— Знают, конечно. Но пока отряды маленькие, это никого не волнует. А если сразу попрем всем шалманом — кое-кто может насторожиться. Знаешь, как быстро слухи в Метро распространяются? Почище телеграфа какого-нибудь.
— То есть, мы скоро с другими объединимся? А что потом? — Князев решил ковать железо, пока горячо.
— Ходят слухи, — командир зашептал, чуть не воткнув нос в Игорево ухо, — что одна из станций давно кое-кому не нравится.
— На какой линии? — забеспокоился Князев.
— А я дальтоник, — расплылся в улыбке, показав длинные желтые зубы, Лось. — Для меня что красный, что зеленый цвета — все одно. Или синий, — хмыкнул он, насмешливо глядя в глаза подчиненному.
И взгляд его был совсем не весел, но остер и пытлив. Игорю показалось, что командир прощупывает подчиненного: пытается определить, откуда новобранец.
— Или коричневый, — сказал Лось с многозначительным видом. — И вообще — хватит болтать, боец. Держи-ка ты лучше язык за зубами и делай, как я. Без лишних вопросов. Меньше будешь знать — проживешь дольше.
Впереди уже маячил тусклый свет: отряд подходил к преграждавшей дальнейший путь баррикаде.
— Блок-пост, — произнес Меченый. — Глядим веселее, подбираем йогу.
— Ты еще строевым скомандуй, — буркнул вечно всем недовольный толстяк, которого все за глаза звали Винни-Пухом.
Ему это не нравилось: сам себя он называл Гаргантюа. Игорю обе клички казались одинаково смешными и бессмысленными.
— И скомандую, — ощерил половину рта Меченый. — И отобьешь в лучшем виде. Как на плацу.
— Песню за-а-апевай! — дурашливо откликнулся кто-то из задних рядов, но на него цыкнули, и он заткнулся.
К посту, однако, подошли если и не печатая шаг, то определенно не волоча ноги.
— Кто такие? — крикнул дозорный, и голос его показался Игорю смутно знакомым. — Пропуск есть?
— В лучшем виде! — Меченый попытался изобразить на лице добродушие и покладистость. — Да ты ведь меня знаешь, начальник! К чему бумажки?
— Тебя знаю, — командир поста падать наемнику на грудь не торопился, даже не обратив внимания на горсть патронов, приготовленную в качестве мзды, — и не только тебя. Вон та рожа мне знакома, — ткнул он пальцем в Лося. — И та, и вот эта…
Палец с обломанным грязным ногтем указал на Игоря, и тот внезапно понял, отчего рябая физиономия караульного ему знакома, — он был среди тех, кто вместе с ним наблюдал поединок пса по кличке Лютый с наземным чудовищем.
— Я на этого сучонка полкуска поставил, — поглядел на Игоря караульный. — Хотя чистый верняк был. С каких это пор ты, Меченый, неудачников набираешь? Пушечное мясо потребовалось?
Игорь обратил внимание, что державший их на прицеле пулеметчик — парень едва ли старше его самого, — видя мирно беседующих командиров, расслабился, отпустил гашетку и кинул в рот кусок сушеного гриба.
«Я б тебе вставил, раззява, — подумал он, вспомнив свои дежурства на блок-постах. — Рановато ты отвлекся… А если бы мы сейчас этим воспользовались, и…»
И понял, что они уже воспользовались. Лосю понадобилась всего доля секунды, чтобы, используя Игоря как прикрытие, за его спиной обнажить один из метательных ножей, крепившихся у него на груди в специальных гнездах. Игорь мгновенно вспомнил, сколько времени проводил наемник, совершенствуясь в метании этих остро заточенных железяк в казарме. И на спор мог выбить одним из них на десять шагов пятак, зажатый в пальцах.
— Посторонись-ка, парень!..
Князев не смог бы ничего сделать, даже если бы очень-очень захотел: лезвие свистнуло и впилась в горло любителю жевательных грибов, швырнув его спиной на сложенные штабелем мешки с песком. В бледно-голубых глазах застыло удивленное выражение, по подбородку заструилась кровь.
Лось метал ножи с размеренностью автомата: вот скорчился в позе зародыша второй номер при пулемете. Один боец посообразительнее успел передернуть затвор автомата, но сзади уже его обняли, перетянули горло удавкой…
Но вот уже и Лось, медленно, как во сне, опускается наземь, зажав в руке последний, бесполезный уже нож… Стряхивает с длинного кинжала наземь чересчур памятливого постового Меченый, прикрываясь им, как щитом. Шустро рассыпаются по «предбаннику» остальные наемники…
Инстинкт в который раз оказался впереди разума: словно очнувшись от забытья, Игорь с изумлением понял, что давно уже перескочил через невысокий бруствер из мешков с песком и стоит на горе трупов. Его трясло от избытка адреналина в крови. Его «шпага» торчала в животе стонущего часового; Игорь прошел крещение чужой кровью.
— Молодцом, Гладиатор! — Меченый остановился рядом: автомат за плечом, в обеих руках по клинку, в правой — тот самый кинжал, в левой — обычный штык-нож, и обе руки до локтя лоснились красным. — Так держать!
Игорь бросил взгляд на свое оружие: четырехгранный штырь весь в темно-красных кляксах и разводах. Он вытер подобранной с пола шапкой острие и сунул заточку в висевшие на поясе ножны, сделанные из резинового шланга.
— Не робей, парень! — Перекрученный боем командир отошел к стене и прислонился, чтобы не упасть. — До старшины тебе — раз плюнуть уже!
Игорь оглянулся и понял, что Меченый нрав: половине наемников не повезло. Трое лежали без дыхания в тех местах, где их застала смерть. Винни-Пух. ничего не соображая, полз, оставляя за собой широкий кровавый след, к темному зеву туннеля. И застыл буквально в метре от него, уткнувшись лицом в утрамбованный пол. Какая теперь разница, как тебя звали, подумал Игорь.
Игорь выдернул клинок и тупо посмотрел на умирающего «крестника». Тот расставался с жизнью тяжело, мучительно. Князев занес было «шпагу» над его головой — из милосердия, но ударить так и не смог. К нему подошел Меченый.
— Первый у тебя? — безошибочно определил он. — Не ссы, боец, скоро счет потеряешь. Не подвел, — хвалю. Сам, помню, когда первого завалил, маялся. Но во сне они не являются — бред это.
— Но как же…
— А никак. Сам помрет. Вот, я же говорил, — обрадовался Меченый, услышав, как раненый солдатик последний раз застонал, зажимая перемазанными кровью руками рану, дернулся и затих.
— А тебе разве приходилось? — Игорь с трудом отвел взгляд от мертвого паренька, которого никак не мог назвать в мыслях врагом. — Вот так?
— Так — нет. — Старый наемник почесал кинжалом кончик носа. — А вот скулить, пытаясь кровь остановить, — бывало. Когда все, что прижать к ране мог, промокло, а рядом — мертвяки одни, еще страшнее. Давно это было, лет сорок тому. — Игорь только сейчас понял, что Меченый годится ему даже не в отцы, а в деды. — И далеко отсюда… Слово «Чечня» тебе, сопляк, говорит чего?.. Нет? Так я и думал.
Меченый привычным жестом вытер оба клинка об измазанные в чужой крови штаны.
— Там еще трое, — кивнул командир на дверь. — Что будем делать? Они ведь сейчас помощь вызывают… Пытаются.
