Анна встала между ними.
— Давайте успокоимся, — сказала она, как будто обращалась к ученику, которого все в школе звали Эдвард Дурачок.
Она забрала у Карны ножницы и спрятала их за спину. Неужели она думала, что Карна хочет остричь и папу?
— Откуда мне было знать, что вы так дорожите моими волосами? Вы ничего не говорили об этом. Только мать Биргит сказала, что у меня красивые волосы. А ты сказал, что тебе все равно!
Служанка высунулась из окна кухни и с открытым ртом наблюдала за ними.
— Идемте в дом, — сказала Анна.
— Чертова девчонка! — крикнул папа и тут же добавил: — Господи, до чего же она похожа на Дину!
Он произнес это с отвращением, потом повернулся и скрылся в своем кабинете.
Анна занялась волосами, которые еще уцелели на голове Карны. Она вымыла ей голову, сполоснула волосы можжевеловой водой, высушила мохнатым полотенцем и красиво причесала, сделав пробор с правой стороны.
Некоторое время она с ужасом разглядывала свою работу, но постепенно ужас сменился одобрением. Наконец она нашла в своей шкатулке жемчужную заколку и заколола волосы с одной стороны. Потом, склонив голову набок, окинула Карну оценивающим взглядом.
— Тебе идет такая прическа, — твердо сказала она.
Весной пастор сказал, что Карна еще слишком молода, чтобы конфирмоваться этим летом. Анна поговорила с ним, и было решено, что Карна все-таки пойдет на конфирмацию.
Однако когда началась подготовка, пастор пожаловался Анне. Карна Грёнэльв умная и сообразительная девочка, но учит только то, что ей нравится. И воображает, что знает Библию лучше самого пастора. Она надменна и разговаривает с учениками только в крайнем случае. Да, она высокомерно удерживала их на расстоянии, пока они не сдались и не оставили ее в покое. Кроме того, она поет, отвечая урок, независимо от того, имеется ли мелодия к этому отрывку. Это всех отвлекает от занятий. Такое поведение недопустимо, даже для докторской дочери.
Анна и папа одинаково строго отнеслись к этому. Карна поняла, что они сговорились. Поэтому она наклонила голову и не проронила ни слова.
— Ты не должна так вести себя! — воскликнул папа.
Карна не ответила. И только когда Анна настойчиво напомнила, что на конфирмации ей придется перед всеми говорить о своей покорности и вере, она сказала:
— Я не чувствую себя виноватой. Но раз ты просишь, я больше не буду петь. Буду только говорить, даже то, что обычно поют.
В день конфирмации у Карны было чувство, будто она осталась последней в их роду. Будто ее жизнь была помечена искрой сотни лет тому назад. Во всяком случае, задолго до того, как она появилась на свет. И все стояли тут до нее лишь для того, чтобы пришел и ее черед.
Она смотрела на серьезные лица взрослых. На толстые каменные стены. Из-за игры света картина все время менялась, словно жила собственной жизнью.
Наверное, сам Бог сидел на вершине дерева и глядел на нее через окно, отчего окно сверкало и переливалось. И с каждым движением Бога, старавшегося получше рассмотреть ее, узор теней менялся.
Темные углы вдруг освещались, а стены, напротив, прятались в сумраке и почти исчезали. А все потому, что Бог сидел на дереве и раздвигал ветки, чтобы лучше видеть ее.
И над всем этим звучали призывы, наставления и приговор пастора. Он-то не обращал внимания на то, что делает Бог.
Припадок случился, когда Карна опустилась на колени, чтобы причаститься Святых Даров. Хуже уже ничего не могло быть. Вдобавок папа все еще сердился на нее за то, что она остригла волосы.
Очнулась она в ризнице. Но она не описалась, и папа больше не сердился. Потом пастор забыл про нее. Так что она, собственно, не заключила договора с Богом, как все остальные конфирманты.
Карну волновало, что ее конфирмация была ненастоящая и что все про это забыли.
В конце концов она не выдержала и спросила у папы, не нужно ли ей конфирмоваться.
— Но ведь ты уже конфирмовалась! — воскликнул он.
Карна не была в этом уверена, и папа обещал поговорить с пастором. Но пастор куда-то уехал по делам службы. А пробст сказал папе, что в церковных книгах записано, что Карна Грёнэльв конфирмовалась в третье воскресенье июля 1886 года.
В это трудно было поверить. Почему в церковных книгах записано, что она конфирмовалась, если это неправда?
— Важно только то, что записано в книгах, — сказал папа.
— Внешняя сторона не имеет значения, самое важное — твои мысли. Ведь ты пришла в церковь, чтобы конфирмоваться, — утешила ее Анна.
— Почему вы говорите, будто причаститься Святых Даров — это внешняя сторона? Разве это не определено Богом?
— Нет. Это придумали люди, чтобы в приходе знали, кто уже стал взрослым. Насколько я знаю, так постановили отцы церкви, — сказал папа.
Карна поднялась в свою комнату и села читать. Но ответа на свой вопрос она не нашла.
В конце концов Анна договорилась с пробстом, и он конфирмовал Карну в пустой каменной церкви в присутствии папы, Анны и бабушки.
Чувствуя, что Святой Дух вот-вот поглотит ее, как в прошлый раз, Карна подняла глаза на правый боковой алтарь.
Тогда святая Анна спустилась вниз и подошла к ней с большой книгой в руках. Стоя на коленях, Карна чувствовала ее дыхание.
— Отрекаешься ли ты от дьявола и всех поступков его и от всего дьявольского? — мягко спросил пробст.
— Да, — ответила Карна под шелест плаща святой Анны.
— Веришь ли ты в Отца, Сына и Духа Святого?
— Да, — прошептала Карна.
Святой Анне показалось, что Карна говорит слишком тихо, и она громко повторила:
— Да!
— Обещаешь ли ты соблюдать до последнего часа обеты, данные Богу? — спросил пробст.
— Да, она обещает! — ответила святая Анна.
Каменные стены откликнулись эхом, и крыша исчезла.
Карна все еще стояла на коленях, однако припадка у нее не было.
— Дай мне свою руку в знак этого, — добродушно сказал пробст.
Но рука, взявшая ее руку, принадлежала не пробсту, а святой Анне. И последние слова тоже произнесла она:
— … крепость в вере ради спасения души твоей. Аминь.
Вспоминая потом свою конфирмацию, Карна почти ничего не могла вспомнить. И церковь, и гости как будто стерлись из памяти. Лишь папина речь постоянно слышалась ей, когда она ложилась спать.
Папа красиво сказал о ней и даже назвал ее даром. Но он сказал также и о пяти женщинах, которые сослужили неоценимую службу и Карне, и ему. Это были Олине, Стине, Ханна, бабушка и Анна.
