Когда роковой миг настал, лапы Мистера Зельца подкосились и он рухнул на землю. Он чувствовал себя так, словно его расплющило весом воздушного столба. Несколько минут он пролежал неподвижно среди крышечек от бутылок и пустых пивных жестянок. Ему казалось, что тело его вот-вот рассыплется на кусочки, жизненные соки изольются наружу, он высохнет и превратится в окоченевший труп, который сгниет под солнцем Мэриленда. Но тут неожиданно навалившаяся на него тяжесть куда-то исчезла, и Мистер Зельц вновь ощутил биение жизни в своих внутренностях. Однако ему не хотелось больше жить — он хотел умереть. Поэтому он перевернулся на спину и широко растопырил лапы, подставляя небу горло, брюхо и гениталии. В этой позе он был абсолютно беззащитен. Распластанный, как невинный щенок, он ожидал, что гром небесный поразит его. Он был готов принести себя в жертву на могиле хозяина. Прошло еще несколько минут. Мистер Зельц закрыл глаза в экзальтации, ожидая мощного удара, но Бог не обращал на него ни малейшего внимания или просто не видел его, и мало-помалу, по мере того как солнце прорезалось сквозь утренние облака, Мистер Зельц понял, что сегодня ему не суждено умереть. Тогда он снова перекатился и встал. Затем, запрокинув морду к небу, он наполнил легкие воздухом и испустил долгий, протяжный вой.
Около десяти часов утра Мистер Зельц повстречался с компанией из шести двенадцатилетних мальчишек. Сначала он решил, что ему крупно повезло, потому что час-другой мальчишки обращались с ним по-царски. Они скормили ему несколько рогаликов, хот-догов и корочек пиццы, а Мистер Зельц в благодарность развлекал их, как умел. Он не слишком часто сталкивался с детьми, но знал о детях достаточно, чтобы ожидать от них самых непредсказуемых поступков. Эти же мальчишки с первого взгляда показались ему какими-то особенно буйными и хвастливыми. Они все время ругались и выпендривались друг перед другом. Присмотревшись, он заметил также, что они находят какое-то особое удовольствие в том, чтобы исподтишка пихать друг друга под ребра или бить по голове. Компания зашла в парк, и там мальчишки час с лишним играли в футбол, толкаясь с такой яростью, что Мистер Зельц начал беспокоиться, как бы они не покалечили друг друга. Был как раз конец летних каникул. Вскоре вновь начинались занятия, и поэтому мальчишки томились и искали приключений на свою голову. Наигравшись, они отправились к пруду, где стали швырять камешки, соревнуясь, чей камешек большее число раз подряд отскочит от поверхности воды. Вскоре разгорелся ожесточенный спор. Мистер Зельц, который неодобрительно относился к любым конфликтам, решил разрядить напряженность, бросившись в воду и принеся обратно один из камешков. Он никогда не питал особого пристрастия к подобным развлечениям, поскольку Вилли считал, что примитивные задачи типа «принеси палку» унизительны для интеллекта Мистера Зельца. Однако Мистер Зельц знал, что большинству людей нравится, когда собаки приносят палки и мячи в зубах, поэтому, поступившись принципами, он с громким плеском плюхнулся в воду. Вода в пруду заходила ходуном. Ловко поймав камень зубами, Мистер Зельц вынырнул и с удивлением услышал, как один из мальчишек выругался.
— Чертова собака испортила всю игру, — закричал он, — теперь придется не меньше пяти минут ждать, пока вода успокоится и можно будет начать сначала.
«Это, конечно, верно, — думал Мистер Зельц, гребя к берегу по-собачьи, — но как он будет потрясен, когда я положу эту гальку к его ногам. Не всякая собака способна на такое». Но когда он положил камешек к ногам сердитого мальчишки, то в награду получил пинок в ребра.
— Дурацкая собака! — заорал тот. — Какого черта ты мутишь нам воду?
Мистер Зельц взвизгнул от боли и удивления. Вслед за этим среди мальчишек вспыхнул новый спор. Одни одобряли этот пинок, другие осуждали, и вскоре двое уже катались по земле, сцепившись в драке и воспроизводя в очередной раз вековой поединок правды и силы.
Мистер Зельц отошел на безопасное расстояние в несколько ярдов, отряхнулся и стал ждать, пока кто-нибудь из мальчишек подобрей не позовет его обратно. Он очень хотел, чтобы топор войны был зарыт, но на его мирную инициативу никто не откликнулся. Драка продолжалась, а когда она наконец закончилась, один из мальчишек, заметив Мистера Зельца, поднял камень и швырнул в него. Он промахнулся на два-три фута, но Мистер Зельц понял намек, повернулся, бросился прочь и, хотя кто-то кричал ему, чтобы он возвращался, не останавливался, пока не добежал до другого конца парка.
Там он провел следующий час, отлеживаясь под кустом боярышника. Пинок не причинил ему особой боли, но настроение было безвозвратно испорчено. Он корил себя за то, что так превратно понял ситуацию. Ему надо стать более осторожным, недоверчивым и начать подозревать людей в самых дурных намерениях, до тех пор пока люди не докажут обратного. Жаль, конечно, что жизнь преподносит ему такие грустные уроки в столь зрелом возрасте, но если он хочет справиться с ожидающими его трудностями, необходимо собраться с силами и начать приобретать опыт. Нужно определиться с основными принципами и разработать программу поведения в критические моменты. Исходя из происшедшего, не составит особенного труда сформулировать первый пункт: никаких контактов с детьми, особенно с мальчишками младше шестнадцати лет. У них нет жалости, а если двуногое лишено жалости, то оно ничем не лучше бешеной собаки.
Мистер Зельц уже совсем собрался вылезти из-под куста, как увидел в двух шагах от собственного носа белые кроссовки, неотличимые от тех, что не так давно пинали его под ребра. Мистер Зельц в страхе сглотнул слюну. Неужели негодяй вернулся, чтобы продолжить избиение? Пес отпрянул, забившись глубже под нависшие низко ветви, и зацепился по пути за колючки. «Ну вот они и загнали меня в угол, — подумал он, — да только что поделаешь?» Мистер Зельц затаился, лежа на брюхе и ощущая, как в спину ему вонзилась добрая дюжина шипов. Он не терял надежды, что мучителю вскоре наскучит ждать и он уйдет.
Но в тот день Мистеру Зельцу не везло. Агрессор не покидал занятых позиций; вместо того чтобы пойти поискать жертву где-нибудь в другом месте, он присел на корточки и заглянул под куст. Мистер Зельц зарычал, готовый укусить, если понадобится.
— Не бойся, — произнес мальчик. — Я не ударю.
«Так я тебе и поверил», — подумал Мистер Зельц. От сильного напряжения он даже не заметил, что это был уже совершенно другой голос: мягкий, нежный, принадлежавший совсем другому мальчику.
— Я видел, что они с тобой сделали, — сказал новый мальчик. — Эти парни — форменные уроды. Они со мной в одной школе учатся. Ральф Эрнандес и Пит Бонди. Если с ними водиться, всегда влипнешь в какую-нибудь историю.
К этому времени мальчик просунул голову под куст уже достаточно далеко, чтобы Мистер Зельц смог различить его черты и осознать, что имеет дело не со своим мучителем: перед ним было лицо мальчика-китайца десяти или двенадцати лет, и в то первое мгновение Мистер Зельц почувствовал, что это — одно из прекраснейших человеческих лиц, какое он когда-либо видел. И тут же все только что выработанные принципы и программы вылетели из его головы: этот ребенок не мог причинить ему никакого вреда, а если Мистер Зельц ошибся и на сей раз, то ему остается только вывернуть шкуру наизнанку и провести остаток дней дикобразом.
