Спрашивающий сразу возьмет их за жабры — как отбились от части? Беглые есть беглые… Что это был за разрыв снаряда, когда контузило сразу обоих? А что за калибр? А есть ли вообще у боевиков такой калибр?.. И как это они, контуженные, при таком разрыве не потеряли друг друга… или держались за ручку… как детки? Не помните?.. Как это не помните?
Одного от другого отделят. Отыскивать скрытую вину… Скрываемую вину… А где шлялись так долго? А в каком ущелье чичи напали? Отыскивать вину солдата — это почти в радость. Дезертир?.. Или всего лишь трус?.. Или, может, из тех, кто зовет офицеров шакалами и при случае стреляет в спину?
Спрашивающие все таковы. Они сперва наслаждаются.
Пацан будет каяться. Пацан будет ползать у его ног. Да, он виноват. Он виноват, что его контузило… Согласен! Согласен!.. Пацан даже поторопится что-то подписать. Вот, мол, не спорю. Видите, какой я согласный и весь вам открытый!
Только не оставляйте, не бросайте меня… Не бойсь, солдатик, не бойсь! Тебя не оставит и не бросит подписанная тобой бумажонка.
Надо уже было перестать думать о них. Надо уйти… На свою сонно-лунную полянку… Потрогать рукой куст боярышника… Позвонить. Как там живет-поживает, как строится моя женка?
— Что случилось, Саша?
Как ни припрячь, в голосе остается.
— Да ничего.
— Расскажи…
— Ты раскажи… Как дочка?.. С новой школой определились?
После обеда привезли опознать солдата охраны, подстреленного чеченским снайпером на окраине Ханкалы… Мой солдат… С моих складов. Этому чего недоставало?.. Сыт и в тепле. Чего беглец хотел?.. С пятном под сердцем его пронесли на брезенте. Показали мне. И понесли дальше.
Голова на брезенте живо подпрыгивала… Белокурые, совсем молодые волосы!.. Вот и пацаны, если будут добираться сами… Я уж не говорю, что на полпути. На первом же ничейном километре под пулю! И еще хорошо, если мертвая голова Олежки или этого заики Алика будет вот так подрагивать на брезенте. На чьих-то несущих руках… А то ведь попроще: за руки-за ноги, раскачали и выбросили… В канаву… Его в траве и не видно. Там и истлеет. И никому ни малого интереса — зачем они, эти два дурака-шиза, горбились на складе… зачем жили-были… зачем катали так старательно бочки?
Я встал рано, Крамаренко еще раньше — он встретил меня уже у ворот. Мы почти столкнулись.
— Шофера трезвые?
— Так точно, т-рищ майор. Каждый дыхнул.
То есть дыхнул в лицо Крамаренке, в его острый нос, контрольным выдохом.
Мы отправляли четыре грузовика с бочками солярки. В колонну нам велено влиться уже на пятачке последнего построения — на выезде из Ханкалы. Гущин велел, он ведет колонну.
— Выгоняй машины.
— Уже ползут, т-рищ майор!
Поодаль я увидел Алика и Олежку. Эти-то чего встали?
— Ты, что ли, их разбудил? — спросил я.
— Никак нет, т-рищ майор… Сами… С ночи узнали, что колонна будет.
— Колонна в Гудермес идет!.. Ты сводку слушал?!
Крамаренко заморгал глазами. Он слушал сводку… Он отлично все знал. Но вдруг перемены… Вдруг приказ, и колонну перенаправят в чертово Ведено. Мало ли что и как!.. Отправить пацанов поскорее. Забота о контузиках, как я понял, его тоже достала.
— Сами… Сами, товарищ майор. Кто их будил!
Они переминались с ноги на ногу, эти шизы, эти выбежавшие к воротам поутру пацаны. В такую рань… На всякий случай они проснулись!
Я сказал Крамаренке: пацанов отошли. Пусть дрыхнут… Но зато найди срочно матерь Владимирскую. Она же — Ксения Петровна. Где-то она ночует, я же велел ее устроить… Где?.. У охраны спроси… И быстрее!
Первым грузовиком я командовал, стоя на подножке. Вывел за ворота… Поставил, давая в запас место трем другим. Маневр!.. Важно, как рулит первый. Дальше шофера на пятачке разберутся сами.
И где-то тут, в суете, в полутьме утра, случилось смешное.
Я вернулся на складскую территорию, шел дорожкой, уже не помню, зачем. Иду шагом, неспешно… Я здесь хозяин. Иду, как хочу… К этому моему хозяйски- медлительному шагу как раз и пристроились Олег и Алик. Двое моих контуженных… Шли бы хоть теперь поспать! Но я их даже не ругнул. Было не до них.
Алик уже рядом со мной. Сейчас будет клянчить.
— Т-т-товарищ майор… — У Алика текли слезы.
Но ведь они у него всегда текли. Левым глазом… Зная об этом, контуженный солдат уже умел от соленой течки на время избавляться. Научился… Алик вроде бы куда-то оглядывался — и вдруг стряхивал водицу этаким легким движением головы. Ловко у него…
Одну из слезок я даже проследил. Она пролетела, как трассер. Заметная… Над зашарпанным складским асфальтом… Слезка смачно тюкнула в пыль.
— Нам п-п-пора в свою часть… Товарищ майор… В-в-время идет.
А его дружок, рядовой Алабин, заметно приотстал. Олежка приотстал и шел теперь сзади нас. Деликатность?! (И заодно защита с тылу?.. Защита нашего с Аликом разговора.)
Я вдруг догадался. Мне стало смешно… Сейчас эти чудаки предложат мне деньги.
Если дело никак… Если дело не движется, не подмазать ли это дело?.. Гениальная мысль осенила моих пацанов.
Убеждая меня, что им обязательно надо в родную в/ч, и нет-нет опасливо оглядываясь, Алик приостановился. Я — невольно тоже. Мы на миг рядом. Алик полез рукой в свой кармашек-пистончик… Солдаты сами себе делают такие кармашки. (По подсказке из дома. Хитрые кармашки…) И оттуда, в восьмеро сложенную… извлек… хрустящую бумажку.
Я не знал, рассмеяться или умилиться. Я не одернул. Я только за улетевшей солдатской слезкой еще раз проследил. За плохо на этот раз улетевшей… Слезка сплюнулась ему же самому на носок сапога.
Извлек, выудил… Сложенную в восьмеро зеленую бумажку. «Отправьте нас в нашу ч-часть. Обоих. П-п-пожалуйста…» — он заикался с какой-то новой силой.
От волнения… Еще и объяснил… Мать, мол, ему советовала. Будет трудно — вынь денежку. Люди, мол, и на войне люди. «Мать у меня с-с-смешная. Учительница в школе… В самых н-начальных классах. Про всякую к-к-купюру говорит — д-денежка…» Еще одна мать, подумал я.
Я взял, чтобы не спугнуть доверие пацанов. Так надежнее… Пусть успокоятся… Я чувствовал незримое присутствие Аликиной матери. Надо же как хитро, как сметливо придумала ему мамуля. С пистончиком-карманом и с выручалочкой-сотней это наверняка она удумала. Питерская мама!
Я взял — я верну. В моем кармане целее, сохраннее будет… Как это наши выпивохи-грузчики не учуяли $100!
Секундной вспышкой мелькнула мне картинка будущих проводов. Когда Хворь поведет в Ведено или Костомаров (кто-то из этих… из длиннофамильных!)… Вот как это будет. Когда я пристрою их в уходящую колонну, когда уже закину обоих пацанов на броню БТРа, я денежку верну.
