В/ч за №… Бензин… Эти зарылись подальше. Добраться непросто. До гор назначенный им бензин в бочках сопровождал Гусарцев, в горах — Руслан. Отправили спешно. И в каких помятых бочках, в треугольных! На войне все можно.
В/ч за №… Дизельное топливо… Мазут… Ура. Ура. Полковник А-нин поумнел. Да как быстро!.. А ведь командует частью всего три месяца.
Всего три месяца назад он, этот А-нин, страшно возмущался, когда прослышал, что должен за доставку и за вообще отдать мне каждую десятую бочку. Он не мог понять, кто я. Он вопил в открытую! Как так!.. Кто такой этот майор Жилин! Я эту сволочь выведу на свет… Я в штаб!.. Я к генералам!.. Но вот ведь посмирнел товарищ полковник и поутих. Понял.
Ему объясняли… Кажется, Коля Гусарцев. Прямым текстом. Самым прямым. Армия сейчас полууправляема. Никак не обретет форму… Дисциплины нет. А когда нет дисциплины, пусть снабжением горючкой управляет хотя бы рынок… Иначе хаос… Полковнику А-нину объясняли, втолковывали правду этой войны, а он опять и опять — как же так? Как же так с бензином, с соляркой! Как я буду воевать в таких условиях!.. Я их всех!.. Я эту сволочь!
У него перехватывали по дороге все, что он заказывал. Либо наши, либо чичи… Какая разница… Три месяца!.. И вот бедолага прислал мне письмишко: «Дорогой, Александр Сергеич!..» — ну, и так далее. Очень приятный текст. Симпатичный стал человек… Солярку получит… Чеченцы обращаются ко мне еще более трогательно: «Са-ашик…» — звучит неплохо. В этом что-то задушевное.
Мы сидим втроем в машине Гусарцева, и, когда с делами покончено, Руслан прощается и пересаживается в свой «жигуленок». Внешне — мы, все трое, просто друзья.
Я и Коля Гусарцев, мы смотрим, как Руслан идет к машине легкой, летящей походкой молодого кавказца. Мы никогда не ссоримся из-за дележа денег. Я плачу щедро… Иногда просто поровну. Иногда по вкладу — учитывая личное участие. Наше трио сыгралось. Так сказал Гусарцев. «Трио» — это его словечко. Бензин… Солярка… Ничего особенного. Мой бизнес скромен.
Ханкала — знаменитый пригород Грозного, здесь у нас и впрямь теплее. Может быть, от количества моторов. Здесь основная группа федеральных войск. А также склады, склады… Так что на весь день покидать теплую обжитую Ханкалу и ехать к штабистам, — это не всегда в радость. Но надо.
— Давай моей машиной. Чего тебе сейчас возвращаться… Тебе ж удобнее! — предложил Коля.
Мы едем.
Дорога в Грозный знакома до мелочей, я бы на своем джипе рулил с завязанными глазами… Но Коля рулит еще легче — играючи!
Ведя машину, Коля звонит генералу Базанову, своему непосредственному начальнику.
— Еду, еду, товарищ генерал… Да, да, уже скучаю… Послушать вас очень хочется.
При этих дружески-льстивых словах на том конце телефонной связи раздается радостное стариковское кудахтанье, восторг… Даже мне слышно, как булькает, как живо вскипает в трубке голос генерала-ништо. Веселья сколько… Дите!
День еще не нагрелся. На дороге много машин.
Коля Гусарцев исподволь, я и не заметил, как попал под гипноз хорошо знакомой дороги, заводит сторонний и неопределенный разговор — о продаже оружия. Болтает!
— Саша… Сейчас кое-кто очень ловко продает чеченцам АК. Речь о наших, федеральных, чеченцах — им лень ждать, пока автоматы придут по распределению… И они готовы купить, если вне очереди… Из рук в руки… Чем не бизнес…
— Да они тут же перепродают боевикам.
— Саша!.. Какое наше дело!
Я все еще думал, что просто некая его болтовня. Я все не мог оторвать глаз от дороги.
А Коля Гусарцев воспарил высоко… Да, да, наш бизнес — это наша горючка… Разумеется! Бензин-масла-солярка-боевой летный керосин. Но всякий бизнес норовит расшириться… Разве нет, Саша?.. Это как в бою, Саша. Это как фланговая атака… Фланг, он в любом деле живой… Фланг сам тебя подталкивает. Фланг хочет сам попробовать… Фланг рискует…
Коля как зациклился. В дороге это бывает — вдруг случается нечаянный восторг. Повод неважен… Молодой штабист забивал меня словами. Фланг… Фланг… Фланг…
— …Опасности, Саша, мы с тобой не боимся. И тебе, и мне иной раз даже хочется постоять на краю… Разве нет, Саша? На самом краю… Война — дело заводное.
Я, помню, только засмеялся. Какой напор! Мне Коля Гусарцев показался смешным… Молодой и зеленый!.. Слабое место всех мужчин — постоять на краю.
Коля замолк. Возможно, чуть обиженно.
А я только посматривал на облака, на лес… Это место особенное. Этот поворот, казалось бы, хорошо знакомой дороги я каждый раз оглядываю с непонятным счастьем.
Речка!
У моста пришлось пропустить запоздавший кусок ханкалинской колонны. Огрызок… Два БТРа, и меж ними большой грузовик. Отставшие…
Сунжа небольшая речка. Типичная кавказская речка. Без умиления… Мост освободился, а за мостом — уже Грозный. Кусты… Кусты малорослые… А дорога на некоторое время невнятная. Но все открыто и видно.
— Пригни башку, — сказал Гусарцев.
Я пригнул. Боевиков в Грозном хватает. Но поутру они отдыхают… Их времечко — вечер и ночь. Однако на окраине могут обстрелять. И даже снайпер, наскучав, может здесь поработать.
А все потому (такие мысли), что пейзаж теперь угнетал. Обкромсанные с боков дома давили… Нежилое все. Целый квартал домов с мертвыми глазницами. Пустота окон чувствуется на расстоянии… Но уж лучше пустота, чем проблеск чужого прицела.
Штаб для престижа пробовал обосноваться не в Ханкале, а в Грозном. Пусть даже на время… Для ощущения близкой победы… А по обстановке чуть что — назад, назад!.. Дать деру и вернуться в надежную Ханкалу. Все уже знали эту канитель. Некоторые штабисты даже почувствовали вкус к путешествиям. Мчатся туда — мчатся обратно. (Связисты, вот кто негодуют, — негодуют, но на них плюют.)
Мы в Грозном… И вот она, знакомая толкотня знакомых машин.
У невояки Базанова, большого, рыхлого генерала, прозванного в штабных коридорах генерал-ништо, кабинет был замечательный. Туда мы после совещания и заглянули — Гусарцев с еженедельным докладом, а я как бы с Колей заодно. Обзавестись таким шефом, как Базанов — несомненное счастье что в миру, что на войне, и Коля Гусарцев это счастье имел. Настоящий везунчик, Коля нет-нет и меня водил на глазок к Базанову. Чтоб тот меня помнил… Пригодится!
В штабе Базанов отвечал за связи с местным населением. За контакты. За укрепление дружбы многочисленных кавказских народов. Должность, которой никто не понимал. Над ним и над его должностью подшучивали бегающие здесь по коридорам офицерики. Почему?.. А потому… Считалось, что генерал нелеп. Нелепо женился. Нелепо затеял строить дачу аж под Ростовом… Куда ему не удавалось (и никогда не удастся без скандала) послать, чтобы поработали, хотя бы пару солдат.
И никого у него в подчинении. Ну, кроме, конечно, лихого Гусарцева, который тоже над шефом посмеивался. Слегка, конечно… Был, правда, еще прапор Геша, который носил генералу чай.
