Книга Жена тигра, страница 22. Автор книги Теа Обрехт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жена тигра»

Cтраница 22

— Ну вот, теперь пейте, — велел он мне.

Я сделал глоток, но кофе был все еще слишком горячий и обжег мне язык. Я закашлялся и поскорее его допил. Гаво тут же выхватил чашку у меня из рук, заглянул внутрь, потом протянул ее мне, чтобы и я мог туда посмотреть. На дне была кофейная гуща.

Только тут я сообразил и спросил, страшно удивленный:

— Так вы мою судьбу по кофейной гуще читаете?

Ведь этим обычно цыганки занимаются или фокусники в цирке.

— Нет-нет, — поспешно сказал он. — Хотя, конечно, гуща тоже имеет значение. В ней я могу разглядеть вашу смерть.

— Вы, должно быть, шутите?

— Вовсе нет, я действительно могу ее разглядеть. Ведь то, что в чашке у вас осталась гуща, само по себе явление вполне определенное.

— Конечно, — сказал я. — Это же кофе. Гуща у всех в чашке остается. Она вещь действительно вполне определенная.

— Как и смерть, — сказал он, потом налил кофе себе и тоже стал держать чашку в руках, чтобы напиток остыл.

Я молчал и отчего-то был ужасно зол, и прежде всего на себя за то, что поддался на его уговоры и сварил этот чертов кофе, дав ему возможность шутить подобные шутки. Он через несколько минут залпом опорожнил чашку, и тонкий ручеек потек у него по шее. Я, разумеется, тут же вспомнил о пулях, что сидели у него в черепе, и стал молить Бога, чтобы они не выскочили — или наоборот? Может, теперь мне уже хотелось, чтобы они вылетели? А этот Гаво протянул мне чашку, на дне которой не было ничего. Я прекрасно видел совершенно чистое белое донышко, да и сама внутренность чашки была настолько суха, словно он только что вытер ее полотенцем.

— Удовлетворены? — спросил Гаво, глядя на меня с таким видом, словно только что совершил некий чудесный подвиг.

— Чем, простите? — не без иронии переспросил я.

— Вы же видите: после меня никакой гущи не осталось, — сказал он.

— Это просто фокус. Шутка. — Я пожал плечами.

— Ничего подобного, — возразил он. — Смотрите. — Гаво провел пальцем по донышку чашки.

— Значит, отсутствие гущи в этой чашке должно служить доказательством вашего бессмертия?

— Конечно должно, — кивнул он.

Вид у Гаво при этом был такой, словно он только что доказал некую сложнейшую математическую теорему, а я никак не уразумею чего-то такого, что является совершенно очевидным.

— Это просто фокус для вечеринки.

— Нет. Это не фокус. Чашка, конечно, особенная, но предназначена она отнюдь не для показывания фокусов. Ее подарил мне мой дядя.

— Довольно! К черту вашего дядю! — взорвался я. — Немедленно ложитесь и держитесь тихо до приезда медиков, а затем мы поедем в госпиталь.

— Нет, доктор. В госпиталь я не поеду, — спокойно заявил он. — Меня зовут Гавран Гайле, и я бессмертен.

Я только головой покачал, выключил горелку, запихнул в рюкзак коробку с кофе и хотел уже убрать с глаз долой чашку, но мне не хотелось провоцировать его на новые доказательства.

Он, по-прежнему улыбаясь, спросил:

— Так как же, доктор, мне доказать вам, что я говорю правду? — В его голосе послышались легкое презрение и усталость. Я понял, что этот Гайле устал от моего упрямства.

— Никак вы мне этого не докажете.

— А скажите, какие аргументы удовлетворили бы вас?

— Только ваше послушание и полное сотрудничество со мной, поскольку я врач.

— Нет, это, право, смешно…

Он улыбнулся, и меня настолько поразила наглость подобного заявления, что я даже не нашелся что ему ответить. Гавран с видом покорного ягненка сидел в своем гробу и смотрел на меня большими глазами, такими же круглыми, как у помянутого ягненка.

— Позвольте мне встать, и я обещаю доказать вам, что не могу умереть.

— Да нет на свете такой вещи, как бессмертное тело! — заорал я. — В итоге ваши доказательства завершатся настоящей бедой, и вы попросту умрете, осел упрямый, а меня из-за вас в тюрьму посадят!

— Вы сможете сделать со мной все, что захотите, — продолжал он, словно не слыша меня. — Попробуйте меня застрелить, пронзить ножом, сжечь на костре. Я даже деньги на кон поставлю. Или же можно заключить пари старомодным способом: я назову свои условия только после того, как выиграю.

Но я сказал, что не собираюсь заключать с ним никакого пари.

— Вы никогда не заключаете пари? — спросил он.

— Как раз заключаю, и довольно часто. Но я никогда не стану зря тратить время и заключать пари, если уверен, что выиграю.

— Вот теперь я вижу, что вы сердитесь, доктор, — улыбнулся он. — Может быть, вам хочется врезать мне по голове одной из этих досок?

— Ложитесь-ка лучше, — буркнул я.

— Да, пожалуй, слишком много насилия, — заметил Гавран Гайле. — Тогда выберем что-нибудь другое. — Он по-прежнему сидел в гробу, озирался по сторонам в поисках решения. — А озеро не подойдет? Почему бы вам не бросить меня в озеро, привязав к ногам груз потяжелее?

В общем, как ты знаешь, Наталия, меня нетрудно вывести из себя, а уж на дураков моего терпения никогда не хватает. Я и так уже был зол из-за того дешевого фокуса с кофе и чашкой, сам же дал себя уговорить и сварил этот чертов кофе из своего же полевого пайка. Потому теперь я был готов позволить ему делать все, что угодно, хоть повеситься. Была глубокая ночь, я устал, проделав многочасовой путь, и вот теперь мне приходилось торчать в этой церкви наедине с каким-то безумцем, который то предлагает мне врезать ему доской по башке, то говорит, чтобы я бросил его в озеро. Я ничем не выразил ни своего согласия или возражения. Возможно, этот Гаво меня просто загипнотизировал, не знаю.

Во всяком случае, он заметил, что я больше не требую, чтобы он немедленно лег, вдруг бодро выбрался из гроба и воскликнул:

— Это же замечательная идея! Вы наверняка останетесь довольны.

Тут я буркнул, что, мол, не сомневаюсь в этом.

Озеро находилось прямо за церковью, и мы принялись искать что-нибудь потяжелее, чтобы привязать ему к ногам. Под алтарем я обнаружил два довольно-таки увесистых угольных брикета и велел Гаво отнести их по лестнице вниз. Втайне я надеялся, что он тут же грохнется без чувств, однако этого не произошло. Потом Гаво стал поправлять сползшие бинты у себя на голове, а я размотал велосипедную цепь, которой деревенские жители опутали его гроб. Он помог мне собрать мои пожитки и все время улыбался, улыбался… На всякий случай наружу я вышел первым и обнаружил, что Арана Дарича — возможно, по совету Доминика — давно и след простыл. Тем лучше. Поздняя ночь, в деревне ни огонька, но я не сомневался, что многие следят за нами в щели меж занавесками. Впрочем, мне было уже все равно. Я сказал Гаво, что можно выходить, и мы с ним потащились по грязноватой, заросшей мохом тропинке к дамбе, благодаря которой и образовалось это озеро. Она перегораживала местную речку от берега до берега, и с нее, должно быть, деревенские ребятишки любили ловить рыбу. Гаво казался страшно возбужденным, когда я велел ему сунуть ноги в щель между угольными брикетами, обмотал его лодыжки цепью и накрепко прикрутил к ним груз. Даже ступни его стали практически не видны.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация