Обилие событий и связанная с ними бешеная активность, первоначально захватившая их, стала порядком мешать его творческому росту… Становилось ясным, что репетиции, спектакли, обслуживание разного рода концертных площадок с последующими празднествами до утра, разнообразные зрелища — занятия увлекательные, но распыляющие силы и построению настоящей карьеры не способствовавшие — «служенье муз не терпит суеты». Он ведь не только дирижер, но и композитор, ему нужно состояться всерьез и надолго, а не заниматься ловлей блох, так что нужно было несколько отстраниться от приятной суеты и увидеть другие возможности, чтобы не упустить открывающихся перспектив.
А возможности и перспективы уже появились, и она поняла, куда дует ветер — несмотря на наступление некоторых заморозков, все же в целом уже произошло невероятное — началась постепенная разгерметизация замкнутого советского пространства, приведшая к небывалому феномену — зарубежным гастрольным поездкам. Одиночки вырывались и раньше, но это были крупные, выдающиеся имена, да и происходило такое в ситуациях исключительных.
Ждать случайного везения не стоило, нужно было вмешиваться в процесс и что-то делать самой, чтобы управлять им. Она начала обзаводиться новыми связями, меняя ориентиры и направление.
Ему было сложно организовать себя — не дано от природы, к тому же, новые идеи и замыслы просто переполняли его, он не поспевал за собой, а она — за ним. Ей приходилось сдерживать его — боялась, что он перегорит, поэтому стоило проявить твердость — она начала избирательно реагировать на сыпавшиеся предложения, ограничив его контакты с внешним миром, где было столько ловушек и опасных для семейных уз соблазнов.
Теперь просто так к нему было не подобраться — она всё приняла на себя, став его советником, секретарем и импресарио одновременно, ему было оставлено только творчество.
Он и не сопротивлялся, не возражал ей ни в чем… Не то чтобы подчинился, но был рад петь с ее голоса, видя, как ей все удается, поверил сразу — да, она знает, как лучше, правильнее, ведь у нее давние связи и опыт. Впрочем, это было еще и удобно — соответствовало его натуре. У него никогда не было приверженности к борьбе, ниспровергательству — его дух витал, парил, замирал, обмирал, — но не таранил, не сражался ни с кем. А уж с ней — тем более. Время лучше тратить на вещи понятные и приятные…
Дядя, как всегда симпатично, «разобрался» — познакомил ее с завотделом музыки в ЦК и директором Госконцерта, которые и решали, кому выезжать. Схема была известна — начальным этапом стали дружественные социалистические страны.
Первая поездка состоялась в Польшу с российским филармоническим оркестром, потом были поездки со спектаклями театра Раевского, еще позже — с Большим симфоническим оркестром Дворца искусств в Болгарию и ГДР. Во Франции они были на гастролях с балетными и оперными труппами разных коллективов несколько раз, затем открылись и другие окна.
Теперь он был нарасхват, его приглашали лучшие театры и оркестры Москвы, он стал членом жюри международного конкурса дирижеров и лауреатом конкурса Герберта фон Караяна. Успех и слава не просто кружили голову, а приносили такие дивиденды, о существовании которых она раньше и не подозревала.
Композиторская же деятельность требовала уединения, а в таких ритмах замахиваться на капитальное инструментальное сочинение, тем более на оперу, было невозможно. Серьезные замыслы, затеянные ранее, пока оставались незавершенными.
Чтобы не потерять форму, он писал короткие пьески, легкую и эстрадную песенную музыку по заказам, которые она виртуозно добывала, и, неожиданно для себя, в Союзе стал знаменит именно благодаря своему песенному авторству. Его песни регулярно входили в самые высокоуровневые концерты, включая правительственные, исполнялись по радио и на телевидении популярными певцами. Не стоило морщить высокий лоб — массовое признание приятно щекотало самолюбие… да и приносило, помимо морального удовлетворения, еще и кое-что другое — блага посыпались сказочные.
Ее собственная работа в журнале из-за нехватки времени была сведена к минимуму, иногда удавалось выкраивать время для безоговорочно интересных проектов, но делать это становилось все труднее, и однажды она решилась. Ничего не попишешь — пришлось пожертвовать собственной карьерой и перейти на сотрудничество по договору. Все остальное время занимали поездки, звонки, выступления, общение с нужными людьми, оформление документов для выездов на гастроли, подготовка к поездкам, отъезды, приезды…
Она ни о чем не жалела — широко открывшийся мир, слава, деньги и возможности с лихвой восполняли многочасовые высиживания за письменным столом, оставляя лишь микроскопическую долю сожаления по поводу собственной невостребованности. Но разве здесь могли быть сомнения и сравнения? А раз так, то и нечего перетягивать одеяло на себя и размышлять о собственной несостоятельности.
Родители наконец поверили в него и в их брак. То, что квартиры располагались рядом, спасало ее от беспокойств о сыне. Все устроилось отменно, и можно было сказать без преувеличений — началась его и ее золотая пора.
Они были неразлучны и сразу бросались в глаза — более элегантную пару трудно было найти. Разница в возрасте его ничуть не смущала, он даже удивился, узнав о ней, а удивившись, тут же забыл — это ведь совершенно не ощущалось…
Калерия и выглядела, и чувствовала себя помолодевшей, начала менять образы — кокетливо-девичий, спортивный, деловой, шаловливый — в зависимости от обстоятельств. Когда возникала необходимость участия в официальных приемах или вечеринках, ее изысканные туалеты, на которые она не жалела средств, вызывали зависть, обсуждались, копировались… ей подражали…
Теперь, когда пришли успех и слава, все изменилось, и ореол демонической женщины только украшал ее, подогревал к ней интерес, она это понимала и, ради того, чтобы он любовался и гордился ею, старалась вовсю. Все туалеты и аксессуары к ним она продумывала до мелочей, косметику покупала только высшего качества, завела собственного парикмахера и маникюршу. Все это в сочетании с иронией, образованностью, умением быть любезной, естественной, без жеманства и манерности — тщательно продуманное и достигнутое, конечно же, не без усилий — делало ее неотразимой, и многие, гораздо более привлекательные женщины терялись и бледнели в ее присутствии, а она это чувствовала и старательно оттачивала свое мастерство…
ГЛАВА 12
Белла родилась на пятый год их совместной жизни, когда Калерии исполнилось почти сорок лет, но появление дочери не изменило раз и навсегда заведенного распорядка дома, где главным оставался ежедневный творческий труд. Был лишь сделан недолгий перерыв в зарубежных поездках.
К тому времени они получили удобную квартиру в новом доме, а также обзавелись собственной кооперативной квартирой на этом же этаже на улице Льва Толстого — так, на всякий случай, лишнее жилье никому не мешало. Потом они соединили обе квартиры, пробив в стене дверь — получилась огромная площадь с двумя ванными и кухнями. Вслед за этим, путем сложных комбинаций, приобрели старую избу с прелестным участком в Новодворье — именно из-за места и была затеяна покупка.
