- Давай купим водки, деньги у меня есть, не беспокойся, и посидим здесь - в парке, за стадионом, - предложил Фашист. Я согласился и, попрощавшись с московскими «конями», пошел туда, куда вел Фашист.
- Слушай, Фашист, давно хотел тебя спросить, а чего ты - Фашист? Гитлера уважаешь, что ли? - поинтересовался я по дороге.
- Да ты чего, думаешь, что я хуев наелся?! Гитлера уважаю… Однажды меня менты винтили на секторе, очень жестко винтили, а я им кричал: «Что вы делаете, суки! Фашисты!» После это ребята и стали звать меня Фашистом.
- А тебе не обидно?
- А мне похуй, зато звучит красиво - фашист!
- Понял.
Девица Фашиста, вульгарная блондинка в короткой юбке, Лимонов таких называет «подзаборными Мэрилин Монро», немного отстала от нас.
- Ара, хочешь, я тебе ее подарю? - Фашист перешел на шепот. - Ебется она - просто супер, а самое главное - классно отсасывает!
- Раз так, конечно, подари.
- Ара, она - твоя! Даю тебе слово Фашиста! Выпьем - она твоя. А то мне она уже надоела. А ты знаешь, что она сейчас - без трусов?
- Откуда мне знать…
- Так я тебе покажу! Настя, чего ты отстаешь? Догоняй нас, а то я соскучился! - Фашист подмигнул мне, мол, приготовься.
Настя нагнала нас, а я сделал вид, что на моей кроссовке развязался шнурок и остановился, чтобы его якобы завязать. Фашист положил руку на ягодицы девицы и специально для меня приподнял ее юбку. Трусов на Насте действительно не было. Меня это зрелище возбудило.
Фашист купил водки в ближайшем магазине, и мы поспешили вернуться в парк у стадиона «Динамо».
- Ночевать поедем ко мне! И она - твоя! - продолжал заводить меня Фашист. Но меня заводить и не надо было. Я хотел побыстрей покончить с распитием спиртного и получить в руки подарок Фашиста. Но моим ожиданиям воплотиться в жизнь было не суждено. Не успели мы расположиться на скамеечке и откупорить бутылку «Московской», как появился наряд ментов.
- А что мы тут делаем, молодые люди? Распиваем спиртные напитки в общественном месте! Пройдемте с нами.
В итоге мы все втроем оказались в ближайшем отделении милиции. Меня с Фашистом посадили в «аквариум», а Настю менты куда-то увели. Нас отпустили из милиции перед самым закрытием метро, куда делась Настя, мы догадывались. Но больше мы ее не видели, ни я, ни Фашист.
Надо ли сообщать, что в начале 90-х Фашист погиб? Его убили, зарезали в пьяной драке.
* * *
Продолжать вариации на тему «выпил - очнулся на футболе», или - «пошел на футбол - очнулся в милиции» можно до бесконечности. Однако я все же расскажу о фанате ЦСКА по кличке Портвейн, с которым я познакомился, уже придя из армии. Портвейн был лет на пять-семь старше меня, но выглядел он как дерьмо: тощий, плешивый, с гнилыми зубами. Правда, наше знакомство произошло при обстоятельствах, которые меня не красят, а Портвейна показывают в самом выгодном свете. Дело было в Москве, после матча, который футбольный ЦСКА играл на искусственном покрытии «Олимпийского», вот только не помню, с кем. Да и как я могу помнить, если перед матчем мы с фанатом ЦСКА Закиром в ближайшем дворике распили бутылки три какой-то терпкой гадости, кажется, молдавского вермута. Помню только, как после матча меня несла красно-синяя толпа, и я вместе со всеми орал: «Ар-мей-цы Мос-квы!», «Ц-ЭС-КА!» Людской поток в красно-синих шарфах влился в подземный переход… и все, больше ничего не помню.
Сознание ко мне вернулось на Ленинградском вокзале. Зачем я туда приехал, не знаю, уезжать из Москвы я не планировал, так как на следующий день местный «Спартак» играл с нашим СКА.
Я стоял в окружении фанатов ЦСКА, мы о чем-то разговаривали.
- Ара, а ты где остановился-то? - спросил меня парень в синей «аляске».
- Мне надо в Сетунь.
Почему я решил, что мне надо в Сетунь, я не знаю. В Сетуни жили фанаты «Крыльев Советов». Я был знаком с одной фанаткой «Крылышек», но она не давала мне повода думать, что могу нанести ей ночной визит, да еще без предварительного предупреждения.
- В Сетунь ехать - конечно, не ближний путь, но я тебя провожу, - подбодрил меня парень в «аляске». - Кстати, моя кликуха Портвейн, тебя-то я знаю, ребята о тебе рассказывали, мол, питерский «конь» и все такое… Вороной, отвезем Ару в Сетунь? - окликнул Портвейн своего приятеля. И мы поехали в Сетунь.
В электричке я спал, лежа на лавке. Портвейн и Вороной о чем-то болтали, нас потревожили менты, но мы смогли убедить их, что я просто устал за день, выбился из сил и поэтому прилег отдохнуть.
Ехать в Сетунь было большой авантюрой. Я не знал адреса дома, в котором жила фанатка «Крыльев» и, естественно, совсем не ориентировался в Сетуни. Но каким-то чудом мы нашли нужный дом. На горе я забыл и имя девицы - алкоголь отшиб память напрочь. Я позвонил в дверь, лихорадочно перебирая в голове женские имена: «Аня, Таня, Маня…», помню, что на «ня» кончается. Дверь открыла мать девушки, а я так и не вспомнил, как зовут ее дочь.
- Здравствуйте, м-м-м… Дома? - выдавил я.
- Машенька-то? Нет, она гуляет во дворе. Пойдемте, позовем ее.
Мы вчетвером, я, Вороной, Портвейн и мама, как выяснилось, Маши пошли за этой самой Машей и вскоре ее обнаружили сидящей на скамейке с каким-то чуваком.
- О, Ара, ты? Не ожидала… а точно, завтра же ваши с «мясом» играют…
- Пойдемте домой, ребята, чаю попьем, поздно уже, - предложила Манина мама, она улыбалась и вообще - вела себя так, будто приехал если не зять, то - кандидат в зятья.
Чувак, который сидел с Маней на скамейке, быстро слился, Портвейн и Вороной, конечно, не отказались от предложения попить чаю. Я, честно говоря, так и не понял, чего вдруг Портвейн взялся меня отвезти в Сетунь на ночлег, да еще и подписал в это дело Вороного, напрочь отмороженного фаната ЦСКА (парень одевался исключительно в красно-синих тонах: красно-синяя куртка, красно-синяя вязаная шапочка, синие треники с красными лампасами и… красные сапоги). На что Портвейн рассчитывал? Может, надеялся выпить за мой счет? Не знаю. Так или иначе, ему пришлось довольствоваться чашкой чая, а потом возвращаться домой на другой конец Москвы.
Машина семья, кстати, являла собой довольно редкий феномен. Ее мама была русской, обычной женщиной, а папа - чистокровным евреем по фамилии Кацман. И самое интересное, что он работал простым токарем на ЗИЛе, то есть каждый день вставал в 4-30 утра и шел на завод. Мой ночной визит, конечно, разбудил его, но он не стал выражать недовольство.
- А, питерский. На хоккей приехал? - спросил он так - ради того чтобы просто что-то сказать. Он был похож на еврейского ремесленника, на нашего соседа - сапожника дядю Борю, тот тоже был небольшого роста, с седыми кудрями, с брюшком.
- Да, на хоккей. Простите, что потревожил…
- Да ничего. Ты летом приезжай, на футбол сходим, я с мальчишества за «Торпедо» болею, помню, как играл Стрельцов, молодой Валентин Иванов. Отличные футболисты! Сейчас так не играют. Не умеют просто.
