошлом году та научила внучку готовить изумительную халву. «Это знак, душа моя... Нам пора под венец...» Любимая смеется, хватает меня за нос, невинно спрашивает: «Будем заказывать свадебное платье у Лагерфельда?» Возмущенно таращу глаза, всплескиваю руками, с трудом подавляя смех: «Зачем мелочиться? Давай сразу у Армани. Ну-ка, куда ты его телефончик записала?» Зейнеп взрывается хохотом, и только через минуту ей удается состроить недовольную мину. Хмыкнув, выходит из комнаты, виляя попой: «Пойду поищу номер Джорджио... Чем только тебе лапочка Лагерфельд не угодил?!»
...Сегодня Зейнеп решила приготовить ирмик хелвасы – вид халвы из манной крупы. «По-настоящему зимняя сладость. Похожа на снег, правда?..» С ирмик хелвасы приятно пить чай холодными вечерами. Задерживать на языке кусочки нежно-питательной массы, от сладости которой щекочет в горле... Гюльсюм дописывает письмо в Лапландию. По пунктам изложила желания. Не свои – общие. «Ноэль Баба уже сделал мне подарок: подарил вас... Так что буду просить для малышей из приюта... Лисёнок Озгюр попросил велосипед. Айла – ковер-самолет... Всех записала? Не забыть бы...» Зейнеп переводит письмо с турецкого на английский язык. Осталось бабочке переписать переведенный текст своим почерком, вложить бумагу в конверт, надписать адрес Санты: Joulupukin kammari, 96930 Napapiiri, Rovaniemi, Finland. Нельзя переставать верить в чудо – чудо от реальности отделяет один шаг. Всего один...
