– А может, надо припугнуть конкурентов? Ну, там… слегка подпалить, все дела, – продолжает Гамей. Я уже понял, что Гамей не просто питает пагубное пристрастие к насилию. У него явно чешутся руки и зудит в одном месте.
– Приведите побольше людей в следующее воскресенье.
– Знаешь, Тиндейл, уже как-то парит работать за так. Мы уже столько всего для тебя провернули и не получили вообще ни гроша. Я бы лучше пошел упаковщиком в “Пабликс”. Пусть даже и доллар в час… все-таки лучше, чем вообще ничего.
Гамей смотрит мне прямо в глаза, и его взгляд горит ненавистью. Ощущение малоприятное. Ну, как если бы у тебя дома жил крокодил или питон. Вроде бы все мило и славно, а потом в один прекрасный день до тебя вдруг доходит, что твой питомец подрос, и уже не получится спустить его в унитаз. Он стал большим и опасным и реально способен тебя сожрать. И он, похоже, тебя не любит.
– А какие проблемы? Потому что я сразу хочу прояснить ситуацию: если вдруг у тебя есть проблемы, я тебе искренне сочувствую. Но это, как говорится, твои проблемы.
На самом деле, мне бы стоило опасаться Гамея, потому что он может меня положить с одного удара, так что я долго не встану. Но если он меня ударит, у меня будет отличный повод не принять его в нашу мифическую международную преступную организацию. Конечно, получится не очень красиво, но я все-таки склоняюсь к тому, чтобы прибегнуть к старой испытанной технике под названием “отложим поиск решения на потом”. Только теперь, когда боссам Сиксто настал капут, мне пришло в голову, что я мог бы отделаться от диджеев, посадив их в самолет и отправив в реальную международную преступную организацию.
– Что ты, Тиндейл! Никаких проблем нет! С чего бы им взяться, проблемам? Просто нам хочется, чтобы… ну, ты понимаешь… чтобы и нам тоже было хорошо.
– Это жизнь, мальчики. Привыкайте!
По прошествии недели, а именно в следующую субботу, уже под вечер, я сижу у себя в кабинете и размышляю над двумя вопросами одновременно: почему в местной газете до сих пор не появилась статья о моем чуде и в какой ресторан пригласить старшего счетовода – счетчика поголовья, как я его про себя называю. У чиновников из счетной комиссии, составляющей список наиболее посещаемых церквей, есть свои тайные агенты, которые под видом простых горожан ходят на службы и смотрят, много ли человек собралось на богослужение. Но сейчас речь идет об официальном подсчете, о котором меня оповестили заблаговременно.
Взятка – как лесть. На нее покупаются практически все. Даже если сразу понятно, что это сплошное лицемерие в корыстных целях, нам льстит сам факт, что кто-то взял на себя труд нам польстить. То же самое относится и к взятке. Взятка срабатывает всегда. Может быть, не совсем так, как ты рассчитывал, или даже совсем не так, и в результате ты все равно не добиваешься чего хочешь, но взятка “прокатывает” всегда. Однако нужно уметь правильно дать на лапу: ненарочито, культурно и соблюдая приличия. Да, я буду всячески обхаживать старшего счетовода и постараюсь устроить все так, чтобы для него это был незабываемый вечер, но при этом мне нужно выбрать такой ресторан, где цена за бутылку вина не потревожит счетоводову совесть.
В кабинет врывается Мускат и достает пистолет из-за пояса джинсов.
Сейчас я умру.
У меня просто нет времени на сожаления или страх. Глаза щиплет от слез, но я все-таки различаю надпись на футболке Муската: “Здесь мастерски трахались лучшие телки”. Надпись, которая гарантированно исключает всякую вероятность даже самого поверхностного знакомства с представительницами противоположного пола.
Несмотря на свою монументальную глупость, Мускат все-таки сообразил, что я вожу его за нос и использую, как рабскую рабочую силу (хотя результаты его труда были в высшей степени неудовлетворительными, и будь он и вправду моим рабом, я бы давно его продал практически за бесценок или обменял бы на кофеварку). Он слишком глуп – и в данный момент слишком зол, – чтобы предвидеть последствия своих действий. Он убьет меня, точно убьет. Кстати, я думал, что это будет Гамей, но снова ошибся. Меня пристрелит Мускат, это написано у него на лице. Ну, что ж. Так тому и быть.
А потом он сникает, теряет запал.
– Я честный человек, – объявляет он.
Я пытаюсь что-то сказать, но у меня пропал голос.
– Я честный человек, – повторяет Мускат. Я по-прежнему не в состоянии участвовать в диалоге, так что я вовсе не против, чтобы он повторялся. – У меня есть права. Ты должен меня отпустить.
– Как скажешь, – хриплю я, но, наверное, слишком тихо, и меня просто не слышно. Я всегда надеялся, что в случае смертельной опасности мне хватит смелости сохранять хладнокровие, но голос явно меня подводит.
– Ты должен меня отпустить. И не вздумай меня преследовать. Я хочу, чтобы ты понял. Я выхожу из игры, насовсем. И ты должен меня отпустить. И еще дай мне слово, что не будешь меня преследовать. И не будешь пытаться снова втянуть меня в свои дела. Я обещаю, что никому ничего не скажу. Я не буду на вас доносить. Смотри, у меня рот на замке. Никому – ни слова! Я хочу просто жить и радоваться жизни. Я в любом случае выхожу из игры. И ты меня не остановишь, даже и не пытайся. Не пытайся мне помешать, иначе мне придется сделать тебе очень больно.
У меня наконец прорезается голос:
– Мускат, я всегда тебе симпатизировал. – Фраза поистине беспроигрышная. С ее помощью всегда можно слегка разрядить напряженность, даже если оба участника разговора подозревают, что это неправда. – Если ты дашь мне слово, что ты уйдешь и никогда – никогда! – не вернешься, я смогу разрулить это дело с большими боссами. В конце концов, ты еще не прошел посвящение. Вот если бы ты был допущен к секретной
информации, тут разговор был бы другой. Атак ты вполне волен уйти.
– Спасибо, Тиндейл, дружище. Ты – настоящий мужик.
Теперь я тебе по гроб жизни обязан, можешь не сомневаться. – Мускат опускает пистолет. По-моему, он сейчас разрыдается. – Может, мы как-нибудь встретимся, сходим куда-нибудь выпить? Все-таки у нас очень особенные отношения, и не хотелось бы их терять.
– Я бы с большим удовольствием продолжил наше знакомство, но для тебя это опасно.
– Понял, отвял. Прости меня, Тиндейл, я все понимаю… ты теряешь отличного бойца… и, наверное, сильно расстроился… но я нашел кое-что получше, чем махаться на улицах, добывая себе уважение и богатство. Подожди, я сейчас.
Мускат исчезает за дверью.
Я очень надеюсь, что он не вернется. Но он возвращается. Вместе с мелкой черноволосой девчонкой. Совсем молоденькой, но все же совершеннолетней.
– Это Мария.
Она пожимает мне руку. С искренней, доброй улыбкой. Похоже, приятная девочка. Я не совсем понимаю, чем ей мог приглянуться Мускат, но это не мое дело.
– Я переезжаю в Айдахо, к Марии. Будем с ней разводить кур. Это так интересно, на самом деле. Большинство людей не понимает, что интересного может быть в курах…
