— И часто у вас такое? — поинтересовался Таран.
— Бывает… — неопределенно отозвался финн. — Только все реже с каждым годом. Просекли пернатые, что себе дороже… А остров так и подавно стороной облетают. На Мощном одних только вышек понатыкано — не подберешься. Пулеметы, огнеметы. Защита серьезная.
Глеб попытался представить всю эту мощь и невольно содрогнулся.
— Да, удачная охота сегодня! — Ройне следил за суетой на борту. Глаза его горели. — Ничего не попишешь. Человек — хозяин мира! Таково его предназначение — крошить, перемалывать, потреблять… И в этом деле нам нет равных! Глеб покосился на собеседника:
— А если все-таки есть?
— Что есть? Равные? — Ройне отмахнулся. — Ерунда. Это наш мир. А если какая тварь этого еще не поняла — наше оружие умеет убеждать. Право сильного, парень. Так-то.
— Однажды мы уже использовали право сильного. — Сталкер вздохнул. — Может, не стоит снова наступать на те же грабли?
Финн собрался было возразить, но тут его вызвали по каким-то срочным делам. Махнув рукой на прощание, бородач убежал.
— Хвастун… Я бы посмотрел на него рядом с Кукловодом… Или Блокадником… Один на один. — Мальчик зябко повел плечами. — Да им просто посчастливилось уцелеть после Катастрофы и найти клочок чистой земли. По-моему, маловато, чтобы называться «хозяевами мира»…
— Не бери в голову. Человеку свойственно считать себя сильным, и в этом его слабость.
Таран с Глебом выбрались на верхнюю палубу, устроившись у самого борта. «Вавилон», величаво вспарывая водную гладь, на всех парах шел к острову. На горизонте уже проступили неровные очертания далекой земли. С замиранием сердца мальчик смотрел вперед… Туда, где среди бескрайних морских просторов затесался небольшой клочок земной тверди, подаривший людям избавление и надежду, пищу и кров, новую жизнь и веру в будущее.
Чем ближе «Вавилон» подбирался к Мощному, тем отчетливее просматривались ряды двух- и трехэтажных домишек, из окон которых струился уютный свет. Будет здорово прогуляться по острову вдвоем, как ему представлялось в мечтах. Но на этом месте почему-то его фантазии всякий раз обрывались. О том, что будет дальше, Глеб не задумывался.
* * *
Шум прибоя приятно ласкал слух. Одна за другой волны неторопливо накатывали на пологий, покрытый галькой берег и так же степенно отступали, оставляя за собой шлейф густой белоснежной пены.
У полосы прибоя в молчании сидели две одинокие фигуры. Небо розовело в преддверии близившегося рассвета. Утренний ветер легко передвигал массы воздуха над огромным водным пространством. Глеб был совершенно заворожен этим великолепным зрелищем. Вот уже несколько дней подряд они с Тараном приходили на берег рано утром, чтобы не пропустить восход солнца.
Неделя пребывания на острове пролетела незаметно. В диковинку здесь было все — смех снующей повсюду детворы, аккуратные обжитые дворики, вымощенные булыжником улицы, клумбы с цветами, многочисленные забегаловки с дразнящими запахами еды, вечерние гуляния на центральной площади, уютно освещенной и принаряженной…
Мальчик вздохнул. Гуляя по острову вдвоем, они с Тараном провели несколько замечательных счастливых дней. Однако теперь, когда эйфория прошла, Глеб вдруг понял, как он соскучился по своей Московской.
— Па, я ведь у тебя жить буду когда в Питер вернемся?
Сталкер еле заметно улыбнулся, глядя вдаль.
— А как же земля обетованная? Ты же мечтал найти ее?
— Я ее нашел. Но сидеть на острове… Скучно! Ведь сам же говоришь… бойся бездействия. — Глеб залез в карман ветровки и вытащил наклейку с изображением далекого Владивостока. Прищурившись, сравнил картинку с панорамой острова. — К тому же… Ведь должны же быть и другие неотравленные земли, куда можно переправить больных из метро. Или стариков.
Сталкер не спешил с ответом. Грустно было разбивать иллюзии этого повзрослевшего ребенка. Как объяснить ему что мир изменился? Изменился непоправимо. Что надеяться на лучшее в этой новой реальности не просто глупо, но и опасно? Что человечество не имеет больше никаких прав на оставшиеся нетронутыми уголки этого мира… Ведь человек уже испортил все, до чего смог дотянуться…
— Знаешь, Глеб, отравленный мир — полбеды. Гораздо страшнее — отравленные души. Поэтому начинать стоит не с чистых территорий. Людей чистых искать надо. Таких, как ты.
Эпилог
Вдоль туннеля тянулась странная процессия. Изможденные, кое-как одетые мужчины и женщины несли в руках узлы с нехитрыми пожитками. Люди шли в полном молчании, и лишь тихое шарканье множества ног нарушало гнетущую тишину перегона. Процессию возглавлял человек в длинной, до пят, робе. В одной руке он нес факел, воздев его высоко над головой. В другой сжимал увесистый талмуд в потертой обложке.
Впереди забрезжил неровный свет. Туннель здесь разветвлялся, один из путей круто забирал в сторону. Прямо на развилке, возле костра, сидел мужчина в потертом комбезе. Сидел спиной, протянув к огню руки. К стене был прислонен автомат. Заслышав шаги, мужчина не спеша поднялся на ноги, повернувшись к путникам:
— Куда путь держите, если не секрет?
Процессия остановилась. Человек в робе поднял голову.
— Путь один уготован скромным слугам «Исхода». На Ковчег. — Сектант двинулся дальше.
— Погоди, служка. К Ковчегу в другой туннель. — Тон мужчины изменился, в голосе появились угрожающие нотки.
Сектант обернулся. Прямо в лицо ему смотрело дуло автомата. Прихожане сгрудились чуть в стороне, ожидая, чем закончится разговор.
— Я веду этих страждущих к земле обетованной и…
— В Кронштадт, что ли? — оборвал мужчина. — Припозднился малость. Положили уже «братьев» твоих. Людоедами они оказались. Этих овец на прокорм сородичам ведешь?
Сектант изменился в лице. Взгляд его заметался по сторонам. Люди в колонне зашевелились, зашептали. Мессия неожиданно бросил факел на землю и побежал к туннельному ответвлению. Однако дорогу ему преградил двухметровый гигант с автоматом, молча наступая на него и тесня обратно к пастве. Человек в робе бросил молельную книгу. Сквозь толпу к сектанту быстро пробирался подросток. Подойдя к каннибалу вплотную, пацан навел на него дуло обреза.
— Молись, выродок. «Исходу» своему или еще кому. Здесь ты закончишь свои дни.
— Постой
На плечо паренька легла рука седого мужчины с бледным, морщинистым лицом. — Я хочу кое-что выяснить. Не знаю, что за вражда между вами, но пока он вел нас на корабль, у этой женщины пропал ребенок…
Мужчина указал на сгорбленную фигуру в толпе. Прихожане поддерживали женщину под руки.
— Малой совсем. Лет четырех. Мы думали, его твари утащили во время стоянки. А теперь…
— Скажи им. — Мальчик с обрезом перевел взгляд на сектанта.
