Она пошла в ювелирный магазин и купила простенький тонкий браслет из серебра, на котором выгравировала имя. Собственное имя: «Мидзуки Андо (Оосава)». Без адреса и номера телефона. Только имя. Как кличка у кошки или собаки, с иронией подумала она. Выходя из дому, она непременно этот браслет надевала. Когда не можешь вспомнить собственное имя, достаточно вскользь кинуть на него взгляд. И не будет нужды доставать кошелек. Не будут удивляться собеседники.
Мужу говорить об этой своей проблеме она не стала. Узнав, он наверняка отпустит какую-нибудь колкость: «Может, потому, что супружеская жизнь тебе в тягость?» Он такой — любит изречь что-нибудь эдакое. Не со зла — просто обычно он все без разбору тут же препарировал сообразно какой-то логике. Ей самой было сложно судить о вещах на такой манер. К тому же за словом в карман она не лезла и не могла позволить так просто себя переспорить. Поэтому в такие минуты предпочитала молчать.
Что бы он ни сказал, наверняка будет мимо цели, считала она. Супружеская жизнь ей не в тягость, к мужу — хотя порой его заумность и надоедает — претензий, в принципе, нет, родители мужа — люди приятные. У свекра врачебная практика в городке Саката, что в префектуре Ямагата. Милые люди, в общем. Возможно, у них несколько отсталые взгляды на жизнь, но муж — второй сын, поэтому на нем это никак не отразится: по стопам отца ему идти не придется. Сама же она родом из Нагой, поэтому пришлось терпеть зимние холода и сильные ветра Северной Сакаты, но один-два раза в год туда можно было ненадолго съездить. Через два года совместной жизни они с мужем взяли кредит и купили новую квартиру на Синагаве. Мужу сейчас тридцать, трудится в лаборатории фармацевтической компании. Ей — двадцать шесть, работает в салоне «Хонды» в районе Оота. Отвечает на телефонные звонки, а когда приходят клиенты, предлагает присесть на диван и приносит кофе или зеленый чай. Потребуются копии — что-то копирует, хранит документы, следит за списком клиентов в компьютере.
Окончив в Токио женский институт, она по рекомендации дядюшки — одного из руководителей «Хонды» — стала работать в этом салоне. Захватывающей ее работу не назовешь, но должность все равно ответственная к тому же не без стимулов. То есть сама она, конечно, машины не продает, но ответить на любой вопрос сумеет, если рядом не будет свободного менеджера по продажам. Перенимая их манеру обращаться с клиентами, она, естественно, познавала тонкости коммерции, обретала профессиональные навыки. Со временем уже могла увлеченно объяснить тонкости совсем не свойственного минивэнам управления «одиссеем». По памяти могла назвать расход топлива каждой модели. Была неплохим рассказчиком, умела с очаровательной улыбкой рассеять сомнения клиентов. Чувствовала характер человека, могла гибко изменить тактику общения. Несколько раз реально подводила дело к контракту — вот только, к ее немалому сожалению, в последний момент приходилось уступать переговоры специалисту. Прав делать клиенту скидку, определять цену подержанной машины, добавлять опционный сервис у нее, конечно, не было. Даже если она сама фактически проводила переговоры, в конечном итоге появлялся менеджер по продажам и записывал комиссию на свой счет. А ее усилия в лучшем случае компенсировались приглашением на ужин за счет кого-либо из счастливцев.
Иногда она размышляла, насколько больше покупали бы машин и как увеличилась бы выручка их салона в целом, если бы ей доверили продажи. Стоит взяться за дело всерьез — и она сможет работать в два раза лучше, чем едва выпорхнувшие из институтов щеглы. Однако никто ей не сказал: «А в тебе есть коммерческая жилка. Непростительная трата сил и времени — лишь возиться с документами да отвечать на звонки. Как насчет того, чтобы перейти в коммерческий отдел?» В этом — суть системы, именуемой «компанией». Торговля — торговлей, контора — конторой. Единожды сложившиеся рамки служебных обязанностей, за редким исключением, неизменны. К тому же она сама не горела желанием расширять сферу своих обязанностей и амбициозно строить карьеру. Ее вполне устраивало выполнять определенную работу с девяти до пяти, брать без остатка положенный отпуск и наслаждаться личной жизнью.
На работе она по-прежнему пользовалась девичьей фамилией. По большей части из-за того, что ей не хотелось каждый раз объяснять всем знакомым клиентам и подрядчикам причину ее смены. И в визитках, и на именной бирке, и в карточке учета времени значилось: «Мидзуки Оосава». К ней обращались кто по фамилии, кто по имени, уважительно или по-свойски. Отвечая на звонки, она чеканила: «Оосава из салона “N” “Хонда Примо” слушает». Но не потому, что отвергала имя Мидзуки Андо. Ей просто было лень кому-то что-то объяснять.
Муж об этом знал (иногда звонил ей на работу), но особых претензий не предъявлял. Похоже, он считал личным вопросом удобства, какую фамилию ей использовать на рабочем месте. Когда есть резон — зачем придираться? В этом смысле с ним было, пожалуй, легко.
Подумав, что такого рода забывчивость — возможно, симптом какой-нибудь серьезной болезни, она не на шутку забеспокоилась. А вдруг это Альцгеймер? Опять-таки, в мире полно малоизвестных смертельных заболеваний, которые сразу на ум и не приходят. Например, до недавних пор она понятия не имела о существовании таких тяжелых недугов, как болезнь Хантингтона или миастения. И кроме них в мире, должно быть, немало специфичных заболеваний, о которых она и не слыхивала. И в большинстве случаев первые симптомы крайне незначительны. Странны, однако пустячны: например, не можешь вспомнить собственное имя… Стоит об этом задуматься, и от беспокойства становится невыносимо: ведь где-то в глубине собственного тела медленно, необратимо расширяется очаг какого-то заболевания.
Мидзуки пошла в больницу и пожаловалась. Однако молодой врач, который нездоровой бледностью лица сам больше походил на больного, не воспринял ее жалобу всерьез.
— Забываете что-нибудь, кроме имени? — спросил он.
— Нет. До сих пор не могла вспомнить только свое имя.
— Что ж, это, пожалуй, из области психиатрии, — сказал врач тоном, лишенным какого-либо участия и сочувствия. — Появятся симптомы повседневной забывчивости чего-либо, помимо собственного имени, — тогда и приходите — попробуем сделать специализированное обследование.
Будто бы хотел сказать: «К нам обращается достаточно пациентов с куда более тяжкими заболеваниями, и ради них нам приходится здесь крутиться целыми днями. Подумаешь, иногда не может вспомнить свое имя. Что тут такого?»
Однажды она разглядывала доставленный вместе с прочей корреспонденцией рекламный бюллетень района Синагава, и ее взгляд остановился на заметке об открытии в районной мэрии
[13]
кабинета психологических консультаций. Заметка была такая коротенькая, что в другой раз она бы и внимания не обратила. «За умеренную плату раз в неделю специалист-консультант проводит персональное собеседование. Лица старше 18 лет, проживающие в районе Синагава, — без ограничений. Конфиденциальность персональных данных гарантируется». В тот момент было трудно судить, насколько ей пригодится консультация районного уровня, но попытка не пытка. Если попробую туда сходить, ровным счетом ничего не потеряю, подумала Мидзуки. У автодилеров выходных в конце недели не бывает, зато сравнительно несложно взять отгул в будний день и подстроиться под установленное мэрией расписание работы кабинета. Людям, работающим как все, попасть туда, впрочем, было нереально.
