Представители СМИ
Утром был совершен теракт. Один человек погиб, несколько ранено. Тело уже увезли. Полиция огородила это место бело-красной пластиковой лентой, за ней виднелись огромные пятна крови, над которыми кружили мухи. Брошенный мотоцикл, рядом переливается радугой лужа бензина, тут же пакет с фруктами, разбросанные мандарины, грязные, закопченные, дальше какие-то тряпки, сандалия, кепка непонятного цвета, кусок мобильника, на месте экрана у него дыра.
Толпа людей, подступивших к самому ограждению, смотрела на все это с ужасом. Говорили мало, полушепотом.
Полиция медлила и не убирала место трагедии — ждали журналиста с какого-то важного телеканала, он должен был сделать репортаж. Говорят, ему обязательно надо снять пятна крови. Говорят, он уже в пути.
Реформы Ататюрка
Как-то под вечер, когда, усталая, я уже лежала в постели — целый день я ходила, смотрела и слушала, — мне вспомнилась Александра с ее книгой злодеяний. Я вдруг почувствовала, что скучаю по ней. Представила себе, что она в том же городе — спит в серебристом ореоле своих волос, поставив сумку возле кровати. Апостольша Александра Справедливая. Я нашла в рюкзаке ее адрес и записала для нее одно злодеяние, о котором узнала здесь.
В двадцатые годы прошлого века, когда Ататюрк проводил свои смелые реформы, в Стамбуле водилось множество полудиких бездомных псов. Вывелась даже особая порода — средней величины, короткошерстные, со светлым подшерстком, белые, кофейные или с пятнами двух этих цветов. Собаки обитали в портовых доках, возле кафе и ресторанов, на улицах и площадях. С наступлением ночи они отправлялись на охоту в город, дрались, рылись на помойках. Никому ненужные, вели себя как их древние предки, как задумала природа: подобно волкам и шакалам сбивались в стаи, выбирали вожака.
Однако Ататюрк решил сделать Турцию цивилизованной. За несколько дней специальные команды переловили тысячи собак и вывезли на близлежащие островки — безлюдные и голые. Там животных выпустили. Лишенные пищи и пресной воды, они на протяжении трех или четырех недель поедали друг друга, а жители Стамбула, особенно те, чьи балконы выходили на Босфор, и посетители рыбных ресторанов, которых много на набережной, слышали доносившийся с островов вой, а позже страдали от ужасного смрада.
Ночью я продолжала вспоминать разные человеческие злодеяния, так что меня бросало в пот. Щенок, замерзший в перевернутой жестяной ванне, куда его поместили вместо будки…
Мир делается все темнее — твердили сидевшие рядом со мной мужчины (насколько я поняла, они летели в Монреаль на конгресс океанографов и физиков). Говорят, с шестидесятых годов интенсивность солнечной радиации уменьшилась на четыре процента. В среднем свет на планете гаснет со скоростью около 1,4 процента в десятилетие. Явление не такого масштаба, чтобы его можно было заметить невооруженным глазом, — мы знаем об этом благодаря показаниям радиометров. Например, количество солнечной радиации, достигавшей территории СССР в 1960–1987 годы, уменьшилось на одну пятую.
В чем причина? Точно неизвестно. Говорят, загрязнение воздуха, сажа и аэрозоли.
Я заснула, и мне приснился жуткий сон: из-за горизонта появляется огромная туча — примета величайшей, вечной, далекой войны, жестокой и беспощадной, уничтожающей мир. Но не волнуйтесь: мы — пока что — на счастливом острове: лазурное море, синее небо. Под ногами — теплый песок и выпуклые костяшки ракушек.
Но это Бикини
[46]
. Сейчас все погибнет, сгорит, сгинет, в лучшем случае — подвергнется чудовищным мутациям. Выжившие породят детей-монстров, сиамских близнецов, соединенных головами, — один мозг в двойном теле, два сердца в одной грудной клетке. Возникнут дополнительные органы чувств: чувства нехватки, вкуса отсутствия, — способность к особому предвидению. Знать, что случится. Носом чуять несуществующее.
Багровое зарево, небо делается коричневым, темнеет.
Собрание восковых фигур
Цель паломничества — другой паломник. На сей раз — восковой.
Один, Йозефинум
[47]
, — собрание анатомических восковых муляжей, только что отреставрированное. Кроме меня в дождливый летний день сюда пришел еще один путешественник, в очках без оправы, — однако он интересовался лишь одной моделью, которой посвятил четверть часа, после чего исчез с загадочной улыбкой. Мне же хотелось посмотреть коллекцию как следует. Я вооружилась блокнотом и фотоаппаратом, запаслась кофейными карамельками и шоколадным батончиком.
Медленно, мелкими шажками, чтобы не пропустить ни один экспонат, я двигалась среди застекленных витрин.
Модель номер 59. Двухметровый мужчина, без кожи. Его тело соткано из мышц и сухожилий — красивое, ажурное. В первый момент шокирует, это, наверное, рефлекторная реакция: вид тела без кожи причиняет боль, щиплет и печет, как в детстве, когда из разбитой коленки проглядывала живая плоть. Одно плечо модели отведено назад, правая рука поднята и, как на античных статуях, прикрыты глаза — словно человек смотрит вдаль, на солнце. Мы знаем этот жест по живописным полотнам — так принято смотреть в будущее. Модель номер 59 могла бы украсить расположенную неподалеку художественную галерею: непонятно, почему ее стыдливо заперли в Музей анатомии. Ей место в лучших галереях, это произведение искусства в квадрате: во-первых, гениальное воплощение в воске (без сомнения, величайшее достижение натуралистического искусства), во-вторых — сама идея! Кто автор?
Модель номер 60 также демонстрирует мускулы и сухожилия, но наше внимание привлекает прежде всего плавная лента кишок с их совершенными пропорциями. В гладкой поверхности отражаются музейные окна. Лишь в следующее мгновение я с изумлением обнаруживаю, что это женщина: внизу живота — легкий налет извращенности — приклеен кусочек серого меха, в котором (с некоторой долей вульгарности) намечена длинная щель. Видимо, автор модели стремился показать несведущему в анатомии зрителю, что тот лицезреет именно женские кишки. Волосатая печать, фирменный знак пола, логотип женщины. Модель номер 60 представляет кровеносную и лимфатическую систему в виде ореола кишок. Сосуды большей частью опираются на мышцы, но некоторым придан смелый вид зависшей в воздухе сетки — и мы можем как следует разглядеть фрактальное чудо этих красных нитей.
