Лишь постепенно бой начинает выстраиваться. Но логики боя еще долго нет. Потому что нет победителя.
Надо ждать… Пока нет победителя, всякий бой абсурден. Руслан с этим не согласен, но для меня это дважды два.
И снова подробности. Это уже от уцелевших наших.
В непосредственной близости и даже в виду ущелья Мокрого был, оказывается, загодя расположен взводный ОП. Опорный пункт обычен. Полувзвод солдат скучал и занимался стрельбой по пустым бутылкам… Как раз на дороге Шали-Ведено.
Полувзвод, которым командовал лейтенант Коржацкий, имел, впрочем, боестолкновение с разведкой чеченцев. И притом удачное!.. Можно было считать это некоей предварительной победой… Трое раненых у нас. Двое убитых чеченцев… Итого пять освободившихся автоматов. Жаль, ранен могучий Жора. (Громадных пацанов пули находят быстро.) По счастью, раненых, включая Жору, удалось отправить в Грозный с встречной нашей колонной. Так что нет с собой раненых и есть лишние автоматы. И есть чувство легкой победы. Мало ли?!
Кто-то из бойцов вспомнил, что видел кур в ближайшем селе… Победу надо обмыть. Паленая водка и куры!.. В чеченском селении бойцы Коржацкого выменивают себе за пять автоматов все, что надо: и выпивку, и закуску.
Решают отметить удачу, выставив караул. Садятся кружком… И только один из бойцов, по прозвищу Мудило Мухин, стреляет по бутылкам. Пусть!.. Он любит пострелять.
Меж частыми выстрелами Мухина раздался выстрел, совсем негромкий и как бы отдаленный. Этакий хлопок. Чмок!.. Лейтенант Коржацкий был убит наповал… Если это снайпер, то где он?.. Все вокруг было тихо… Выждали… Конечно, снайпер… В ответ постреляли по кустам… А затем принявший команду сержант с двойной фамилией Борзой-Бабкин велит полувзводу выдвинуться к ущелью Мокрому ближе.
Из переговоров лейтенантика (мелкий, щупленький был этот Коржацкий) сержант знал, что главное в эти дни — само ущелье… Прикрыть!.. Там пройдет колонна! И потому полувзвод опорного пункта должен быть наготове.
Сержант Борзой-Бабкин доложился по рации и повел полувзвод к ущелью, но, разумеется, не вдоль дороги, где их могли заметить. И где запросто мог приклеиться снайперок (так бы и тянулся по дороге за ними, выщелкивая одного за другим)… Борзой повел пацанов правильно — в обход, лесом… И вот чуткий, как зверь, рядовой Колесов, с детства охотник, послан идти первым, и он уже шел, шел, шел, шевеля таежными ноздрями… Обнюхивал путь.
Пришли. Но опять же не входя, не втискиваясь в само ущелье. Все правильно.
И только тут сержант Борзой-Бабкин разрешает отметить вчерашнее удачное боестолкновение. И заодно помянуть командира. Они принесли его с собой. Мертвый Коржацкий отяжелел. Не был он перышком… Щупленький, легкий в жизни, лейтенантик был, однако, напряжен и строг насчет выпивки. Суровый! Но сейчас он не мешал… А самогон был. И еще в плюс чувство легкой победы!
Новое место для солдат, как новая планета. Выпивка здесь получилась классная. Клонило в сон… Они бы сразу и рухнули в траву, но водка уже терзала кишечник. Водка была плохая, ужасная… Ужасная была и дрисня. Их всех несло. И все время сложный выбор — упасть в траву спать? или бежать в кусты, снимая штаны?.. Чуткий, как зверь, рядовой Колесов, с детства охотник, стонал. Даже его сибирский желудок дал сбой… Командовавший полувзводом сержант Борзой-Бабкин, садясь в очередной раз в кустах, тоже честно недоумевал:
— Все у меня вывалилось. Что там еще может быть?
Полувзвод наконец уснул.
Горный Ахмет (в отличие от Гудермесского Ахмета) был не только отважен и предприимчив, но и осмотрителен.
И потому казалось абсурдным, что чеченцы Ахмета, выстраивая в ущелье Мокром засаду, не заметили и даже прошли мимо полуспящего полувзвода, которым командовал сержант Борзой… И расположились чичи с федеральным полувзводом, в сущности, рядом, с той же стороны обложив ущелье. Совсем рядом. Бок о бок.
Когда колонна ожидаемо вошла в ущелье, фугас сразу же заготовленно сработал — под днищем первого БТРа. Повалил дым… С брони бойцы сопровождения спрыгивали прямо под автоматные очереди… Дула изрыгающих огонь чеченских автоматов торчали из ближайших кустов… Когда хотят похвалить, такую засаду называют классической.
Колонна небольшая — и вооружена не ах. Ее разгромили в течение получаса, даже чуть меньше… При этом предприимчивый Горный Ахмет оберег машины с соляркой. Две было машины, и обе он не дал сжечь во время разгрома. Деловой.
Проснувшийся (очнувшийся) от стрельбы в кустах полувзвод сержанта оказался совсем рядом, чуть ли не в трех шагах от побоища. Но что делать, если чичей в кустах видно не было — чичи расставились вдоль всей дороги… Сержант Борзой-Бабкин не знал, как атаковать рассредоточенного противника… Кто где?!. Колонна уничтожена, а чичи там и тут уже добивали раненых и рылись в их карманах… Бой кончен!.. Чичи сейчас уйдут… Но остаться совсем уж в стороне сержант тоже не мог. Потому и двинулся вперед всем полувзводом, взяв с собой наскоро только один крупнокалиберный пулемет.
Но и пулемет он велел взять только потому, что его будет нести солдат Мухин, которого сержант недолюбливал и принципиально звал Мудилой. Кличка. Как удобно! Впрочем, Борзой-Бабкин всех своих солдат считал малоразвитыми и звал, как ему хотелось… Для простоты… Не для обиды… Сам Борзой взял подствольный гранатомет. После чего, недолго думая, поднял солдат в атаку. Прямо из кустов на врага. Он не забыл еще раз прикрикнуть: «Мухин! Мудило!.. Берешь пулемет!» — а уж потом завопил: «Ур-ра-аа!».
Полузвод заорал: «Ур-ра-аа!», но без эффекта. Их встретили огнем… Тотчас пришлось залечь. Но и залегших их истребляли. Солдаты слишком подставились. Прятаться уже поздно. Пьяноватые, они еле продирали глаза. Чичи, напротив, — были свежие и возбужденные в самую меру. Самую чуть накурившиеся. Косячок, не больше. Перед боем!
— Мудило! — орал уже под пулями Борзой-Бабкин. — Прячься за сосной!.. Хрен с ней, что горит!.. А ты за ней прячься, тащи туда пулемет!
Мухин был кряжист, ухватист, он запросто тащил крупнокалиберный — мог бы тащить и побольше. Жаль, он все время хотел спать.
Сосна стала главным местом боя. Сосна лежала огромная. Сосна с треском горела своей верхушкой.
— Мудило! Слышь меня!.. Смотри не усни!
Сержант прилег рядом с Мухиным, нет-нет и тыча солдата кулаком в сонную скулу. Мухин изготовил пулемет… Прямо на гнилом пне… Давай! Чего медлить!
Первым из-под поваленной сосны выскочил чеченец. Чуткий, как зверь, рядовой Колесов, охотник с детства, затаившийся под той же сосной, выскочил навстречу — он и чеченец в упор разрядили друг в друга автоматы. Кто первый умер, неясно. По присказке — обе души бойцов вместе взмыли в небо… Рядом… Они могли бы взяться за руки. Душа чуткого Колесова и душа чеченца. Плывя к разным богам, они пока что были близко друг к другу… Тропы (небесные) еще не разошлись далеко.
Сержант Борзой-Бабкин отбросил свой отработавший подствольник и матюкнул засыпающего Мухина. Оттолкнул Мудилу от пулемета и припал к пулемету сам… Сейчас он им покажет! Ну-ка!.. Но сержант не успел. Именно тут кто-то из чеченцев удачно бросил гранату. Как раз!.. Граната разорвалась. И сержант, и Мудило Мухин, оба уткнулись башкой в землю рядом с пулеметом. По ним прошлись еще пулями… Одежда обоих задымилась. Загорелась… Язычки пламени вытанцовывали на их камуфляжах.
