Предсказать Палмеру будущее не составляло вообще никакого труда. Как говорится, к гадалке ходить не надо. Прямая дорога в казенный дом. А в перерывах между краткосрочными отсидками он будет по-прежнему отравлять людям жизнь, пока не совершит какое-нибудь серьезное преступление типа убийства или изнасилования – и тогда уже даже самый непробиваемый идиот-судья отправит его за решетку на срок, достаточный, чтобы заочно окончить Открытый университет.
А пока суд да дело, никто не знает, скольким людям еще предстоит пострадать от Палмера.
Наконец, Гая заметили и пропустили. Он переговорил с чиновником, пребывавшим в приподнятом настроении, в каком всегда пребывают в полиции, если с ближайшие два-три часа кому-то из злоумышленников должны вынести обвинительный приговор, поскольку его вина настолько очевидна, что даже все адвокатское сословие, собравшись скопом, не сможет его отмазать.
Скотты определенно делали успехи: разжились сумкой, благополучно от сумки избавились и без приключений вернулись домой. Результативность явно повысилась, но им по-прежнему не везло – их блестящая операция была записана на цветную видеокамеру новой охранной системы с высоким разрешением изображения, и офицер, проводивший дознание, сразу узнал Скоттов.
Скоттов в полиции очень любили. Больше всего полицейские любят преступников, которые облегчают им работу. Офицер, с которым беседовал Гай, был весьма словоохотлив. Он рассказал, что Скотты выкинули сумку еще на улице, но у них на диване нашли талоны на завтрак на имя пострадавшей, а в банке с кофе (тут офицер довольно хихикнул) – ее кредитную карточку.
Гай посоветовал Скоттам выбрать тактику «без комментариев». Так безопаснее всего, и тем более – с тупыми клиентами, каждое слово которых создает лишние сложности для адвоката. Тем более что при такой позиции к тебе лишний раз не придерутся. Такая тактика не всегда лучшая, но она всегда верная. Если возникнет необходимость, переговорить можно и потом. А Скоттам лучше не «выступать» в свете имеющихся у суда улик; видеозапись с их рожами, содержимое сумки у Скоттов дома и живо описанная пострадавшей футболка Скотта-младшего с надписью: «Убивай всех подряд – Бог узнает своих».
И все же Скотты вцепились в свою невиновность, как питбуль – в ногу любимой жертвы; кто-то где-то когда-то посоветовал им никогда не «колоться», и этот девиз застрял в их недалеких мозгах, как пук волос в сливе ванны, который не дает выливаться воде, а в случае со Скоттами, наоборот, не дает проникать им в башку благоразумным мыслям.
У Гая была своя классификация человеческой тупости. Существует три основных вида глупости. Есть робкие нервные тугодумы, которые до сих пор не отошли от потрясения после школы и шугаются людей из страха, что их попросят что-нибудь подсчитать или перечислить столицы всех государств Южной Америки. Такие люди совершают преступления исключительно по случайности или недоразумению, поскольку знают, что у них все равно ничего не получится. Потом идет категория более практичных придурков, которые знают свои пределы и действуют, не выбиваясь за рамки своих скромных возможностей. И наконец, последняя категория – к которой относились и Скотты, – это уже полные недоумки. Слишком глупые для того, чтобы осознавать свою глупость, они живут в перманентном недоумении, почему все остальные такие тупые.
Беседа со Скоттами прошла в приятной дружественной обстановке, которую омрачала лишь полная неспособность Скоттов понять, почему им не стоит рассчитывать на освобождение под залог.
Скоттов разместили в камере предварительного заключения с беспрецедентными удобствами. Гай неторопливо спустился вниз по холму. Ему надо было убить время перед встречей с клиентом в Брикстонской тюрьме. Он зашел в магазин и купил сигарет для Бодо. Скотты были сильно разочарованы, что у Гая не оказалось сигарет, когда они попросили у него закурить. Обычно он всегда носил с собой полпачки «Бенсон-энд-Хейджз», но сегодня он был даже доволен, что у него их не было.
Чуть дальше, почти у самого подножия холма, ему повстречался очередной пьяный (вариант безработного ирландца-чернорабочего). Этот был пьян основательно, так что его аж шатало. Он держал в руках банку виски «синий ярлык» и пафосно провозглашал на всю улицу:
– …а потом… потом тебе скажут, что ты надрался…
В тюрьме все были расслаблены и радушны. Обычно так и бывает, если на предыдущей неделе никто не сбежал. Гай уселся в комнате для допросов и стал ждать Бодо (в настоящее время – своего любимого клиента). Проблема Бодо: самое непосредственное отношение к 70 кг марихуаны.
Бодо приехал в Лондон из Аугсбурга играть на гитаре. Денег у него не было, и однажды вечером он познакомился в пабе с одним чуваком (нет, он действительно познакомился с ним в пабе). Они разговорились, и чувак предложил Бодо три сотни фунтов за то, чтобы он доставил «товар» из одного места в другое. Кстати, это была одна из причин, почему Гаю нравился Бодо: такую ошибку мог совершить каждый. Бодо, разумеется, сразу понял, о чем идет речь, но подумал: один заход, три сотни фунтов. Гай ему симпатизировал; однажды он сам оказался в похожей ситуации, когда Гарет уговорил его провернуть в частном порядке одну юридическую операцию для его фирмы. Он сам мог встречаться с тем чуваком в Льюишхэме, который подрядил Бодо.
Приехав на встречу в назначенный час, Бодо нашел там нервного и раздражительного водителя с фургончиком, который хотел избавиться от тюков с «товаром» как можно быстрее. Бодо был искренне поражен, когда обнаружил, что передача «товара» происходит на людной улице на глазах у прохожих, а именно – на стоянке перед «Макдоналдсом», и что пакеты с травой не были даже замаскированы, а просто завернуты в газету. Бодо очень тревожился за такую небрежную упаковку, тем более что все тюки не поместились в багажник, и все, что не влезло в багажник, пришлось составить на пассажирском сиденье.
Дрожа от страха, Бодо поехал по адресу, который дал ему парень из паба (разумеется, в устной форме). Его также предупредили, что за ним следом поедет еще одна машина. Бодо видел, как красный «лотус», который держался сзади на дистанции двадцать футов, просвистел мимо, когда Бодо остановила полиция. Он проехал на красный свет. («Я даже не видел этого светофора, я смотрел карту».)
Вид Бодо, который весь трясся и обливался холодным потом, а также машина, набитая гигантскими свертками с марихуаной, возбудили подозрения полицейских:
– А что у вас в этих пакетах, позвольте спросить?
– Приговор сроком на несколько лет, – честно ответил Бодо, чем покорил суровые сердца стражей порядка.
С Бодо все было печально. Он сознался во всем, но это была не та ситуация, когда чистосердечное признание смягчает приговор. Один килограмм – еще можно сказать, что ты его вырастил для себя или что это вообще не твое, что ты подвозил одного чувака, и он забыл эту штуку у тебя в машине. Но семьдесят кэгэ – это уже полные вилы. Можно сразу идти покупать красочный календарь на пять лет.
Все действительно было печально. Положение у Бодо было самым что ни на есть невыгодным. Высшее университетское образование. Родители не разведены. В детстве его не били (документальных свидетельств обратного нет). Сексуальным домогательствам не подвергался (документальных свидетельств обратного нет). Алкоголем или наркотиками не злоупотреблял (документальных свидетельств обратного нет). Внебрачных детей нет. Судимостей нет. К административной ответственности не привлекался. Не состоял. Не участвовал. Безупречный английский. Хорошие профессиональные навыки в своей области. Никаких смягчающих обстоятельств. Бодо предстояло ответить по всей строгости закона.
