— Пожалуй.
— Да-а, интересно, — протянула консультант, сцепив над столом пальцы в замок. Похоже, интерес ее был неподделен. — Ну, это, во всяком случае, легкая степень ревности, одним словом — завидки. Однако, если дело дойдет до тяжелой степени, таким простым разговором не обойтись. Она, как паразит, поселяется в сердце человека. И в некоторых случаях, как говорила ваша подруга, превращается в некую опухоль, разъедая душу до самой глубины. И даже приводит человека к смерти. Сдержать это невозможно, поэтому человеку приходится очень тяжко.
Вернувшись домой, Мидзуки вытащила из стенного шкафа заклеенную скотчем коробку, в которой лежал конверт с именными бирками. Коробка была набита ее старыми письмами, дневниками, альбомами с фотографиями, табелями успеваемости и прочими памятными вещицами еще с начальной школы. Мидзуки давно уже собиралась навести здесь порядок, но, ссылаясь на занятость, так и возила коробку с собой, переезжая с места на место… И теперь конверт с бирками на глаза ей не попался. Вытряхнув содержимое, Мидзуки устроила тщательную проверку, но конверта нигде не было. Она растерялась. Переезжая в этот дом, она мельком заглядывала в коробку и видела его. Помнится, тогда она подумала: «Надо же, столько барахла храню». А потом заклеила коробку, чтобы никто не заглянул, — и до сих пор ее не открывала. Поэтому конверт должен быть здесь. Без всяких сомнений. Куда же он мог задеваться?
Тем не менее с тех пор, как она впервые зашла в кабинет психологической консультации мэрии и стала раз в неделю встречаться с Сакаки, плохая память на собственное имя ее уже особо не волновала. То есть забывала она его примерно также часто, однако симптом, похоже, остановился в развитии. Все же остальное из памяти по-прежнему не выскальзывало. И неловкостей благодаря браслету уже не возникало. Ей даже начало казаться, что забывать собственное имя — естественная составная жизни.
Мужу о своих походах на консультации она не рассказывала. Особо скрывать это в ее планы не входило, но она как представила, что придется выкладывать все до мелочей, и рассказывать тут же расхотелось. Муж наверняка потребует подробных объяснений. К тому же своей забывчивостью и еженедельными консультациями в мэрии она не доставляет мужу никаких хлопот. Плата смехотворная. А о том, что не может найти общежитские бирки, консультанту она пока тоже не говорила: не считала, что это может иметь особый прок для бесед.
Так прошло два месяца. Каждую среду она ходила в районную мэрию на собеседование. Посетителей со временем прибавилось, и отводимое ей время сократилось с часа до положенных тридцати минут. Однако их диалог с консультантом уже развивался по накатанной, поэтому разговоры были кратки и по существу. Конечно, поговорить подольше хотелось — за такую-то плату. Но куда ж еще дольше?
— Сегодня у нас было девятое собеседование, — сказала консультант Мидзуки за пять минут до окончания приема. — Хоть вы и не стали забывать свое имя реже, но и чаще не стали, верно?
— Чаще не стала, — ответила Мидзуки. — Мне кажется, достигнут статус-кво.
— Очень хорошо, — сказала Сакаки, сунула в карман пиджака ручку, которую до этого держала в руке, и сцепила пальцы в замок поверх стола. Затем, выдержав паузу, произнесла: — Может статься — но это не более чем «может статься», — что, когда вы придете сюда в следующий раз, в нашей теме наметится какой-то большой прогресс.
— По поводу моей забывчивости?
— Да. Если дело пойдет, удастся конкретно установить ее причину. И возможно, причину эту мне даже удастся вам показать.
— Вы имеете в виде причину… забывчивости?
— Именно.
Мидзуки ничего толком не поняла.
— Выходит, конкретная причина… в общем… явление видимое?
— Да, это видимый предмет. А как же. — Консультант довольно потерла ладони. — Глядишь, получится как бы поднести его вам прямо на тарелке. Однако подробности, к сожалению, до следующей недели сообщить не могу. К тому же, по правде говоря, я и сама пока что не знаю, что из этого всего выйдет. Только надеюсь, что все получится толково. И если все удастся, тогда и объясню.
Мидзуки кивнула.
— В любом случае я хочу сказать, хотите вы этого или нет, но дело уверенно движется к развязке. Знаете, не зря ведь говорят: жизнь — три шага вперед, а два назад. Не переживайте. Все будет в порядке, поверьте тетушке Сакаки. Поэтому опять через неделю, идет? Только не забудьте оставить заявку в справочном бюро. — И Сакаки подмигнула.
Когда Мидзуки пришла к часу дня через неделю, Тэцуко Сакаки поджидала ее за столом, улыбаясь пуще прежнего.
— Думаю, я нашла причину вашей забывчивости, — гордо сказал она. — И устранила ее.
— В смысле, я больше не буду забывать свое имя? — поинтересовалась Мидзуки.
— Именно. Больше вы не будете забывать свое имя. Ведь причина стала ясна и устранена верным способом.
— Так в чем же она была? — в сомнении спросила Мидзуки.
Тэцуко Сакаки достала что-то из лежавшей сбоку черной сумки «Энамель» и разложила на столе.
— Думаю, это ваши вещицы?
Мидзуки поднялась с дивана и подошла к столу, на котором лежали теперь две бирки: на одной было написано «Мидзуки Оосава», на другой — «Юко Мацунака». Она побледнела. Опустившись на диван, она молчала, не в силах ничего сказать. Только прикрыла ладонями рот, будто сдерживала поток рвущихся оттуда слов.
— Неудивительно, что вы поражены, — сказала Тэцуко Сакаки. — Однако уже все в порядке. Успокойтесь. Я сейчас все подробно объясню. Бояться нечего.
— Но почему… — выдавила Мидзуки.
— Почему бирки вашей студенческой поры оказались у меня?
— Да. Я…
— …ничего не понимаю, верно? Мидзуки кивнула.
— Я вернула их для вас, — сказала Тэцуко Сакаки. — Потому что вы не могли вспомнить свое имя из-за того, что у вас эти бирки украли. Чтобы вернуть вам собственное имя, эти две бирки непременно следовало отобрать.
— Но кто…
— Кто он и откуда — этот похититель двух бирок из вашего дома? И с какой целью? — сказала Тэцуко Сакаки. — Чем объяснять это вам здесь на словах, сдается мне, лучше расспросить об этом самого похитителя.
— Как, похититель здесь? — ошеломленно спросила Мидзуки.
— Конечно. Схватили и отобрали бирки. Разумеется, ловила не я — поймал мой муж со своими подчиненными. Помните, я говорила, что он работает в этой мэрии начальником отдела гражданского строительства?
Мидзуки кивнула, так и не понимая, что к чему.
— Ну, тогда пойдемте. На встречу с преступником. Нужно посмотреть ему в глаза и проучить по первое число.
Мидзуки в сопровождении Тэцуко Сакаки вышла из кабинета, прошла по коридору и вступила в лифт. Они спустились на подземный этаж, затем миновали длинный безлюдный коридор и остановились перед дверью в самом конце. Тэцуко Сакаки постучала. Услышав мужской голос: «Да-да, входите», она открыла дверь. Внутри стояли высокий худощавый мужчина лет пятидесяти и крупный молодой человек раза в два моложе. Оба — в бежевой спецодежде. На нагрудной бирке пожилого значилось «Сакаки», молодого — «Сакурада». Молодой сжимал в руках черную дубинку.
