Во-первых, он сменил работу. Он ушел из мебельного магазина на фабрику. На фабрике делали мебель, но делать мебель — это делать, а не таскать с места на место. Якушин был паренек наивный, но в высшей степени трудолюбивый и честный. Он быстро освоил специальность и получил разряд.
Однажды он сказал жене:
— Галка, мне премию дали за полгода. Неожиданные получились деньги — взял и купил тебе тот кримпленовый костюмчик.
— Не может быть!
— Вот он.
Жена запрыгала. Закричала:
— Вот это подарок! Вот это Якушин!.. Мама! Мама!
Теща выплыла. И тоже похвалила:
— Молодец!
И что-то было в ее глазках необыкновенное. Якушин подумал: наверное, ей очень хочется сказать, что я теперь «наш». Но деликатничает. Не хочет ворошить прошлое.
— Молодец, — повторила теща.
И Якушин, засыпая в эту ночь, улыбался сам себе и всему миру. По-доброму улыбался. Спал и улыбался.
* * *
Он стал неплохо одеваться. Стал курить сигареты с фильтром.
Иногда он выспрашивал жену:
— Как мама?
— Что — мама?
— Как она?
— Она хорошо. Ты так спрашиваешь, будто она живет в другом городе, а не в одной с нами квартире.
— М-м…
— Что еще за «м-м»?
— Ну а вот скажи… Когда вы вдвоем остаетесь в доме — ты и мама, — не говорит она обо мне, что я…
Он запнулся. Он долго мялся. Он хотел это выговорить, но не смог.
— Ничего она о тебе не говорит, — отрезала жена. — Мама тебя любит.
* * *
Но равновесие опять нарушилось. Теперь бывшие друзья по мебельному магазину, Валера и Серега, вдруг сказали ему:
— Не наш ты стал человек, Якушин.
Точь-в-точь. Слово в слово.
— Не наш.
А было так. Якушин купил шкаф — купил в том самом магазине, где когда-то работал. И попросил ребят, чтоб помогли доставить домой. Ребят он не видел целый год.
Ребята сказали:
— Поможем. Не волнуйся.
— Спасибо. А я даже растерялся малость — одному-то не дотащить. Хоть тещу запрягай.
Посмеялись. Серега подмигнул Валере:
— Ай да Якушин. Мебелишку завел.
— Он теперь только с женой водится, — подхватил Валера. — Хозяйчиком стал.
— Забыл своих дружков.
— А на что ему друзья?
— Ну ясно! Он же теперь в цеху работает. Он не такая подсобная шушера, как мы с тобой.
Якушин вспыхнул:
— Да что вы, ребята. Да бог с вами.
— Ладно, ладно. Иди доставай грузовик.
* * *
Зима была суровая, но Якушин не замечал ни мороза, ни ветра. Он шел озадаченный и нет-нет сбивался с тропы в голубой сугроб.
Дома он выложил свою обиду жене. Разве он, Якушин, заслужил от ребят такое?
— Они же калымщики, они тебе не друзья, — сказала жена жестко. — Ты же сам говорил, что эти двое — рублики сшибают.
— Сшибают, — согласился Якушин.
— И пьяндыги?
— И это бывает.
— Ну вот видишь — значит, наплевать на их пустые слова. Наплевать и забыть.
И жена пояснила, что он, Якушин, в цеху работает, уважают его, ценят. А эти двое никакие не рабочие. И не товарищи они ему. Они люмпены.
— Кто?
— Люмпены. Опустившиеся людишки.
Но и умное словцо ученой жены не слишком успокоило Якушина.
Он сел и задумался.
— А шкаф? — напомнила жена.
— Сейчас. Сейчас.
— Иди немедленно. Тебе еще грузовик найти надо.
— Найду.
* * *
Якушин договорился с водителем — и вот машина подрулила к мебельному. Сыпал снег. Шкаф, уже вынесенный из магазина, стоял на снегу и сверкал полировкой. А около взад-вперед ходили Валера и Серега.
— Все готово, хозяин!
Они подсмеивались. Они нарочно повторяли это слово.
— Заждались твоей машины, хозяин!
Обиженный Якушин промолчал. А когда ехали к дому, он стал обвинять себя: ведь и впрямь забыл их за этот год. Для тещи старался быть «нашим». А ведь дружили с детства, Валера тогда ловил карасей, и как ловил!.. Валера и сейчас иногда пел их знаменитую песню:
Караси, караси,
голубая речка, —
было детство, было лето, была река и была такая песенка.
Машину трясло. Момент был особенный. Якушин придерживал шкаф и думал о ребятах. Ребята придерживали шкаф и думали о выпивке.
— Вот вам на поллитру, — сказала жена Якушина, когда шкаф был внесен в квартиру и установлен. — И ни на пробку больше.
Ребята кисло поморщились, поклянчили еще, но без успеха. «Ладно тебе. Все бы тебе ругаться!» — подумал Якушин про жену. Он сунул в карман коробочку с надписью «Квартплата» — и бросился за друзьями. Он так и взял — с коробочкой. Впервые в жизни он взял деньги, не спросив жену. Он даже не знал, как это делается.
Он нагнал их в гастрономе. Показал им денежку.
— Ребята, идем ко мне. Купим несколько бутылок — и ко мне. Посидим, покурим, все чин чином. Я «наш», ребята.
Валера и Серега обрадовались. Взяли деньги и тут же купили несколько бутылок. Но идти к Якушину домой не захотели.
— Не наш, не подлизывайся. Твоя жена в одну минуту нас выставит.
— Не выставит.
— А вдруг?
— Я уговорю ее, ребята.
— И пробовать не надо — что мы, не знаем твою жену?.. Да она и на порог нас не пустит!
Теперь они стояли в каком-то парадном. Было холодно. С ветром залетал снежок. Якушин рассуждал:
— Я вкалываю на фабрике, а вы носите мебель. И то и другое — работа. Почему же именно я стал «не наш»?
Валера стянул с одной из бутылок шапочку:
— Держи.
Распили быстро.
— Хорошо-то как, ребята, — сказал Якушин, чувствуя в груди разливающийся жар.
— Да, — сказали ребята, они уже добулькали бутылку до конца. — Хорошо-то как!
Якушин сказал:
— Все-таки я вас очень люблю, ребята… Песню, давайте песню!
Валера откашливался. Якушин обнимал его за плечи. Валера запел о том, что он любит жизнь. Якушин перебил. Он хотел ту, давнюю, из детства, — про карасей и голубую речку.
