Невозвращаемый задаток уже внесен Пенелопе из «Поющей и танцующей пиратки», цены у которой и впрямь были грабительскими.
– Это секрет только для папочки, – заявила Полли. – Не для тебя.
– Хорошо, но я не буду менять тему вечеринки.
Ей хотелось, чтобы пиратская вечеринка прошла безупречно. Почему-то казалось особенно важным произвести впечатление на эту Тесс О’Лири. Сесилию необъяснимо привлекали загадочные, изящные люди вроде Тесс. Подруги Сесилии по большей части были болтушками. Их голоса наслаивались друг на друга, когда каждая предпринимала отчаянные попытки рассказать свою историю. «Я всегда терпеть не могла овощи…» – «…из овощей мой ребенок ест только брокколи…» – «…мой малыш обожает сырую морковь…» – «…я сама обожаю сырую морковь!» Приходится вклиниваться прямо посреди фразы, не дожидаясь паузы в разговоре, иначе очередь до тебя не дойдет никогда. Но женщины вроде Тесс как будто не терзались этой потребностью поделиться заурядными подробностями своей жизни, и из-за этого Сесилии отчаянно хотелось их узнать. Она тут же задумывалась, любят ли брокколи их малыши. Она слишком много болтала, когда встретила Тесс с матерью сегодня утром, после похорон сестры Урсулы. Даже тараторила. Иногда она замечала за собой такое. Ну, что делать.
Сесилия прислушалась к жестяному звучанию голосов, выкрикивающих что-то сердитое на немецком языке в видеоролике, который Эстер смотрела на айпаде.
Удивительно, что переломные моменты истории можно воспроизвести прямо тут, в этот будничный день, пока она едет по Тихоокеанскому шоссе в сторону Хорнсби. И в то же время Сесилия испытывала смутное ощущение неудовлетворенности. Ей хотелось бы почувствовать что-то по-настоящему важное. Временами ее жизнь казалась такой мелкой.
Разве она мечтает о каком-нибудь бедствии вроде стены, построенной через весь ее город, чтобы выше ценить свою заурядную жизнь? Разве она хочет превратиться в трагическую фигуру вроде Рейчел Кроули? Казалось, Рейчел едва ли не искалечена ужасной бедой, произошедшей с ее дочерью. Порой Сесилии стоило труда не отвести от нее взгляда, как будто перед ней была жертва страшных ожогов, а не приятного вида ухоженная дама с красивыми скулами.
Да неужели она этого хочет – какой-нибудь славной и увлекательной большой беды? Конечно же нет.
Немецкие голоса из планшета Эстер раздражающе зудели в ухе.
– Ты не могла бы выключить видео? – попросила Сесилия дочь. – Отвлекает.
– Дай я только…
– Выключи! Почему никто из вас не может хоть раз сделать, как я прошу, впервые в жизни? Не торгуясь? Хоть один раз?
Звук смолк.
В зеркало заднего вида она увидела, как Полли вскидывает брови, а Эстер пожимает плечами и разводит руками. «Что это с ней?» – «Понятия не имею». Сесилия еще помнила точно такие же молчаливые переговоры с Бриджет на заднем сиденье машины их матери.
– Прости, – смиренно извинилась Сесилия несколько секунд спустя. – Простите, девочки. Я просто…
Обеспокоена тем, что ваш отец мне врет? Нуждаюсь в сексе? Жалею, что слишком много тараторила, когда утром разговаривала с Тесс О’Лири во дворе школы? Приближаюсь к менопаузе?
– Скучаю по папе, – закончила она. – Вот будет здорово, когда он вернется из Америки, правда? Как же он обрадуется, когда увидит вас, девочки!
– Да, обязательно, – вздохнула Полли и чуть помолчала. – И Изабель.
– Конечно, – подтвердила Сесилия. – И Изабель тоже.
– Папочка так забавно смотрит на Изабель, – заметила Полли, поддерживая разговор.
Вот уж чего Сесилия никак не ожидала услышать.
– Что ты имеешь в виду? – уточнила она.
Иногда Полли приходили в голову совершенно необъяснимые вещи.
– Все время, – объяснила Полли. – Он смотрит на нее странно.
– И вовсе нет, – возразила Эстер.
– Да, смотрит на нее так, как будто его глазам больно. Как будто он сердится и грустит сразу. Особенно когда на ней эта новая юбка.
– Ну, это звучит довольно глупо, – сообщила Сесилия.
В самом деле, что имеет в виду этот ребенок? Не будь она уверена в обратном, непременно бы решила, что Полли описывает, как Джон Пол смотрит на Изабель с похотью.
– Может, папочка за что-то злится на Изабель, – предположила Полли. – Или просто огорчается, что она его дочь. Мам, ты не знаешь, почему папочка злится на Изабель? Она сделала что-то плохое?
Ощущение паники подкатило к горлу Сесилии.
– Возможно, он хотел посмотреть по телевизору крикет, – рассуждала Полли. – А Изабель хотела посмотреть что-то другое. Или я не знаю.
Изабель в последнее время стала вспыльчивой, отказывалась отвечать на вопросы и хлопала дверями, но разве не все двенадцатилетние девочки так делают?
Сесилии вспомнились попадавшиеся ей истории о сексуальном насилии в семье. Статьи в «Дейли телеграф», где мать говорила: «Я понятия не имела», а Сесилия думала: «Да как ты могла не знать?» Она всегда дочитывала эти истории с уютным чувством превосходства. «С моими дочерями такого произойти не может».
Временами Джон Пол бывал необъяснимо угрюмым, лицо каменело. Уговаривать его было бесполезно. Но разве не со всеми мужчинами такое бывает? Сесилия вспомнила, как им с матерью и сестрой когда-то приходилось осторожничать во время отцовских приступов дурного настроения. Теперь этого уже нет, годы его смягчили. Сесилия предполагала, что и с Джоном Полом когда-нибудь это случится, и с нетерпением ждала этой перемены.
Но Джон Пол ни за что не причинил бы вреда своим дочерям. Это нелепо. Тема для Джерри Спрингера
[11]
. Было бы предательством по отношению к Джону Полу допустить даже легчайшую тень подозрения. Сесилия могла жизнью ручаться, что Джон Пол ни в коем случае не стал бы домогаться собственных дочерей.
Но готова ли она поручиться жизнью одной из дочерей?
Нет. Если есть хотя бы малейший риск…
Боже правый, что же она должна делать? Спросить Изабель, не трогал ли ее папочка? Жертвы лгут. Насильники велят им лгать. Она знала, как это работает. Она читала все эти дрянные историйки. Ей нравилось наскоро выплакаться, выплеснув эмоции, а затем сложить газету, выбросить в мусорное ведро и забыть. Эти истории дарили ей какое-то болезненное наслаждение, в то время как Джон Пол наотрез отказывался их читать. Не уличает ли это его вину? Ага! Тебе не нравится читать о больных людях – значит ты сам больной!
– Мам! – окликнула Полли.
Как ей вообще подступиться к Джону Полу? «Не делал ли ты чего-нибудь неподобающего с кем-то из наших дочерей?» Если бы он задал ей подобный вопрос, она бы никогда его не простила. Как может сохраниться брак, если такая тема хотя бы возникла? «Нет, я никогда не домогался наших дочерей. Передай, пожалуйста, арахисовое масло».
