Мать же, всю сознательную жизнь шедшая напролом, преломляла все через свой собственный опыт и, конечно же, знала, о чем говорила — критического отношения к жизни в ней было хоть отбавляй. Да и профессия обязывала.
Позже я не раз убеждалась, что в ее рассуждениях что-то есть… Я и сама неоднократно слышала объяснения знакомых страстотерпиц — «А куда тут денешься — дети»… И еще — «Конечно, не подарок, и пьет, и рукоприкладствует… но все ж не принято одной, как-то неудобно перед другими»… А то и вовсе надуманное — «Одиночество-то ведь и того хуже — не с кем будет чаю попить, поговорить». Вот и держатся вполне достойные тетки за разнокалиберные жалкие ничтожества, прикрываясь и таким, как последнее, жалким объяснением, хотя всем известно — никакого чаю вместе давно не пьют, ведь их герои, кроме зелья, вообще ничего не пьют, да и не разговаривают вовсе — не о чем.
Поразмышляв и повспоминав, решила внять совету матери — может, она и сейчас не так уж неправа… Я и впрямь чувствую себя не лучшим образом: в мозгах — застой, да и выгляжу тоже — так себе… Зеркало тут же подтвердило — с таким жалким выражением не то что в лидеры, а, как говорит Женька, «такую тоску — положить на грудь и плакать».
Не знаю, что стало отправной точкой и больше подействовало на меня — наш ли разговор с матерью или, как его следствие, более пристальное изучение изрядно поднадоевшей собственной физиономии, но мне вдруг резко захотелось сменить — о, это родное русское слово! — имидж. В наши дни никто больше не использует понятие «образ», оно пугает своей литературно-психологической неопределенностью, многозначностью, тяжелым оно нынче стало, каким-то неблизким, почти виртуальным…
С ассоциативно-нагруженным словом «облик» тоже не все просто, так и слышится — моральный облик — ну, и т. д. по небезызвестному клише из небезызвестных текстов. А имидж — он и есть имидж, всем все сразу понятно, и его поменять — раз плюнуть. Его-то и будем менять, тем более что с образом это не пройдет — одним плевком тут не отделаешься. Заняться этим действом стоит в хорошем профессиональном салоне. Советуюсь с Ириной, она всегда знает лучшие места в Москве.
На следующий день, часа четыре просидев в супернавороченном салоне на Тверской, выхожу, преображенная до неузнаваемости — из платиновой блондинки в брюнетку — наконец-то осуществилась давняя мечта идиотки! От бывшего романтически-субтильного вида не остается и следа — короткая стрижка ставит на нем точку.
Удивительно, но изменившаяся внешность начинает немедленно влиять — сначала на походку: глядя на свое отражение в витринах, вижу, что к машине идет деловая, энергичная, достаточно раскованная и независимая женщина. Да, я увидела себя такой, а увидев, именно такой тут же и начинаю себя чувствовать.
Здесь же, у салона, слышу пошловатый и затасканный, но такой нужный мне сейчас комплимент: «Девушка, вам очень идут ваши ноги. Киньте телефончик».
Что ж, теперь, входя в новое «я», заведем себе правило — выглядеть так, чтобы себе самой нравиться, и еще — побольше организованности… тогда можно будет если не горы свернуть, то, на худой конец, хотя бы жить по плану, который я теперь начну составлять на каждый день, для полного вживания в свою теперешнюю индивидуальность…
Видимо, я и впрямь из тех, кто любит ушами — мне не терпится домой, мечтаю произвести фурор на домашних. И мне это вполне удается — отец, взглянув на меня, выразительно произносит:
— Падаю ниц, — и тут же, театрально громыхнувшись на колени, без перехода разражается:
О, женщина, твой вид и взгляд
Ничуть меня в тупик не ставят.
Ты вся — как горла перехват,
Когда его волненье сдавит.
Мари прыгает вокруг меня и от радости хлопает в ладоши, Феня только цокает языком, и даже мать не вспоминает о чувстве меры — все наперебой хвалят мой новый вид, простите, имидж, а может — образ. Должна признаться, мне все это — очень приятно слышать…
Довольная эффектом, гордо вскидываю голову и иду — нет, направляю стопы к сауне, которую предусмотрительно попросила включить, позвонив домой. В прекрасном расположении духа, чувствуя себя невесомой, плюхаюсь в бассейн — буду плавать до изнеможения, чтобы улучшить форму. С сегодняшнего дня примусь за планомерное и скрупулезное изучение издательских дел. Теперь мне сам черт не брат, не то что — издательские дамочки.
ГЛАВА 2
Издательство «Строфа» было создано летом 1991 года. Августовские события разрешились, система стала рушиться на глазах, и подул ветерок перемен. Начался переломный момент в душах и судьбах людей…
Это был мой первый приезд в Москву вместе с дочерью — ей тогда исполнилось три года, и после успешной операции на сердце и последующего восстановительного периода врачи сняли ее с постоянного учета. Я тут же на радостях купила билеты в Москву — пора думать о приобщении дочери к «русскому духу», и начать это нужно с языка, который лучше всего усваивается именно в нежном возрасте. Я лишний раз восхитилась тому, с какой легкостью трехлетний ребенок обучается на практике сложным речевым оборотам без знания каких-либо теоретических основ.
Отца я застала в довольно приличном состоянии, а мать — в раздумье. Как бывало всегда в их предшествующей жизни, она и сейчас чутко улавливала все изменения и была готова адекватно реагировать на них, не боясь крутых перемен. Человек дальновидный, она понимала, что творческие сбои отца ни спрогнозировать, ни проконтролировать не удастся — он прошел через депрессию, пристрастился к алкоголю. Поднять ему тонус и освободить от алкогольной зависимости ей удалось, но не полностью, поэтому, будучи прекрасным психологом, она логически рассудила — требуется незатертая идея, которая смогла бы захватить и его.
Такой идеей стало создание собственного дела, и не кто иной, как Клер, среди прочих обсуждавшихся вариантов, первая произнесла — издательство. В ту поездку она приехала на три дня по туристической путевке одновременно со мной, чтобы помочь справиться с дорожными трудностями. Она же стала и первым консультантом, охотно делясь информацией и посвящая родителей в азы издательского бизнеса. Фантазия матери с ходу включилась и тут же подсказала ей интересное направление, которым, по ее замыслу, мог бы увлечься отец — издание партитур, музыковедческой литературы, а также серии книг о крупнейших деятелях культуры. Это последнее направление, по ее же мнению, могло бы и объединить их интересы, к чему она всегда стремилась. Я тоже внесла свою посильную лепту в семейное дело — придумала название.
Идея издательства была прекрасной и, что делало ее еще более привлекательной, вполне жизнеспособной. Мать, хорошо зная московскую литературно-журнальную среду, незамедлительно принялась за дело.
Вокруг имени родителей нетрудно было собрать профессионалов высокого класса — художественных, технических, музыкальных редакторов, корректоров, художников, переводчиков. Был даже приглашен первоклассный бухгалтер, знакомый матери еще по работе в журнале «Факел».
