Вечером, в своем маленьком офисе, он вносит новые позиции в бланки коллективных заказов, высылает по электронной почте. Завтра должны прислать новые книги.
Куницкий облегченно вздыхает, затягивается сигаретой: работа закончена. Он ждал этого момента с самого утра — хотел спокойно просмотреть фотографии. Куницкий подключает фотоаппарат к компьютеру.
Снимков шестьдесят четыре. Он ни один не стал убирать. Фото появляются на экране автоматически, меняются каждые несколько секунд. Ничего интересного. Единственная их заслуга — они сохранили мгновения, которые в противном случае пропали бы навсегда. Но вот стоило ли это делать? Тем не менее Куницкий записывает их на флэшку, выключает компьютер и отправляется домой.
Он все делает на автомате: поворачивает ключ в замке зажигания, отключает сигнализацию, пристегивается, пальцем легонько касается кнопки радиоприемника, включает первую скорость, вторую, и вот автомобиль медленно выезжает со стоянки на оживленную улицу. По радио передают прогноз погоды: ожидаются осадки. В самом деле начинается дождь, словно капли только и ждали этого радиозаклятия, включаются «дворники».
И вдруг что-то происходит. Дело не в погоде, не в дожде, не в том, что за окном едут машины, — просто в какое-то мгновение все вдруг видится по-новому. У Куницкого такое ощущение, будто он снял темные очки или «дворники» стерли нечто большее, чем обычная городская пыль. Его бросает в жар, он невольно отпускает педаль газа. Сзади гудят. Куницкий берет себя в руки и жмет на газ, догоняет черный «фольксваген». У него потеют ладони. Хорошо бы съехать на обочину, но некуда, надо двигаться дальше.
Он видит удивительно отчетливо: на дороге, казалось бы выученной наизусть, — масса совершенно очевидных знаков. Информация, адресованная ему одному. Кружки, желтые треугольники, синие квадраты, зеленые и белые таблицы, стрелки, указатели. Светофоры. Линии, нарисованные на асфальте, информационные табло, предостережения, напоминания. Улыбка на рекламном щите — она тоже имеет значение. Куницкий видел все это сегодня утром, но тогда еще ничего не понимал, утром он мог игнорировать эти знаки, а теперь уже нет. Они зовут его тихим непреклонным голосом, их очень много, они заполонили все вокруг. Вывески магазинов, почтовых отделений, аптек, банков, рекламы, флажок, поднятый воспитательницей детского сада — она переводит детей через дорогу, знак накладывается на знак, знак ложится поперек знака, знак указывает на другой знак, чуть поодаль, знак перехватывает знак и передает его дальше, заговор знаков, сеть знаков, союз знаков — за его спиной. Ничего безобидного и незначительного, повсюду — бесконечная головоломка.
В панике Куницкий ищет место, где бы припарковаться, он должен закрыть глаза, иначе с ума сойдет. Что с ним такое? Его бросает в дрожь. Наконец он видит автобусную остановку, с облегчением подъезжает к ней и останавливается. Пытается взять себя в руки. Может, у него инсульт? Он боится посмотреть по сторонам. Может, он открыл какое-то новое зрение, другую ПЕРСПЕКТИВУ, большими буквами, ВСЁ БОЛЬШИМИ БУКВАМИ?
Через несколько секунд дыхание возвращается к норме, но руки по-прежнему дрожат. Куницкий закуривает: да, надо немного потравить себя никотином, отуманить дымом, отогнать демонов кадилом — ясно, что дальше ехать нельзя, он не в силах справиться с этой новой удручающей информацией. Куницкий кладет голову на руль и старается дышать ровно.
Он оставляет машину на тротуаре — наверняка влепят штраф — и осторожно выходит. Асфальт кажется ему вязким.
— Господин Недотрога, — говорит жена.
Она специально его дразнит. Куницкий не реагирует. Жена хлопает дверцей кухонного шкафчика, достает коробку с чаем, выжидает, дает ему возможность ответить.
— Что с тобой происходит? — спрашивает она. На этот раз агрессивно. Куницкий знает, что если и теперь промолчит, она нападет в открытую, поэтому спокойно говорит:
— Ничего не происходит. А что должно происходить?
Она фыркает и монотонно перечисляет:
— Ты со мной не разговариваешь, не позволяешь к себе прикасаться, отодвигаешься на другую сторону кровати, не спишь по ночам, не смотришь телевизор, возвращаешься домой поздно, неизвестно откуда, от тебя пахнет алкоголем…
Куницкий раздумывает, как лучше себя вести. Он знает: как ни поступи — всё плохо. Поэтому он замирает. Уставившись в стол, выпрямив спину. У него такое ощущение, будто что-то застряло в горле. Куницкий чувствует, как в кухне зарождается торнадо. Он делает еще одну попытку:
— Нужно называть вещи своими именами… — начинает Куницкий, но жена прерывает его:
— Разумеется, только хорошо бы еще знать, как они называются.
— Ладно. Ты не сказала, что́ на самом деле…
Он умолкает на середине фразы, а она швыряет коробочку с чаем на пол и выбегает из кухни. Через секунду Куницкий слышит, как хлопает входная дверь.
Ему приходит в голову, что жена — прекрасная актриса. Могла бы сделать карьеру.
Он всегда знал, чего хочет. А теперь не знает. Ничего не знает, не знает даже, что́ именно должен знать. Куницкий выдвигает каталожные ящики и рассеянно просматривает нанизанные на стержень карточки. Не знает, как искать и что именно искать.
Всю ночь он просидел в Интернете. И что обнаружил? Не очень подробную карту Виса, сайт департамента хорватского туризма, расписание паромов. Стоило вписать в поисковик слово «Вис» — и сразу нашлись десятки сайтов. Правда, только несколько касались острова. Расценки отелей и достопримечательности. А дальше — Visible Imaging System
[133]
со спутниковыми фотографиями, насколько он понял. Еще — Vaccine Information Statements. Victorian Institute of Sport
[134]
. И наконец — System for Verification and Synthesis
[135]
.
Интернет сам вел его от одного слова к другому, выдавал адреса, тыкал пальцем. Если сам чего-то не знал, то тактично умолкал или упорно, до тошноты показывал одни и те же сайты. Тогда Куницкому казалось, что он уперся в границу познанного мира, в некую стену, оболочку небесного свода. Его не пробьешь головой, не выглянешь наружу.
Интернет — обманщик. Он столько всего обещает: выполнить твое задание, найти потерянное, задача — действие — награда. Но, в сущности, обещание это не более чем приманка, потому что ты моментально впадаешь в транс и гипноз. Очень скоро тропинки начинают расходиться, двоиться и множиться, ты идешь по ним, гонишься за целью, очертания которой то и дело расплываются и деформируются. Почва уходит из-под ног, исходная точка забывается, а цель окончательно исчезает из виду, тонет в мерцании все новых и новых сайтов, визиток, неизменно обещающих больше, чем это на самом деле возможно, бесстыдно притворяющихся, будто под поверхностью монитора живет целая вселенная. Тебя дурачат, милый мой Куницкий. Что ты ищешь? К чему стремишься? Хочешь развести руками и очертя голову кинуться в эту пропасть? Но это сплошной обман: пейзаж обратится в обои на рабочем столе, дальше хода нет.
