С чего все началось
Меня попросили рассказать о подготовке таких советских агентов, как я. Обычный советский человек, сказал я, всем ходом своей жизни обучается три дела делать без специальной подготовки: руководить, критиковать режим и быть агентом КГБ. Допрашивающие посмеялись, но попросили все же рассказать, как меня вербовали и инструктировали. Выполняю их просьбу.
Это был обычный присутственный день, т. е. день недели, в который я обязан был явиться в свое учреждение и расписаться в книге прихода-ухода. Если никаких заседаний в такой день не было, я тут же покидал учреждение и занимался тем и там, чем и где сочту нужным. Обычно я возвращался домой, кое-что писал. Делал я это процентов на десять из тщеславия, процентов на пятьдесят — по привычке и от нечего делать, процентов на сорок — чтобы выполнить мой индивидуальный план в учреждении и сохранить свое удобное положение старшего научного сотрудника. Это положение я занял всего три года назад и очень дорожил им, поскольку моя зарплата резко увеличилась, и я получил два библиотечных дня в неделю. Библиотечные дни — это дни, когда мне не нужно было даже расписываться в книге прихода-ухода. Обычно я в эти дни спал до полудня, а потом использовал время по своему усмотрению. Несколько дней в месяц мне все же приходилось проводить в учреждении. Это дни, когда бывали деловые заседания, партийные и профсоюзные собрания, ученые советы, вызовы в дирекцию и прочие пустяки. Пара вечеров в месяц пропадала на общественную работу, один день — на чрезвычайные события (встреча или проводы важных персон, работа на овощной базе или субботник). Жизнь была, короче говоря, — умирать не надо. Я лишь после того, как лишился этого, понял, что именно потерял. Если бы я здесь получил кафедру или даже целый институт, я не приблизился бы и наполовину к тому блаженному положению, какое занимал в Москве. А вы еще спрашиваете, почему наш народ поддерживает советский строй.
Итак, это был обычный присутственный день. Пришел я в учреждение, расписался в графе прихода (и заодно — в графе ухода). Решил по городу поболтаться. Начал компаньона подыскивать. Но мои обычные спутники куда-то исчезли, а с кем попало идти не хотелось. Я позвонил Вдохновителю. «Скучно, — сказал, — может быть, встретимся?» — «Идет, — сказал он. — Через полчаса у «Националя».
Компаньон
Вот, между прочим, еще одно великое достоинство советского образа жизни: если вам нечего делать (а это бывает часто) и вам хочется найти компаньона по безделью (а бездельничать в одиночку трудно), вы всегда найдете такого же бездельника-трепача, как вы сами, который способен убить на болтовню с вами целый день. На Западе такое исключено. Хочешь с кем-то поговорить, назначай точное время. Полчаса или час прошло, и прощай. Здешние бездельники почему-то все ужасно занятые люди. За все время жизни здесь мне не удалось ни разу побродить-поболтать с местными бездельниками. Только с нашими отечественными. А они под влиянием Запада тоже начали изображать занятость. Скучно, господа! Что это за жизнь? Ради чего все происходит?
Устроились мы с Вдохновителем в «Национале». Немного выпили. Слегка закусили. Заказали еще. Опять-таки наше советское явление — кутить до последнего и сверх того, в долг. Здесь же — выпили по стаканчику, сожрали по бифштексу, и гуд бай. А там, у нас, — до закрытия, до выворачивания карманов. Это я только сейчас начал понимать достоинства советской жизни. А тогда я это ни в грош не ценил. Как говорится, что имеем — не жалеем, потеряем — плачем.
— Скучно, — сказал я. — Люди по Парижу бродят, устрицы жрут, с негритянками спят, «Плейбой» листают. А мы?! Тоска зеленая. И впереди ничего не светит. Ты помог бы мне, что ли, за границу на пару недель съездить. Кстати, почему меня перестали пускать? Я же языки знаю. Отчеты километрами могу строчить. Не сбегу.
— Кто-то «телегу» на тебя накатал. Но у меня есть идея насчет тебя. И то, что тебя перестали пускать, в твою пользу. За диссидента сойдешь.
— Не хочу в диссиденты.
— Не дури. Если надо, и диссидентом станешь. Ходит слух, что ты — полуеврей.
— Чушь!
— Знаю. Слух есть, и это хорошо. А что, если ты захочешь на родину предков?
— Ни под каким видом!
— Израиль — только для проформы. Осядешь в Европе. Мир посмотришь. Устриц пожрешь. С негритянками переспишь. Свобода. Романтика. Красота. Что тебе еще нужно?!
— Кто мне пришлет приглашение? И кто поверит, что я — еврей?!
— Приглашение получишь в два дня.
— Моя бывшая жена не даст разрешения. Все алименты потребует вперед.
— Это мы уладим.
— Но меня же там сразу арестуют!
— Не надейся.
— А цель?
— Вот тебе телефончик. Позвони завтра утречком.
Решающий разговор
На другое утро я позвонил по телефону, который мне дал Вдохновитель. Через час я сидел в кагэбэвс-кой квартире, предназначенной для встреч офицеров КГБ с интересующими их людьми и с осведомителями, и беседовал с… Назову этого человека, допустим, Генералом. «Мы вас изучаем давно, — сказал Генерал. — Ваша кандидатура одобрена самим… Что от вас потребуется сейчас? Познакомьтесь с… (он назвал имена диссидентов, делающих какой-то нелегальный журнал). Дадите им в журнал критическую статью. Подпишете какое-нибудь обличительное письмо или воззвание. Из партии вас исключат, с работы уволят. Будет обыск, допрос, в общем, все, что положено для создания репутации диссидента. Указать точное место жительства на Западе мы вам не можем — это зависит от стечения обстоятельств. Ваша задача — зацепиться где-то, осесть достаточно прочно и найти источники существования. Живите. Наблюдайте. Знакомьтесь с людьми. Одним словом, действуйте сообразно обстоятельствам… Вы должны раз и навсегда понять следующее. Миру предстоят невиданные ранее битвы за жизнь. Мы обязаны быть готовыми к ним в любую минуту и прежде других. Потому мы должны уже сейчас проникнуть во все поры Запада. Мы должны знать о нем все. Должны использовать любые возможности, чтобы ослабить и деморализовать его, разрыхлить, разъединить, посеять хаос и растерянность, запугать. Должны взять у него все, необходимое нам для существования и подготовки к будущим сражениям с ним. Вы — солдат нашей Великой Армии, наступающей на Запад, авангард нашей атакующей армии…» Потом Генерал велел помощнику устроить мне встречу с бывшим советским шпионом, работавшим много лет в Западной Германии.
Разговор с бывшим шпионом
— Почему вы работали в Западной Германии? Вы же русский. Неужели восточногерманских шпионов не хватает?
— Хватает. Но они используются нами в основном для отвлечения внимания и политических акций. Самые важные дела мы делаем сами.
— Странно. Мне казалось, что…
— То, как у нас представляют деятельность наших шпионов на Западе, не имеет ничего общего с реальностью.
