– Ага.
Они посмотрели друг на друга.
– Коннор… – начала она.
– Не беспокойся, – перебил ее он. – Я ни на что не рассчитываю. Я точно знаю, что происходит.
– И что происходит? – с любопытством спросила Тесс.
– Я не уверен. – Он помешкал. – Справлюсь у своего психотерапевта и дам тебе знать.
Тесс фыркнула.
– Мне действительно пора, – снова вспомнила она.
Но прошло еще полчаса, прежде чем она все-таки оделась.
Глава 32
Джон Пол чистил зубы в ванной, что примыкала к спальне. Сесилия взяла собственную зубную щетку, выдавила на нее пасту и присоединилась к мужу, стараясь не встречаться с ним взглядом в зеркале.
– Твоя мать знает, – сообщила она через некоторое время, сделав паузу.
– Что ты имеешь в виду? – Джон Пол склонился над раковиной и сплюнул.
Потом выпрямился, промокнул рот полотенцем и отбросил его на сушилку настолько небрежным движением, как будто сознательно избегал того, чтобы оно повисло ровно.
– Она знает, – снова произнесла Сесилия.
– Ты ей сказала? – Он развернулся кругом.
– Нет, я…
– Зачем ты это сделала?
Краска отхлынула от его лица. Он выглядел не столько сердитым, сколько ошеломленным до глубины души.
– Джон Пол, я ей ничего не говорила. Я упомянула, что Рейчел придет на вечеринку к Полли, и она спросила, как к этому относишься ты. Мне сразу стало понятно.
– Должно быть, тебе показалось. – Плечи Джона Пола расслабились.
Он говорил так уверенно. В любом споре он бывал твердо убежден, что прав, а она нет. Он никогда даже в шутку не рассматривал возможность того, что ошибся сам. Это сводило Сесилию с ума и порождало почти непреодолимое желание влепить ему пощечину.
Это ее и тревожило. Все его изъяны казались теперь более значимыми. Одно дело, когда добронравный, законопослушный муж и отец имеет свои недостатки: определенную негибкость, проявляющуюся в самое неподходящее время, редкие (такие же неудобные) перепады настроения, досадную непримиримость в спорах, неопрятность, безалаберность в обращении с собственными вещами. Все это выглядело вполне безобидно и даже заурядно. Но теперь, когда эти пороки принадлежали убийце, они как будто приобрели куда большее значение, начали его определять. Положительные его качества отныне казались несущественными и, вероятно, напускными – частью легенды прикрытия. Разве она сможет когда-нибудь посмотреть на него прежним взглядом? Сможет по-прежнему его любить? Она вовсе его не знала. Она влюбилась в оптическую иллюзию. Голубые глаза, смотревшие на нее с нежностью, страстью и весельем, оставались теми же глазами, в которые смотрела Джейни в жуткие мгновения перед самой смертью. Эти чудные сильные руки, поддерживавшие хрупкие, уязвимые головки крошечных дочерей Сесилии, оставались теми же руками, которые он сомкнул на горле жертвы.
– Твоя мать знает, – повторила Сесилия. – Она узнала свои четки по фотографиям в газетах. По сути, она сказала мне, что мать пойдет на все ради своих детей и что мне следует поступить так же ради собственных детей и притвориться, будто ничего не произошло. Это было жутковато. Твоя мать меня пугает.
Она как будто пересекла черту, произнеся это вслух. Джон Пол плохо воспринимал критику в адрес матери. Обычно Сесилия пыталась это учитывать, хотя это ее и раздражало.
Джон Пол бессильно опустился на край ванны, случайно задев коленями и уронив с сушилки полотенце.
– Ты действительно думаешь, что она знает?
– Да, – подтвердила Сесилия. – Так что сам видишь. Драгоценному маминому сыночку может сойти с рук даже убийство.
Джон Пол заморгал, и Сесилия подумала, не извиниться ли, но вспомнила, что это не обычная их размолвка из-за неудачно составленных в посудомоечную машину тарелок. Правила изменились, и теперь она может не бояться быть язвительной.
Она снова взялась за щетку и принялась чистить зубы резкими механическими движениями. Только на прошлой неделе дантист сказал, что она слишком сильно нажимает на щетку, стирая эмаль. «Держите щетку самыми кончиками пальцев, как будто скрипичный смычок», – посоветовал он, показывая движение. Она спросила, не завести ли ей электрическую щетку. Он ответил, что сам не сторонник этого изобретения, кроме как для стариков и страдающих артритом. А Сесилия заметила, что ей нравится приятное ощущение чистоты, которое та оставляет. И да, это все действительно имело значение, ее так увлек этот разговор об уходе за зубами – тогда, на прошлой неделе.
Сесилия прополоскала рот, сплюнула, убрала щетку, подняла полотенце, которое Джон Пол сбросил на пол, и повесила на место.
Потом она посмотрела на мужа. Тот вздрогнул.
– То, как ты на меня теперь смотришь, – выдавил он. – Это… – Он осекся и прерывисто вздохнул.
– А чего ты ждал? – изумленно спросила Сесилия.
– Мне так жаль, – в очередной раз сообщил Джон Пол. – Прости, что я вынудил тебя через это пройти. Что вовлек тебя в эту историю. Какой же я идиот, что вообще написал то письмо. Но я по-прежнему остаюсь собой, Сесилия. Клянусь тебе. Пожалуйста, не думай, что я какое-то злобное чудовище. Мне было семнадцать. Я совершил одну ужасную ошибку.
– За которую не расплатился.
– Я знаю, что не расплатился, – признал он, решительно встретив ее взгляд. – Знаю.
Несколько мгновений они стояли в тишине.
– Дерьмо! – Сесилия ударила себя кулаком по лбу. – Твою же мать!
– В чем дело? – отшатнулся Джон Пол.
Она никогда не сквернословила. Все эти годы где-то у нее в голове хранился тапперверовский контейнер с бранью, и теперь она открыла его, и все эти вкусные, хрусткие слова оказались приятными и свежими, готовыми к употреблению.
– Пасхальные шляпы, – пояснила она. – Полли и Эстер к завтрашнему утру нужны гребаные пасхальные шляпы.
6 апреля 1984 года
Выглянув в окно вагона и увидев Джона Пола, ждущего ее на платформе, Джейни едва не передумала. Он читал, вытянув перед собой длинные ноги, а когда увидел, что поезд подъезжает, встал, убрал книгу в задний карман и суматошно пригладил волосы. Выглядел он шикарно.
Она встала, придержавшись за поручень, и закинула на плечо сумку.
То, как он пригладил волосы, казалось забавным – такой неуверенный жест для юноши вроде Джона Пола. Можно было почти поверить, что он волнуется перед встречей с Джейни, беспокоится о впечатлении, которое на нее произведет.
– Следующая станция – Аскит, далее поезд следует в Берору со всеми остановками.
Состав с лязгом затормозил.
Итак, вот оно. Она собиралась сказать ему, что с их встречами покончено. Джейни могла бы и не приезжать сегодня, оставив его ждать впустую, но она была не из таких девушек. Она могла бы ему позвонить, но и это показалось ей неправильным. И, кроме того, они никогда друг другу не звонили. У обоих имелись матери, которым нравилось украдкой подслушивать, когда дети разговаривали по телефону.
