А как жадно, едва проснувшись, они схватили принесенные Крамаренкой эти свои стволы!
По знакомым буграм я чувствую, уже узнаю землю под колесами. Слышу по шороху шин. Мой джип тоже все знает… Каждый бугор… Еще на чуть проезжаю вперед. Я за рулем мог бы найти эту пядь земли с закрытыми глазами.
Вот оно!.. Здесь Хворь будет утрясать колонну… Мои фары уже высветили (высвечивают!) знакомо покореженную землю. Следы бронетехники, не один раз совершавшей здесь маневр перестраивания… повороты и развороты… Я притормаживаю. Пядь земли… Ага! Приехали!
Фары бледным светом красят место, где я разойдусь наконец со своими контузиками… Проводы — уже формальность. Я молчу. (Уже вчера с ними простился.)
И как раз джип тряхнуло… На последней рытвине.
— Олег! — рядовой Евский, вскрикнув, толкает сидящего рядом рядового Алабина. — Олег!..
— А-а, — откликается тот, полуспящий.
Слышу, как оба жуют какие-то припасенные сухари. Оба в полудреме, однако уже хрустят. Молодцы! Вот это — уже солдаты.
Ждем. Я не знаю, вывел ли минута в минуту Хворостинин колонну из Грозного… Вывел… Наверняка… Но сейчас с ним уже не переговоришь. Мобильники вырублены. Никакой утечки. Грозненская сегодняшняя колонна прямо-таки супер-пупер. Топ-сикрет… Кого-то они там везут. Какую-то шишку, которая решилась (после изрядного перерыва) взглянуть на Ведено… Чин!.. Не дай бог, подстрелят.
Ждем.
Колонна должна быть здесь через… уже через пять минут. А огней не видно… Где? Где огни колонны? — спрашиваю я сам себя, впрочем, пока что спокойно. Спрашиваю, смотря во тьму.
Пусто… Темно… Пролетел вертолет… Еще один.
Я вышел из машины, чтобы оглядеться. Пацаны остались в джипе… Сидят молча.
Я не волнуюсь. Дело-то самое обычное — подсадить двух пацанов, закинуть их на какой-нибудь БТР… и пусть протрясут на броне все свое дерьмо… Еду, проглоченную вчера и позавчера. Все, что так вкусно елось!.. И пусть контузики мчат на крутой броне, не слезая, вплоть до своей воинской части.
Делаю круги возле машины. Круг никогда не кончается. Тем и хорош. Вкруговую ходить и ждать легче.
Но мать их!.. Уже пять минут опоздания сверх.
Десять минут сверх…
Ага! — дежурный в штабе берет трубку, едва я позвонил. Но голос холодный… Да, грозненцы задерживаются. Да, уже вышли из города… Да, от вас недалеко… Но остановились.
— Почему?
Тут трубку мягко отключили. Отбой. Я, стоя в бледном свете фар, тычу пальцем в мобильник. Звоню… Сначала звоню впустую в по-ночному омертвевший штаб. Затем впустую Хворостинину в его колонну, застывшую где-то в километре от меня… И почему-то потушившую огни.
Есть такое правило: если колонна по непонятной причине стала, ты тоже замри… Никому не дергаться. И ждать.
Оглядываясь на джип, вижу, как встревожившийся Алик (чуткий!) бьет сидящего рядом дружка в плечо — не спи, Олег! Не спи!
Надо бы поговорить с ними, — я подхожу к джипу поближе. Но о чем говорить?.. Удивительно!.. Говорить мне с ними, в сущности, не о чем. Уже простились. Можно считать, пацаны уже уехали… Их нет.
Их нет, однако они здесь.
Звоню.
— Минут десять стоят. Всей колонной, — откликается наконец штабист. — Что-то выясняют… Не могу сказать больше, майор. Да, да, Хворостинин там… Без выяснения они никуда не двинутся — это ясно.
Я пытаюсь разузнать о колонне… Я должен быть в курсе. Я отправляю с этой колонной двух контуженных солдат.
— Мы вас знаем, майор Жилин. Уважаем… Все в порядке. Но ведь у нас тоже есть свои приказы, правда?
Такой уверенный у штабиста голос. Ясный. Ни разу не матюкнулся… Н-да… Хворь, если бы сам по себе, рванул бы, конечно, колонну вперед. Повел бы… Но там чин… Хворь, конечно, злится. Неужели колонну развернут? И вся ночь ушла на пустые сборы, такое бывает!
Но все-таки… что-то стряслось у грозненцев. Не знаю, что… Колонна стоит в темноте и по-тихому, притаенно рычит?.. С погашенными огнями… И приказа на возврат нет… Почему?
Я вышагиваю, натаптывая круги возле джипа. Фары немыслимо бледные! В каждом обходе я снова и снова попадаю в этот бледный, хилый свет. (Должно быть, майор Жилин сейчас, как мотылек возле долго гаснущей свечки.)
Голоса из джипа. Левая дверь машины приоткрыта… Обрывки фраз.
— …Теперь скоро…
— … Ждать и догонять… Сам знаю…
— … А поспи!..
Я подхожу чуть ближе. Послушать их.
— … Нам все обрадуются.
— Еще как!
— Надо, Алик, появиться как раз перед обедом. Ух, пацаны обрадуются.
— И начнут вопить — давай-давай! В столовку!.. Пожрете!
— И будут за столом сажать с собой рядом…
— И орать — еще две порции! Кашу!.. Компот!
Им хоть бы что. Ожидание вгоняет их в остаточное детство. Опять в свою игру… Про то, как их там встретят свои… Свои пацаны. В родной воинской части.
Пусть. Может, им так ждать легче.
Заметив, что я приблизился, оба солдата на заднем сиденье смолкли. Спугнутые… Замерли… Прижав автоматы к груди… Это потискиванье автомата у молодых солдат получается невольно, само собой. Рефлекторное движение. Жмутся к оружию, как к мамке.
А куда, собственно, им спешить?.. То-то весело опять стать солдатом!
Но некое накипавшее во мне досадное чувство вмиг испарилось. Я увидел вдали огни колонны. Зажглись!
Это были они. Приближались… Характерные огни боевых машин. Растянутые в строгую линию… Однако, стоп! Непонятно, почему… Но машины снова остановились — теперь уже с огнями, видные.
Уже близко, в полукилометре… Но движения нет. Притормозили. Так и не подойдя к нам — к условленному месту, где перестраивать колонну.
И опять в темноте неба вертолеты.
В полукилометре, никак не больше! Колонна застыла… Что же там такое?
Вновь встревожившись, я тычу пальцем в мобильник… Ни колонна, ни штабисты. Никто не отвечает… Ни слова… Мне только и слышна болтовня в джипе. Эти оба — опять о своем.
— … Пацаны будут требовать с нас принос!
— Необязательно.
— Будут, будут!.. Забыл, Олежка?!. Если кто откуда-то возвращается, будь добр, выверни карманы… И что-нибудь дай, выложь для всех.
— А где мы возьмем бутылку, если придем с колонной?
— В том-то и дело!
Чуть-чуть светало, и заодно с сереньким тусклым светом оттуда же пришла тревога. С востока… С той боковой проселочной дороги, что плавно переходит в грозненскую.
А вот и причина… Вот оно что!
На проселке стоит замершая чеченская колонна. Еле видная… Но уже различимая. (Нет, не боевая… Боевых колонн, то есть с бронетехникой, у чеченцев уже давно нет. Их просто не существует.)
